Грей подхватил Лаллу на руки и поспешил к Тодду.

– С вами все в порядке? – испуганно спросил он, увидев ее заплаканное лицо.

– Да-да, спасибо вам с Греем, – кивнула она и посмотрела на безжизненное тело своего преследователя. Лалла вздрогнула. – Вы его…

– Убил? – Тодд покачал головой. – Нет, к несчастью для него. Я его только ранил. – Он наклонился и ухватил Кейна за шиворот куртки. – Вставай, подонок! Быстро!

Тот с трудом поднялся на ноги, корчась от боли. Ткань на плече его коричневой твидовой куртки пропиталась кровью. Он посмотрел на Лаллу диким затуманенным взглядом и попытался шагнуть вперед.

– Ах ты, негодяй… – Грей в ярости стиснул зубы и со всего размаха ударил Кейна в челюсть. Тот свалился, не удержавшись на ногах.

– Если он не Сидней Кейн, то кто же? – спросила Лалла. – И почему он хотел убить меня?

Грей ухмыльнулся:

– Ну что ж, Тодд все выяснил об этом человеке, ему и карты в руки.

– С удовольствием. Мисс Лалла Хантер, разрешите представить вам некоего Джоя Статтса, сводного брата Миллисент Пейс.

– Сводного брата Миллисент? – переспросила она, осмысливая услышанное.

Грей нежно положил руку ей на плечо:

– Чем скорее мы вернемся в Дикие Ветры, тем скорее ты узнаешь, почему же он хотел убить тебя.


На следующий день все переехали в Нью-Йорк. Решив заглянуть в кабинет Грея, Лалла увидела сидящую за своим рабочим столом Миллисент.

– Добрый день, – сказала она, входя в приемную.

Та оторвала глаза от листа бумаги.

– Ах, Лалла, вы… – Ее щеки моментально зарделись.

– Что, не ожидали меня увидеть?

– Да… Не думала, что вы вернетесь из Диких Ветров так скоро.

– О, неужели? Или, может, вы надеялись, что я и вовсе оттуда не вернусь? Ведь я уже должна быть мертва! – закричала она.

Миллисент вскочила, отшвырнув стул.

– Как! Кто-то снова пытался убить вас? Какой ужас!

– Знаете, дорогая, а вы актриса, не хуже моей сестры! – заметила Лалла. – И если бы не Джой Статтс, я бы поверила в вашу искренность! Но нет, милочка, не пройдет. Теперь мне известно про вас все!

– Боюсь, я не припомню, кто такой Джой Старс… или как там его?

– Ах, какая поразительная забывчивость! Только как вы могли забыть про своего сводного брата, которого представили всем как репортера из газеты по имени Сидней Кейн!

– У меня нет никакого брата! Все ложь! Кто бы он ни был, он говорит неправду!

– Боюсь, неправду сказали вы, – перебил ее Грей, показавшийся на пороге приемной.

За ним следовали Дейзи и Тодд. Переводя взгляд с одного лица на другое, Миллисент замерла, словно лиса в капкане, но все еще не сдавалась.

– Ничего не понимаю, – фыркнула она, поджав губы.

– Смотрите, Миллисент, вы только усугубляете свое положение, – пожал плечами Грей. – У вас нет выхода. Джой выложил нам все как есть. Ну-ка, напрягите память и расскажите нам о том, как вы воспитывались приемными родителями в Пенсильвании, как судьба связала вас с семьей Четвинов. И о том, почему вы считали, что «Огненный изумруд» должен был принадлежать вам, и как вы собирались стать в один прекрасный день его хозяйкой.

По мере того как Грей выкладывал все новые и новые факты из биографии своего секретаря, очки Миллисент все больше сползали ей на нос. Она попыталась их поправить, но дрожащая рука не слушалась ее.

– Почему вы решили, что ожерелье ваше? – возмутилась Дейзи.

– Да нет же! Я так не думаю! Тот человек намеренно оговорил меня, спасая собственную шкуру. Он всегда был жалким трусом!

– И поэтому вы подговорили его убить меня! – возмущенно вскричал Грей.

– Нет! – Лицо Миллисент перекосилось от ужаса. – Он не собирался убивать вас. Он хотел убить ее! – Она дерзко посмотрела на Лаллу и без сил опустилась на стул. – О, Грей, да ни за что на свете я не позволила бы ему и пальцем до вас дотронуться! – зарыдала она. – Да, Статтс целился в нее, но тут вы сделали резкое движение, и он промахнулся! Вы должны мне верить! Вы все, слышите! Я задумала все совсем не так. Я же люблю вас, Грей! Я думала, что мы поженимся сразу же, как только она исчезнет с нашей дороги!

Грей обменялся с Лаллой многозначительными взглядами, а затем протянул Миллисент свой носовой платок:

– Ну, довольно слез, Миллисент! Я вижу, вы зашли слишком далеко. Поэтому в ваших же интересах рассказать нам все с самого начала.

Она сняла очки и отложила их на стол, вытерла слезы и опустила покрасневшие глаза. Через несколько секунд, сделав глубокий вдох, Миллисент начала рассказ.

– Моя мать была любовницей Саймона Четвина, – вполголоса сказала она.

Все замерли, затаив дыхание, и лишь из груди Дейзи вырвался стон ужаса:

– Ложь! Этого не может быть! Отец никогда не изменял нашей матери! Вы слышите – ни-ког-да!

– Ах, как вы ошибаетесь, – гневно прошипела Миллисент, с ненавистью посмотрев на Дейзи. – Три года он обхаживал мою мать. Он приходил к ней дважды в неделю всю зиму, а летом, когда все семейство отправлялось в Дикие Ветры и он один оставался по делам в городе, он навещал нас каждый день.

– Нет! – снова вскричала Дейзи и, заливаясь слезами, бросилась в объятия Тодда.

– Что, мисс Дейзи, вам неприятно слышать, что ваш отец оказался отнюдь не безгрешным! Ах, как я вас понимаю! – На лице ее появилась недобрая гримаса. – Но это еще не все. Он преподнес ей в подарок «Огненный изумруд»! Да, полмиллиона долларов из своего состояния он выложил для моей матери, слышите, моей, а не вашей! Кстати, она и придумала название – «Огненный изумруд»! – Миллисент мечтательно подняла глаза. – Мне было тогда девять лет, и я хорошо помню, как она надевала свое самое красивое платье в те вечера, когда ждала его в гости. Иногда мать давала мне примерить ожерелье, говоря, что в один прекрасный день оно перейдет ко мне. А еще она рассказывала, какой хороший и добрый человек приходит к ней и что он всегда будет о нас заботиться. – Миллисент перевела дыхание. – Увы, этого не произошло. – Миллисент поднялась со стула и оперлась руками о письменный стол. – Когда моя мать погибла при крушении поезда, тот добрый человек пришел в нашу квартиру и забрал ожерелье. Понимаете – мое ожерелье. И больше я никогда в жизни не видела его.

Лалла посмотрела на Грея:

– Похоже, она говорит правду. Теперь я понимаю, почему клерк в магазине Тиффани так настаивал на дате покупки. Ваш с Дейзи отец действительно приобрел ожерелье двумя годами раньше и подарил своей… – Лалла никак не могла выговорить нужное слово. – В общем, матери Миллисент. А потом, когда он забрал его…

– Да-да, тогда он подарил его нашей матери и попросил служащих Тиффани исправить запись в конторской книге, – закончил Грей.

– Бедная матушка, – всхлипнула Дейзи.

– Что?! Бедная? А каково же тогда мне? – гневно закричала Миллисент. – Я все надеялась, что добрый человек придет и заберет меня к себе, но он даже не явился на похороны! Потом меня отдали в сиротский приют, а вскоре усыновила пара фермеров из Пенсильвании по фамилии Статтс. Это были грубые, бесчувственные люди. Они не любили меня и только заставляли работать. И знаете, что согревало мне сердце все детские годы?

– Что, Миллисент? – спросил Грей.

– А то, что я свято верила: я получу свое ожерелье назад и заставлю «доброго» человека заплатить за предательство.

– Но мне показалось, что вы не знали даже имени Саймона Четвина, – удивилась Лалла.

– Правда не знала. Но однажды на глаза мне попалась газета со статьей, в которой рассказывалось о строительстве особняков для богатой публики. Со страницы на меня смотрел тот самый человек. Я узнала и его имя – Саймон Четвин.

Лалла тут же вспомнила случай, произошедший в Диких Ветрах.

– Помню, помню, я как-то случайно столкнула с письменного стола стопку бумаг. Тогда я стала собирать их с пола и увидела пожелтевшую газетную вырезку.

– Когда я заметила, что вы, Лалла, читаете ее, я не знала, куда деться от страха. Я испугалась, что вы начнете задавать мне разные вопросы. Но вы, кажется, не обратили внимания на газету.

– И что же вы предприняли дальше, когда узнали имя Саймона Четвина? – спросил Грей.

– Тогда я начала действовать. Я решила, что самый верный путь приблизиться к этому человеку – стать его личным секретарем. Поэтому я поступила в специальную школу, где обучали работе на пишущей машинке. Однако вскоре «добрый» человек умер, но я узнала, что его сын тоже подыскивает себе секретаря. – Она посмотрела на Грея, и взгляд ее смягчился. – И только я встретила вас, как поняла, что должна во что бы то ни стало стать вашей женой. Тогда я имела бы все – и изумруды, и то самое положение в обществе, которого была лишена моя мать. Неплохая месть, правда, – выйти замуж за сына человека, когда-то обидевшего нас?

Он не ответил.

– Но Грей уже женился в то время на Джейн, – заметила Лалла.

Миллисент вздрогнула.

– Джейн легко поддавалась внушению. Я втерлась к ней в доверие и выведала все ее секреты. Тогда-то, узнав об Эллиоте Роллинзе, я подговорила ее бежать от нелюбимого мужа. Только вот зря она решила прихватить с собой ожерелье…

Грей побледнел. Дейзи подняла глаза, полные ужаса, и уставилась на Миллисент:

– Так это вы убили Джейн той ночью?

– Я не нарочно, честное слово, – испугалась Миллисент. – Все, что я хотела от нее, – получить назад мое ожерелье. Если бы она вернула его, я оставила бы ее в покое. Но она сопротивлялась, и между нами завязалась борьба. А потом она поскользнулась и полетела с обрыва. Я знала, что кто-нибудь все равно найдет «Огненный изумруд» и вернет его в дом. Поэтому я быстро взобралась по лестнице и, никем не замеченная, вернулась в танцевальную залу.

Лалла медленно выдохнула, на лбу ее выступил холодный пот. Господи, какой камень свалился с ее души! Больше никто и никогда не посмеет обвинять Грея в убийстве собственной жены.