— Наконец-то ты появился, — обвиняющим тоном проговорила Лидия Аркадьевна, но сама в руку сына вцепилась, далеко от себя его не отпуская. Кириллу пришлось стул от соседнего столика придвинуть, и рядом с ней сесть. — Мы с Колей уже час тебя ждём.

— Предупреждать надо о визитах, — проворчал Кирилл в тон матери.

— Ты бы тоже мог кое о чём мать предупреждать.

— Опять с лупой в мою личную жизнь залезть захотелось? — Кинул на меня быстрый взгляд. — Коль, твоей ей уже мало?

Николай от брата отмахнулся, явно недовольный, что тот к нему с такими шуточками лезет. А я заметила, как Васька голову в плечи втянула, а на отца старалась не смотреть. Видно, почуяла, что жаренным запахло, Кирилл выглядел не на шутку разозлённым, и испугалась. Если честно, я предполагала, что всё закончится именно так. И, наверное, даже остановить её могла, но не стала, поэтому сейчас совесть мне не позволяла всю вину на Ваську свалить. Я не меньше виновата.

Лидия Аркадьевна с громким стуком поставила свою чашку на блюдце.

— Не стоит срывать на других своё дурное настроение, Кирилл, — проговорила она скрипучим от недовольства голосом. — Я не люблю, когда ты такой, и ты это прекрасно знаешь.

— Мама, у меня и без твоих нравоучений…

— Кирилл.

Он замолчал, хотя это потребовало от него видимого усилия. Потом посмотрел на часы.

— У меня сегодня много дел.

— Замечательно. Мы не виделись почти месяц, и первое, что ты мне говоришь — я занят! Хороший сын. Любящий.

— Мама, пожалуйста.

— Я познакомилась с Никой.

— Очень за неё рад.

Я на секунду зажмурилась.

— Папа, — сладким голосом и заметно переигрывая, но всё-таки надеясь спасти ситуацию, начала Васька, — я сказала дяде Коле, что буду учиться в его институте.

Кирилл выдал ядовитую улыбку и переглянулся с братом.

— Он, наверняка, счастлив.

— Конечно, — кивнула Василиса.

— А я буду счастлив, если ты вспомнишь о репетиторе и отправишься к поступлению в этот самый институт готовиться, — совсем другим проговорил Кирилл.

Я поставила свою чашку.

— Может, ты сам уйдёшь, а мы спокойно допьём чай? — предложила я, на удивление ровным голосом.

Повисло молчание, на меня смотрели все, но чувствовала я только взгляд Кирилла. Он, казалось, душу из меня вынимает. Филин на меня злился, и если бы мы с ним были одни, он бы мне высказал всё, что обо мне думает. Это без всякого сомнения. Но мы были не одни, и Кирилл только на мать глянул, встретил её весьма удивлённый взгляд, а затем резко поднялся, стул с неприятным скрежетом отъехал назад, а сам Кирилл тяжёлым шагом направился к служебному коридору. Я посмотрела ему вслед. Пару минут над столом висело напряжённое молчание, Васька, как маленькая, ногой мотала, а Николай вдруг сказал:

— Не знаю, как насчёт бараньего рога, но спуска вы ему точно не дадите.

— Совсем в этом не уверена, — проговорила я тихо, больше для себя.

На работе в тот день я намеренно подзадержалась. Сидела, невесело на экран поглядывала и лениво передвигала карты из колоды в колоду, совершенно не думая об игре. На меня странно посматривали, я обычно самой первой уходила, а тут сижу и не тороплюсь никуда. Только бриллиантовую серьгу в ухе тереблю без конца, словно мне от этого легче может стать. Улыбаюсь натужно, встречая чужой взгляд, но моё явное нежелание идти домой, наверняка, в глаза бросалось.

— Ника, ты ждёшь кого-то?

— Нет.

— А чего не собираешься? Шесть уже.

— Сейчас иду.

Я снова к компьютеру повернулась, и услышала негромкий насмешливый голос:

— Сейчас уйдём, а она кухоньку будет шагами мерить.

— Ага. Или обои подбирать.

Я невесело улыбнулась. Никому невдомёк, что я домой идти боюсь.

В итоге дома, а точнее, у Кирилла, я появилась спустя два часа, на гудящих от долгой прогулки ногах в прихожую вошла, свет включила и на несколько секунд замерла, прислушиваясь. Кирилл явно дома был, но отзываться не спешил, и это заставило меня лишь сильнее занервничать. Сегодня у нас с самого утра не заладилось, он был мной недоволен, а я не знала, с какой стороны к нему подступиться. А потом и вовсе его из себя вывела, и гнев его, наверное, был справедлив. Я не должна была без спроса лезть в его семью, не должна была… Хотя, сейчас уже поздно себя ругать, всё уже сделано, и с Лидией Аркадьевной мы расстались весьма неплохо, но её сын, ради которого я всё это делала, явно моих усилий не оценит. Даже не попытается понять меня…

— Девятый час, — оповестил меня Кирилл, когда я в комнату вошла.

— Я гуляла.

— Зачем?

— Дышала воздухом!

— В центре города?

— Кирилл, я просто гуляла.

— Ну, понятно. — Он сидел на высоком табурете, облокотившись на импровизированную барную стойку, удачно вписавшуюся в интерьер, и не отрываясь, смотрел на экран телевизора, только каналы переключал, но останавливаться на каком-нибудь одном, по всей видимости, не собирался.

Повисло молчание, я рядом с Филином покрутилась, ощущая жуткую неловкость, реакции никакой не дождалась и ушла на кухню. Откуда вернулась с натянутой улыбкой и притворным беспокойством.

— Ты ужинал?

— Я в ресторане работаю.

— Давно пришёл?

Кирилл молча кивнул.

— Позвонил бы…

— Зачем? Ты же хотела гулять, а не домой.

Я остановилась рядом с ним, руку на барную стойку положила, едва не коснувшись пальцами руки Кирилла.

— Я хотела тебе объяснить.

— Что ты не подлавливала мою мать в тёмном углу? Да, знаю, Васька сегодня каялась.

Я глаза к потолку подняла и не сразу заметила, что Кирилл от телевизора, наконец, оторвался и теперь на меня в упор смотрит.

— Что не помешало тебе представиться моей женой.

— Ну, какой женой, Кирилл?

— Вот и я думаю.

Я так и не дотронулась до него. Медленно сжала руку в кулак и смотрела на свою руку, глазами с Кириллом так и не решилась встретиться.

— Куда ты ездил утром?

Он с ответом помедлил, словно правильные слова подбирал, а те никак не находились. Я едва заметно кивнула.

— Ясно. Европа девушке наскучила…

— Мы с тобой не об этом говорим. — Кирилл меня за плечо схватил и слегка встряхнул. — Ты права не имела, Ника. И ты не по глупости и не по случайности это сделала. Ладно, Васька — ребёнок глупый, но ты могла бы этим не пользоваться! Ты что делаешь-то, а? Я уже сказал тебе!..

Я его руку оттолкнула.

— Я всё поняла. — Посмотрела на него, наконец-то, правда, с сожалением. — Я совершила ошибку, прости меня. Ты прав: я потеряла чувство меры. Саму себя превзошла. — Криво усмехнулась. — Что ещё ты говорил? Напомни. Заигралась, зарвалась, обнаглела…

— Прекрати, — тихо проговорил он, глядя в моё лицо. Взгляд тусклый и усталый. Я голову опустила и взглядом заскользила по его плечам, по вырезу рубашки, по шее и груди Кирилла. Куда угодно смотреть, только не ему в глаза.

— А я рада, что познакомилась с ней. Я очень много поняла сегодня. Ты, оказывается, не только во мне ошибаешься, ты вообще…

— Что?

Головой покачала. Посмотрела на его пальцы, что на столешнице лежали, на кольцо на мизинце, и с трудом перевела дыхание.

— Я вызову такси, — сказала я через несколько секунд. — Вещи потом… как-нибудь… Домработнице поручи.

Он так в меня вцепился, пальцы впились в кожу, и притянул ближе.

— Не играй со мной в эти игры, Ника.

— Никаких игр больше. — Я поморщилась и сказала: — Мне больно.

Но Кирилл, вместо того, чтобы меня отпустить, лишь ближе притянул, и теперь практически дышал мне в лицо.

— Уйти решила?

— Ты мне не нужен, — прошептала я, и облизала похолодевшие от переживания губы.

Кирилл недоверчиво усмехнулся, сверля меня взглядом.

— Правда? Бросаешь меня?

— Ты мне не нужен. — Казалось, что я задохнусь сейчас, честное слово.

Он поцеловал меня — зло, обжигающе и неудержимо, а когда отпустил, у меня слёзы из глаз брызнули. Кирилл меня от себя отодвинул и поднялся. Я отвернулась от него, на стойку облокотилась, и рот рукой зажала, не желая, чтобы Филин слышал, во что выливается моё горе.

— Решила, так уходи. Избавишь меня от многих проблем.

Я только головой покачала, вытирая слёзы, и проговорила негромко:

— Какой же ты дурак.

Мои слова были прерваны громким стуком захлопнувшейся двери спальни.

Кирилл так и не вышел больше ко мне. Через несколько минут я немного успокоилась, по крайней мере, всхлипывать без конца прекратила и слёзы лить, такси вызвала, но прежде чем уйти, постояла у огромного окна в гостиной, глядя на город в огнях за ним. Не ждала ничего, только прислушивалась, надеясь услышать хоть какой-то шорох из спальни, но так ничего и не дождалась. Напоследок обвела взглядом комнату, мысленно пожелала её хозяину в будущем быть мудрее и терпимее ко всему, что его окружает, а потом ушла. И даже дверью не хлопнула. Я не была зла.

…

После выпитого успокоительного, просыпаться, тем более не по своей воле, было очень трудно. Я перевернулась на спину, раскинула руки в стороны и застонала, когда одной рукой угодила по подлокотнику своего дивана. Попыталась открыть глаза, но перед ними пелена, а в голове жуткий гул после нескольких часов, которые я прорыдала, и лошадиной дозы пустырника, выпитого с горя. Эта гремучая смесь ещё и не думала выветриваться из моего организма, мне нужно было спать, спать, чтобы проснуться, дай бог, к вечеру следующего дня, и не сойти с ума, снова вступая в реальность. Или уже следующий день? Хотя, для меня сейчас разница небольшая, я не готова возвращаться к жизни.

Но кто-то этого настойчиво требует. Телефон звонит и звонит, где-то совсем рядом, почти у самого уха. Я далеко не сразу поняла, что под подушкой. Нащупала его с огромным трудом, в руку взяла и не сразу сообразила, что с ним делать. Этот гадёныш в руке и вибрировал, и орал уже, заглушая мои последние мысли и ощущения, инстинкт самосохранения подсказывал, бросить противный кусок пластика куда-нибудь, желательно в окошко, но палец привычно нашёл нужную кнопку, и я приложила телефон к уху.