– Что дальше? – спросил Мэтью.

– Пока не придумал, – соврал Ромен. – Продолжайте наблюдение за детками.

Мэтью поправил пиджак и отложил приборы в сторону. Есть он больше не хотел.

– На этой неделе семейство улетит на Остров. На трехдневный фестиваль. В Золотом Дворце Клаус с отцом суетятся, чтобы сохранить тайну отъезда.

– Очень хорошо, – Ромен потер влажные руки, очередные сведения редактора во многом упрощают дело. Организовать то, что он задумал, лучше в тихом месте, в таком, как Остров, нежели в Центре Города у школы. Большое скопление народа на Фестивале только на руку. Можно скрыться и раствориться среди них.

– И все-таки, что вы задумали? – спросил Мэтью и снова поправил пиджак, теперь он наклонился над столом и с интересом заглянул в глаза собеседника.

– Не время знать вам о моих планах, – отрезал Ромен и достал телефон. – Увидимся в пятницу, на Острове. Надеюсь, вы поняли, что присутствие обязательно?

Мэтью кивнул, спрятал пачки денег в портфель и засунул руку во внутренний карман пиджака, как только Ромен встал и скрылся за барной стойкой. Он выключил маленький диктофон, на который смог записать разговор, не четко, но он радовался возможной надежде на спасение. Мэтью вытер губы салфеткой и поспешил покинуть кафе, на ходу раздумывая, как использовать запись, гарантировавшую полную свободу от Ромена. Свое грязное дело он уже совершил и ввязываться в семейные разборки не хотел, как бы не привлекали расписанные Роменом привилегии, обещанные после дела. Мэтью не мог верить этому человеку, как и сдержать страх во взгляде, когда говорил с ним. С каждым днем приходило понимание, что заказчик «уберет» исполнителя при первой же возможности, как официанта, случайно взглянувшего на снимки. Он вдруг засомневался, что сегодня вернется домой, и почувствовал, что продрог от внезапно подувшего холодного прибрежного ветра. Мэтью испугался на самом деле. Озноб пробежал по спине, пока он ловил такси. Машину он бросил на стоянке у редакции. Туда обещала днем заехать Жасмин, чтобы обсудить детали статьи, которая должна выйти в следующем номере, о королевском празднике.


Остров – официальное место Страны Королевы, где отдыхают простые жители. Два часа полета из Города, или шесть часов на скоростном поезде, через живописный Горный перешеек, соединяющий Остров с материком. На территории Острова возник крупнейший Южный Город с прилегающими поселениями, где на благоустроенных пляжах с чистейшей морской водой отдыхают жители страны. В Южном Городе сформировалось собственное правительство во главе с градоначальником и местным советом, представитель которого присутствовал на заседаниях Большого Совета в Городе.

Остров – территория, из-за которой спорят две влиятельных семьи мира. Правительство Страны Короля настаивало, чтобы Страна Королевы вернула незаконно присвоенные территории, ссылаясь на содержание «давних» документов, но в ходе одиннадцатилетнего перемирия обе стороны официально заявили, что претензии Страны Короля на Остров устранились. А некоторые свободомыслящие журналисты не стеснялись подмечать в статьях, что руководство стран оставило решение вопроса до лучшего времени и Страна Короля продолжит настаивать на претензиях, когда вновь рассорится со Страной Королевы.

– Отец на линии, – сказала Жасмин, войдя без стука в гостиную Элизабетты, и протянула трубку черного радиотелефона.

Элизабетта подняла голову. Вместо того, чтобы учить речь, написанную Жасмин на очередное собрание Большого Совета в четверг по «делу Анри», она составляла культурную программу на три дня для себя и детей. Анри сказал, что он готов выполнить любое желание, вот она и думала, чем хотела бы заняться – катанием на водных аттракционах, побывать на экскурсиях в живописных местах или просто отдохнуть и позагорать на пляже Резиденции. Жасмин не удалось сохранить отъезд в тайне, и визит на Остров приобрел статус «официального». Анри пока не знал об этом, не догадывался он и о приеме у Градоначальника и совместном посещении одного из детских домов. К визиту королевы власти Южного города также решили приурочить открытие одного из пляжей, ссылаясь на привлечение туристического потока в новом сезоне.

Элизабетта бросила карандаш на карту Острова и ответила:

– Да. Я слушаю.

Жасмин вышла. Любопытство разыгралось в ней. Она хотела послушать, о чем подруга будет говорить с королем. Не положено. В рабочие часы приходилось соблюдать формальные отношения. И это не прихоть одной из них.

– Я звоню … извиниться. Мы не приехали на день рождения твоего мужа, – сказал Альберт.

– Это не имеет значения, – дежурно ответила Элизабетта, умолчав, что его присутствие стало бы лишним. – Праздник прошел, как мы запланировали, я скажу Жасмин, чтобы она выслала фотографии, если нужно.

– Спасибо, – поблагодарил отец. – Так же я хочу извиниться за …, – он начал растягивать слова и Элизабетте показалось, что она слышит в его голосе сомнение, он был настроен на откровенную беседу.

– Это тоже не имеет значения. Твою позицию я поняла и осознала после овального заседания. Тебе известен мой выбор. Я хочу бороться. Загружу Большой Совет реальными проблемами в социальной и экономической сфере. Советники будут вынуждены отложить прения о законе Кеннета Пена. Общественность сочтет его глупым и бессмысленным. Подобный закон не нужен моей стране.

– Я понимаю, о чем ты говоришь. Спешу сообщить, что читал комментарии пользователей форума на сайте Большого Совета, как и ты, видимо. Критика закона Кеннета Пена – восемьдесят процентов. Мы не ожидали.

Элизабетта отметила, что отец возмужал, узнав, что она намерена сохранить дружеские отношения в рабочие часы, и принялся говорить, как истинный советник овальных заседаний. Тон его голоса стал увереннее.

– Музыканта защищают и называют жертвой, попавшей в логово хищников. Десять процентов и его критикуют, конечно … – Альберт сделал паузу на пару секунд. – Признайся, утечку информации организовала ты?

– Нет, – соврала Элизабетта и открыла отчет Жасмин по поводу размещения закрытой информации на форуме Большого Совета. В команде подруги работал опытный программист, который за час сделал, что новость о «культурных» реформах Кеннета Пена облетела Страну Королевы. – Не имею к этому никакого отношения.

– Советники обеспокоены, – возразил отец. – Ты знаешь, что бывает с предателями? Уверяю, мы сделаем так, что завтра народ будет обсуждать другие новости и закон мистера Пена уйдет на второй план.

– Ты предупреждаешь меня, как отец или советник?

– Как отец. Хочешь ты или нет, я сделаю все, лишь бы ты перестала заниматься самодеятельностью и подрывать собственную репутацию … во всех смыслах.

– На овальных заседаниях не место тем, кто преследует личные цели. Все, что нужно Кеннету Пену – чтобы песенки корпорации из одной ноты продавались каждый день и приносили доход. В наш век борьба идет и за уши, – возмутилась Элизабетта.

– Мы, советники, прекрасно понимаем цели шестого справа, – строго сказал отец, – и приняли решение поддержать его. Ты пошла против нас, и я хочу, чтобы ты одумалась, пока не поздно. Подумай о детях.

– Не впутывай Эдди и Альберту в это дело, Кеннет Пен оставит притязания на изменения законодательства и конфликт исчерпает себя.

– У него заманчивое предложение. Он пронес свои идеи далеко … Смотри, как бы он не занял твое место. Пусть и не на людях. Уверен, жители Страны Королевы, на мнение которых ты так надеешься, прислушаются к разумным идеям Кеннета Пена и без законопроекта. Или они уже сделали выбор в его пользу лет десять назад? Тебе так не кажется?

Альберт повесил трубку. Элизабетта вздохнула. Она устала … от всего. Становилось сложнее поддерживать баланс. Она взяла в руки речь – прочитала первое предложение и не поняла смысла. Жасмин написала текст, лишь бы от нее отвязались, не понимая до конца, как заседание Большого Совета важно для нее. Анри «остыл» и выразил недовольство по поводу открытого флирта с Кеннетом Пеном в субботу и новостей, просочившихся в неподконтрольную Золотому Дворцу прессу. Он настойчиво убеждал прекратить бесполезную борьбу, а утром сказал, что Кеннет Пен может вводить законы и ограничивать деятельность студии и радиостанции, которую он задумал открыть в ноябре, и что он всегда найдет слушателя в подполье, клубе или на стадионе. Анри пожалел только о том, что продолжительных гастролей Группы больше не будет и придется закрыть фестиваль на Острове. К тому же ей не давало покоя поведение Эрона Конли. Днем она попыталась поговорить с ним и выяснить подробности, продемонстрировав немного нежности и сочувствия. Председателя Большого Совета как будто подменили, он более не выказывал открыто признаки влюбленности и, как робот, требовал принести тетрадь под номером три и грозил, что им общаться «наедине» не безопасно. Элизабетта решила узнать, что такого ценного в нужных Эрону Конли бумагах. Ночью, когда Золотой Дворец погрузился в сон, она пришла в комнату мамы, заглянула в документы и узнала «неприятные» тайны отца Эрона, касавшиеся его страстей и влечений, за раскрытие которых его шантажировал Леон Андре, и теперь сомневалась, как поступить. С одной стороны, она хотела помочь Эрону, с другой – она не могла решиться рискнуть безопасностью семьи.

Элизабетта вздохнула, вызвала по селектору Жасмин и велела подруге пригласить Кеннета Пена. Жасмин нахмурилась и сказала, что в дневном графике визит не предусмотрен и придется сдвигать вечерние мероприятия.

– Приглашай его! Я хочу видеть Кеннета Пена и мне все равно, как ты поместишь встречу в мой график, – капризным тоном произнесла Элизабетта и откинулась на спинку кресла.

– Хорошо, – Жасмин вздохнула. – Я сдвину вечерние встречи на двадцать минут, но ты опоздаешь на ужин с детьми.

– Подождут, – сказала она. – Зови его уже.

Жасмин поспешила удалиться, пока гнев подруги не успел обрушиться и на нее. Элизабетта, едва закрылась дверь, скомкала карту Острова, лежавшую на столе, и спрятала в ящик, затем разбросала в хаотичном порядке бумаги. Вошедший в рабочую гостиную королевы Кеннет Пен взглядом оценил беспорядок на столе. Он бесцеремонно присел в кресло для посетителей, не дождавшись приглашения Элизабетты.