– Мне необходимо выйти на воздух.

Я ошарашенно выпрямилась в кровати, прикрывшись простыней. Мне стало не по себе.

– Что-что?

Не обращая на меня внимания, он встал. Я почувствовала себя испачканной и преданной, особенно после того, что мы мгновение назад пережили вместе. Получается, только для меня все было особенным, необычным. И вечно я веду себя как дура. Почему я поддалась? Чтобы забыть все остальное…

– Я пойду в отель.

Паком уже успел натянуть джинсы. Я заметила, как напряглась его спина, сжались кулаки. Он обернулся и оперся о кровать. Выглядел он обескураженным.

– Нет, останься, прошу тебя.

– Зачем? Мое присутствие так тебе мешает, что ты собрался уйти посреди ночи.

– Дело во мне, а не в тебе. Я провел двенадцать часов взаперти в машине, мне необходимо подышать. Я очень быстро вернусь.

Он крепко поцеловал меня в губы и умчался, прихватив по дороге свитер. Через пару минут дверь квартиры бесшумно закрылась. Я окаменела, ошарашенная его исчезновением. Потом решила не оставлять этого так. Нет, я не буду его дожидаться. И что он заявит после своей ночной прогулки? “Ладно, давай, катись”? У меня и так достаточно причин себя мучить, незачем добавлять к ним еще одну.


Собирая одежду, я вынуждена была пройтись по квартире. Она оказалась роскошной, с более чем трехметровыми потолками, с паркетом “елочкой”, старинными морскими приборами, красивой набивной тканью на одной из стен. Жилье напоминало своего хозяина – по крайней мере, в том немногом, что мне было о нем известно, – но при этом в нем сквозила некая обветшалость, что-то старомодное, застывшее во времени. На чем бы ни останавливался мой взгляд, все приглашало в путешествие. Впечатление усиливали там и сям валявшиеся сумки и чемоданы. Его фирменный стиль, не перепутаешь. Искушение было слишком велико, и я подошла к громадному окну гостиной, чтобы выглянуть наружу. Я стояла над крепостными стенами, вид открывался потрясающий, даже ночью. Он застыл там, внизу, на ветру, облокотясь о парапет. Недалеко он ушел. О чем он мог размышлять? Николя несколько раз повторял, что Паком непредсказуем, но это слабо сказано, его поведение вообще не подчинялось никакой логике. Наблюдая за ним, я металась между желанием послушаться и остаться и жгучей потребностью удрать, потому что он непременно заставит меня страдать, если это уже не произошло. В поисках последних разбросанных предметов одежды я подошла к книжным шкафам из красного дерева. Они освещались маленькими латунными лампами, их мягкий рассеянный свет напоминал огонь свечей. У Пакома время ни над чем не властно, я перемещалась из настоящего в прошлое и обратно. Я потрогала книги, и мое сердце екнуло, когда я увидела “Этих господ из Сен-Мало”, причем сразу несколько разных изданий. В квартире будто материализовался Ноэ – стоя за моей спиной, он наблюдал за мной. Чем бы я ни занималась, мой сын всегда рядом. Могла ли я предположить, что увижу у Пакома роман, который так дорог Ноэ? Роман, который он прочел несколько месяцев назад. Разве я ожидала найти эти книги в библиотеке мужчины, в которого почти влюбилась и который был лучшим другом его отца? Мои мысли толпились и сталкивались, сплетая несуществующую связь между Пакомом и Ноэ. Я осторожно коснулась корешков кончиками пальцев и задрожала от нахлынувших эмоций.

– Ты знаешь эту книгу? – прошептал мне на ухо Паком.

Я была настолько потрясена своим открытием, что даже не слышала, как он вошел. Теперь я не смогу сбежать. От него пахло ветром, йодом, холодным ночным воздухом.

– Нет, – с тяжелым сердцем ответила я.

Я бы так хотела поговорить с ним о Ноэ, признаться, что сын был бы безумно счастлив знакомству с таким человеком, как он.

– Однажды я тебе о ней расскажу, – пообещал он.

Я обернулась и обвила руками его шею. Он казался гораздо более безмятежным, чем когда стремительно умчался, словно за это короткое время успел принять какое-то важное решение. Я ловила его губы, его дыхание, чтобы он помог мне снова дышать. Я нуждалась в нем, в его теле на мне, во мне. Прямо сейчас. Сию минуту. И ничего, что он непредсказуемый. Переживу, это же такая мелочь. Пусть хаос, в который я целиком погрузилась, усиливается. Да, однажды все взорвется, но до этого я позволю себе немного пожить.


Утром мне довелось присутствовать при сложной церемонии. Паком готовил кофе. Я сидела в кухне на старом деревянном стуле и наблюдала за ним. Он вынул из шкафа несколько коробок, понюхал одну за другой, постоянно поглядывая на меня. Как если бы ему было легче выбирать, если я остаюсь в поле зрения. Вдруг он резко вздернул брови, явно найдя то, что искал, и поцеловал меня в губы, после чего поставил кипятить воду. Взял с кухонного стола френч-пресс, чья история насчитывала, я думаю, несколько десятков лет, судя по блистательной отполированности стеклянного корпуса. Через несколько минут воздух наполнился мощным ароматом. То, что мне предложат, явно будет очень крепким. Однако, поскольку ночь была короткой и мы оба устали, взбодриться перед началом дня нам не помешает. Паком поманил меня в гостиную к маленькому столику на высоких ножках, стоящему под одним из окон. Оно, естественно, выходило на море, лежащее за крепостными стенами. Мы сели друг напротив друга, и он налил мне кофе. Я сразу попробовала. Насколько мощным, способным пробудить покойника был аромат, настолько же нежным оказался вкус, обволакивающий и мягкий, вызывающий желание насладиться первыми сладкими минутами после пробуждения. Я послала ему широкую улыбку.

– Правильно я выбрал?

– То, что надо. Где ты этому научился?

– Путешествия, опыт, а еще я был обжарщиком кофе.

– Правда?

– Николя отвечает за цифры, я занимаюсь вкусом. Они такие разные. Как им удалось прийти к полному согласию, стать почти единым организмом? Мое внимание притягивало море за окном, мне было хорошо, тепло в его доме, в этой вселенной вне времени. А снаружи дождь с грохотом хлестал с низкого неба, стекла дрожали под ударами разбушевавшегося ветра. Отвратительная погода, но вид великолепный – глубокий зеленый цвет моря, кипящая белая пена. Зрелище завораживало, я могла бы часами наблюдать за раскинувшейся передо мной картиной.

– Как такое может наскучить?! – воскликнула я.

– Никак не может!

Он поднялся, стал за мной и протянул руку над моим плечом, показывая мыс Фреэль на западе, остров Сезамбр напротив нас и другие места далеко в море, названия которых я не запомнила. Он был в восторге от того пейзажа, что простирался перед нами.

– Сколько бы я ни путешествовал, мне всегда нужно вернуться сюда, это насущная потребность, даже жизненная необходимость. Я привязан к своей скале. Зрелище, которое открывается из окна каждое утро, ни с чем не сравнить. Вот почему я поставил столик именно сюда.

– Не хочу тебя обидеть, но он немного выпадает из общего ансамбля.

Паком расхохотался и снова сел.

– Потому что это единственное, что я выбрал сам!

– Как это?

Квартира принадлежала его бабушке и дедушке; в раннем детстве Паком всегда приезжал сюда на каникулы, а позже, когда поселился в Сен-Мало на время учебы в лицее, проводил здесь выходные. Бабушка с дедушкой страстно увлекались историей, в особенности историей мореходства, отсюда и предметы, связанные с кораблями, покрытая патиной мебель, будто из каюты капитана дальнего плавания, полотна с изображениями морских сражений XVII века. Унаследовав их квартиру, он все оставил, как есть. В ней чувствовалось глубокое уважение Пакома к прошлому. Но он мне объяснил, что именно Николя заставил его принять этот дар.

– А почему ты отказывался? Такая возможность выпадает не каждому, а у тебя здесь столько воспоминаний, судя по твоим рассказам!

Он был в замешательстве и какое-то время подыскивал слова, после чего смущенно хихикнул:

– Если так формулировать, получается, будто я из тех, кто плюет в колодец.

– Вовсе нет, у тебя наверняка были причины.

– Суть в том, что, едва научившись самостоятельно мыслить, я категорически отказался привязываться к чему бы то ни было. Я хочу иметь возможность сорваться с места в любой момент, захлопнуть за собой дверь и умчаться на другой конец света. Поэтому сама мысль о том, чтобы стать владельцем недвижимости, ввергала меня в ужас!

Смысл некоторых поступков Пакома понемногу проступал. Он описал себя как человека свободного словно ветер, не терпящего никаких пут.

– Но в конечном счете Николя удалось убедить меня, что все равно мне нужно место, куда я смогу поставить свой сундук.

Меня развеселило это слово.

– Как у моряков.

– Как у моряка без корабля…


Я не заметила, как пролетел день, мы были предельно собранны и работали эффективно. Ни о чем не договариваясь с Пакомом заранее, мы оба держали дистанцию. В процессе обсуждения он обгонял Николя – гораздо быстрее и лучше схватывал, какие механизмы следует запустить, он был воодушевлен, словно ребенок, и не обращал внимания на отчаянные попытки компаньона снова привлечь его внимание к цифрам и торговому обороту.

Когда пора было возвращаться, они проводили меня до выхода, где Николя заявил, что вынужден срочно нас покинуть – телефонный звонок, на который он не может не ответить. Последняя возможность блеснуть в роли занятого по горло главы компании. Паком подавил смешок. Он так же снисходительно относился к Николя, как тот к нему. Не осуждал, а находил забавными самодовольство и эгоцентризм своего друга, прощал их ему и восхищался им.

– Передай спасибо Элоизе за вчерашний вечер.

– Обязательно. Повторим в твой следующий приезд?

Я удивилась, поняв, что хочу этого.

– С удовольствием.

Николя чмокнул меня в щеку и убежал. Паком осторожно приобнял меня за талию.

– Провожу тебя до машины.

Он не убирал руку, пока мы шли через дорогу.

– Когда тебя ждать?

– Через неделю или две.

– А-а…

Я услышала в его голосе легкое разочарование.