– Конечно, – сказал Мон и жестом вызвал одного из официантов бара на втором этаже. – Принеси-ка нам чего-нибудь, и покрепче, – попросил он.

Фелл, Макс, Бун, и Дэн присоединилась к ним, ожидая продолжения. Мон не удержался и похвалил друзей Анри за выступление. Гости в танцевальном партере закончили с тортом, и специально для них зазвучала музыка в исполнении модного ди-джея, которого пригласил Мон. Анри придвинулся ближе к перекладине балкона и наблюдал за тем, что происходит там, внизу. Гости вечеринки забыли о существовании Группы и празднике кумира. Они увлеклись новой музыкой и модным, пока неизбитым течением. Работники бара выкатили тележку с остатками торта на кухню. Анри вдруг вспомнил, что ничего дельного не сказал им со сцены.

«Уместно ли говорить о мыслях и чувствах с посторонними людьми? Они получили то, чего ожидали за стойкой бара – два часа бесплатных кривляний на сцене и исполнение любимых песен, сладкий сюрприз на пару с алкоголем, а теперь пустились в полный отрыв. Нас снова разделили… Этот балкон».

Вздохнув, Анри вернулся к друзьям. Он услышал громкий смех Мона и Фелла, увидел, как официант принес наполненные стаканы и холодные закуски, все расставил по кругу и ушел. Анри подумал, что неплохо было бы и пересесть. Он разместился между беременной Вестой и Моном, который дружески положил руку на плечо и поблагодарил за возможность возвращения к корням. Дон и Макс подняли бокалы. Фелл произнес речь, полностью повторявшую откровенное признание Мона до выступления Группы.

Веста оказалась лучшим оратором среди них и вдруг почувствовала свободу, решив, что Анри в эту ночь не связан семейными узами. Она осмелилась поцеловать его, как близкого друга, и изумилась, что Анри не стал возражать, но он немного смутился, когда официанты выкатили торт-муляж. Крышка открылась, и три девушки, стройные полуодетые модели блондинки, появились на балконе. Анри заметил, что лица сливались, глаза и губы одинаковые – никакой индивидуальности. Блестящие ремни туфель-босоножек на каблуках украшали ступни ног с ярким лаком на пальцах.

– Реализуют все фантазии, даже самые сокровенные, – шепнул на ухо Мон и пригласил одну из девушек на освободившееся место Дона. Две другие окружили Анри. Веста, заметив неловкость, улыбнулась. Отличный укор его леди-жене.

– Это уже лишнее, – произнес Анри и снял с плеча руки блондинок, которые и не думали покидать место за диваном.

– Почему? – удивился Мон. – Двадцать лет назад … ты никогда не думал о последствиях, брал и все, помнишь? Ты был королем жизни.

– Ты хочешь сказать, что в нынешнем поведении виновата моя жена?

– Да, – спокойно сказал Мон и поцеловал одну из блондинок. Анри демонстративно попросил моделей его не трогать. – Я хотел вернуть тебя к настоящему и организовал вечеринку не просто так. Детишки получили торт и танцы, Группа – девушек и выпивку. Как ты не понял, мы, твои друзья, хотим, чтобы ты сделал пластинку гениальной, чтобы новые песни не уступали прошлым шедеврам. Помнишь депрессию двенадцатилетней давности, ты только женился, и в течение года блистал с женой в ее обществе, забыв об обязательствах перед теми, кому ты открыл дверь новой студии. Пену выплатили отступные за срыв контракта, и я уже тогда сомневался, вернешься ты или нет! Ты вернулся, через год. Только в качестве учителя, наставника и случайного гастролера; ты выглядишь так, словно потерял веру в себя. И пока ты не испытаешь прежние эмоции и не впадешь в угар, ничего не получится … Мы все это видим и не хотим, чтобы ты впал в депрессию от очередных разочарований после выхода пластинки. «Местные» критики Кеннета Пена разнесут релиз Группы, не сомневайся в этом.

– Ты засадил себя настоящего в костюм и сделал вид, что вернулся и что музыка – неотъемлемая часть твоей жизни, – добавила Веста и положила руку модели блондинки на плечо.

Анри покачал головой.

– Вы никогда не понимали меня. Разгульный образ жизни – реакция на успех и славу. Написание музыки от моего состояния не зависит. Все лучшие вещи я сочинил на трезвую голову под влиянием того или другого. И если очередной шедевр «утопят» критики Пена младшего – пусть так и будет. Мое время ушло, я должен уступить дорогу молодым, – сказал он и убрал руку блондинки с плеча.

– Ты гений, – воскликнула Веста, чувствуя, что подавилась. Она, как можно тише, закашляла, чтобы не привлекать внимание. – Задай себе вопрос, хочешь ли ты снова прочувствовать то самое, за чем гнался так много лет?.. Молчишь, значит, я права.

– Я опускаю руки, – добавил Мон. – Сделал, все, что мог. Он не пробиваем. – Он встал и поманил моделей, которые тут же его окружили и увели куда-то вглубь балкона.

Анри выпустил руку Весты, и, не отвечая на замечания и упреки друзей, покинул клуб. Он вернулся в Золотой Дворец под утро. Элизабетта спала на его половине. За окном светало. Утренний рассвет пускал лучи. Анри закрыл шторы, снял верхнюю одежду, откинул одеяло и забрался на половину Элизабетты. Она проснулась, но глаза не открывала. Она позволила себя обнять, уткнулась в грудь и почувствовала пропитавший его запах табака и алкоголя. Анри коснулся рукой ее живота, и вдруг показалось, что малыш шевельнулся. Он хотел сказать ей об этом, но Бетт уснула.


Мэтью передал снимки детей королевы Ромену и удобно расположился на пластиковом стуле в элитном кафе на набережной, оно принадлежало бывшему наследнику. Ромен оформил сделку через подставные лица, как и при покупке журнала Мэтью Саммерса, когда вдруг захотелось пообедать на свежем воздухе и понаблюдать за синей гладью воды городской реки. Он с детства имел привычку вкусно поесть и искренне гордился этой страстью. Люк помогал с управлением, а Софья, его любимица, вышла замуж за сына магната Гамильтона, сбежала с мужем в Страну Короля и с отцом не общалась. После покушения на Элизабетту журналисты уничтожили его семью в глазах общественности, команда племянницы постаралась выставить предательство на суд народа в самых черных красках. Ромена и Люка забыли, и они могли появляться в любом месте, но избегая Эдварда и Клауса, в последние дни они напали на след, но пока не преуспели в том, чтобы докопаться до истины. Ромен научился скрываться и заметать следы, как и Люк.

Элитное кафе на набережной посещали влиятельные семьи Города, не подозревая, кто хозяин и управляющий. Здесь устраивали банкеты и роскошные свадьбы, заведение пользовалось спросом – природное обаяние Люка и способность польстить любому гостю помогало привлекать новых клиентов и расширять сферу влияния в кругах магнатов.

Ромен с воодушевлением кликнул официанта и попросил принести воды. Новость Мэтью до того обрадовала, что он боялся не справиться с волнением. Мальчишка покорно кивнул и пообещал вернуться через пять секунд. Люк дорожил репутацией отцовского заведения и подбирал «качественный» персонал. Он мог уволить официанта или администратора за незначительную провинность. И в эту категорию попал человек в темном костюме и белом переднике до пят. Он нес воду и едва не опрокинул стакан, когда подошел к столику Ромена и случайно засмотрелся на снимки в интерьерах Золотого Дворца, которые тот рассматривал. Капли воды струйкой растеклись на полу. Ромен заметил нежелательного свидетеля, прищурился и приказал официанту проваливать, при этом запомнив имя на нагрудной карточке. Разбираться с юношей в данную минуту не было времени и желания.

Он почесал лысину и обратился к Мэтью:

– Жаль, отличный молодой парень, только любопытство подвело, увидел то, что не предназначено для его глаз.

Мэтью подавился сухариком из салата, он предпочел сытную еду беседе с Роменом.

– Поздравляю, вы это сделали. Интересно, кто из детей наследник?

– Мальчик, – спокойно ответил Мэтью. – На вид он выглядит старше девочки.

– Вам удалось их рассмотреть, пообщаться? Позднее?

– Видел детей издалека, утром. То, что выезжает машина из особняка, сад которого прилегает к парку, заметил, когда переехал к Жасмин. Я и подумать не мог, что королева спрячет тайну так близко! В понедельник проследил за машиной. Дети учатся в частной школе мадам Эдмон. После уроков их встречает машина и увозит обратно. Выходные они, вероятно, проводят с родителями. В королевский флигель доступа у меня нет, но я могу наблюдать из прилегающего парка. Зная, за кем следить, легко подсматривать.

Ромен спрятал конверт с фотографиями в портфель и вытащил другой, более плотный. Затем еще один, такой же, и передвинул на конец стола, где сидел Мэтью.

– Аванс, как договаривались, по первым результатам. Остальное после «дела».

Мэтью принял у Ромена пачки желтой бумаги, похожие на кирпичи, и взвесил. Ему захотелось их открыть. Ромен выпил воды, отметив, что фотографии получились четкими. Он мысленно благодарил редактора, который смог сориентироваться и первым из информаторов донес нужные сведения. Он думал над тем, стоит ли его посвящать в свой план или выставить пешкой, как и хотел.

Ромен понаблюдал за журналистом – как он ест, пьет. Какая была у него реакция на деньги. Парень не казался глупцом, и вот это было опасно – он мог в любой момент пойти против него. История с Кэлом Калди многому научила, как и первое покушение на племянницу. В этот раз Ромен хотел достичь цели при наименьшем количестве сообщников, а после успешного исхода предстоящего дела он мечтал собрать семью в Золотом Дворце. Люк каждый день донимал, спрашивая, когда он получит право на титул наследника. Софье было все равно, как и Луизе, они не интересовались его судьбой, правда о связи с ним могла испортить репутацию в кругу друзей мужа дочери. Оберегать тайну, что они состоят в переписке с опальным «убийцей», «вором» и «выжившим из ума человеком» становилось все труднее. В последние месяцы женщины перестали отвечать на письма и звонки. Ромен не беспокоился об этом – как только весть о смерти Элизабетты и наследников разнесут по миру журналисты и он вернется в Золотой Дворец, Софья и Луиза изменят отношения к нему. Люк тоже бы его бросил, если бы не обещание любым способом вернуть титул, который сын хотел унаследовать. Иногда Ромен задумывался, а нужна ли ему семья, которая очень быстро разбежалась с тонущего корабля. В сомнениях он покачал головой и решил, что с нетерпением хочет вернуть «прошлое».