Рут Уинд

Музыка ночи

Пролог

Дождливую зиму сменила весна, и теперь она могла наслаждаться свежим воздухом и музыкой. Женщина раскачивалась в плетеном кресле, словно завороженная глядя на луну и высокие сосны, и слушала, как стрекочут в ночи цикады и кузнечики.

Больше всего ей нравилось слушать блюзы — волшебные звуки гитары, вторящей ей губной гармоники и едва уловимый хриплый мужской голос. Все это доносилось из музыкального клуба Хопкинса, расположенного в миле или двух вверх по течению, на луизианской стороне реки Сабин, когда ветер дул с той стороны. Вместе с желтым светом и синим сигаретным дымом эти звуки впитывал в себя лес — черный, как сам грех, и теплый, словно губы любовника. Чарующая музыка плыла к ней по волнам тишины, повисшей над водой. Иногда она представляла себе, будто они играют специально для нее.

Тогда она закрывала глаза и позволяла музыке проникать внутрь и просачиваться в кровь. Какая-то часть ее «я» поднималась и начинала танцевать, а другая — все раскачивалась и раскачивалась в кресле. Очень часто она разрешала тому привидению, что когда-то было ею, петь вслух, пока сама она молча кивала в такт музыке.

Медленный сексуальный ритм наполнял ее воспоминаниями о низко звучащем, бархатном мужском смехе и о таком милом младенческом плаче, о воскресных песнопениях в церкви и об ослепительных рассветных лучах на верхушках восточно-техасских сосен.

Она раскачивалась и танцевала, качала головой и пела, и думала, что может до самой смерти слушать блюзы, а значит, все будет хорошо.

Глава 1

К тому времени, когда Элли Коннор в семь часов вечера в четверг добралась до Пайн-Бенда, тучи нависли совсем низко и грозили разразиться ливнем.

Она устала сидеть за рулем, каждые сорок миль крутить ручку радиоприемника — и почему только проповедники оккупировали весь эфир? — и от монотонного вида белой ленты дороги, убегающей из-под колес ее автомобиля. На своем немодном, но довольно надежном «бьюике» она выехала сегодня в семь часов утра, планируя прибыть в Пайн-Бенд днем. У нее имелась еще славненькая «тойота», но по работе ей часто приходилось колесить по небольшим городам Америки, и оказывалось, что если в дороге возникают какие-то проблемы, то с отечественным автомобилем они решаются гораздо проще. Эта закономерность подтвердилась еще раз, когда она потеряла сальник где-то на диких просторах Арканзаса.

Неполадка задержала ее на три часа, но теперь она наконец свернула с шоссе направо и проехала сквозь маленький восточно-техасский городок, где все уже закрывалось на ночь. Ей пришлось остановиться у заправки и спросить дорогу, потом она свернула на узкую дорожку, чуть ли не тропу, почти полностью скрытую деревьями, растущими вплотную к колее.

В приемнике что-то затрещало, и она выключила его.

— Почти приехали, дорогая, — сказала она своей собаке Эйприл, примостившейся на соседнем сиденье.

Эйприл высунула нос в приоткрытое окошко, моргая от ветра, а может, от предвкушения того, что скоро сможет выскочить из машины. Помесь лайки и колли, псина была добродушна, очень терпелива и очень умна. Элли потрепала ее за уши и стряхнула клок шерсти — собака линяла.

Дорога сделала поворот, и машина выехала на открытое пространство — сплошные поля вокруг и небо. На мгновение из-за быстро плывущих облаков сверкнул единственный луч солнца, ярко-золотой на пурпурном холсте неба. Верхушки деревьев на этом золотом фоне казались черными, изящно-кружевными, и на минуту Элли забыла об усталости. Она оперлась о руль, чувствуя, как занемели плечи, и залюбовалась открывшимся видом.

Бабушка сказала бы, что это перст Божий. Конечно, Джеральдина Коннор почти во всем видела перст Божий, и Элли решила, что это доброе предзнаменование.

Эйприл заскулила, уткнув свой нос в щелку, и Элли, сжалившись, опустила стекло. Собака радостно выставила голову в окно, внюхиваясь в мягкий воздух и ловя в нем неизвестно какие собачьи удовольствия. Элли, не обладающая звериной тонкостью нюха, ощущала только аромат первых летних трав и слегка отдающий медью запах речной воды, долетавший откуда-то из густых лесных зарослей.

Дорога опять свернула, и после этого широкого и длинного поворота Элли выехала на очищенную от деревьев территорию. На вершине холма стоял дом — внушительное квадратное сооружение, окрашенное в белый цвет. Его окружала густая зеленая трава, а позади лужайки находились несколько больших, основательных оранжерей. Деревья словно охраняли эти личные владения, придавая особняку вид крепости. Розы в цыганском разноцветье окаймляли крыльцо и подъездную дорожку.

Элли улыбнулась. Конечно же, особняк имел название — «Лисий ручей», и владельцем его являлся Лоуренс Рейнард, доктор Рейнард, хотя она и не знала, в какой области знаний он получил свое научное звание. Она вообще мало знала о нем из тех писем, что получала по электронной почте, и замечаний, которые он оставлял в чате для любителей блюзов. Высказывания его были эксцентричны и блестящи. Элли подозревала, что он пьет.

Она несколько месяцев переписывалась с ним по поводу Пайн-Бенда и Мейбл Бове, исполнительницы блюзов, которая когда-то жила в этом городке, была фигурой загадочной и романтичной и являлась темой последнего биографического исследования Элли. Девушка немного поколебалась, прежде чем принять предложение Рейнарда остановиться в его гостевом домике, пока она закончит биографию, но, по правде говоря, Элли не путешествовала без своей собаки, и иногда бывало довольно трудно снять жилье, за которое с нее не запросили бы втридорога по этой причине.

Однако, сворачивая на дорожку, Элли ощутила, как все ее сомнения вернулись снова. Электронная почта лишает человека всякой возможности судить о партнере по переписке: нельзя увидеть ни бегающих глаз, ни плохого почерка, ни беспокойных жестов, которые предупредили бы о неуравновешенности характера. И то, что Элли приехала в начале сумерек, тоже было существенным минусом, в случае, если ситуация вдруг окажется сомнительной. Она намеренно собиралась прибыть в разгаре дня, но этот чертов сальник задержал ее. А теперь она слишком устала, чтобы беспокоиться о том, где будет спать, лишь бы собака оставалась в ее комнате.

Нажав на тормоз, она сквозь ветровое стекло рассмотрела веранду. Там сидели двое мужчин — белый и черный. Ей не приходило в голову, что Рейнард может оказаться негром, хотя, подумав, Элли поняла, что это вполне возможно. Она негромко посигналила, чего не делала несколько лет, и белый мужчина слегка наклонил голову в знак приветствия.

Элли вышла из машины и на минуту остановилась, испытывая облегчение от того, что можно сменить позу. Воздух был напоен ароматом магнолий и роз — тяжелым, густым, вызывающим головокружение и настолько чувственным, что она ощутила его всей кожей. Элли с наслаждением вдыхала его, подходя к веранде и отряхивая шорты цвета хаки, пытаясь разгладить их.

— Здравствуйте, — сказала она.

Оба кивнули, но ни один не вскочил с места, чтобы поприветствовать ее. Элли засомневалась, правильно ли она поняла адрес.

Кудлатая дворняжка оказалась не настолько сдержанной. Она подпрыгнула и тревожно залаяла. Торопясь прекратить это безобразие, Эйприл принялась было выбираться из машины, но Элли приказала ей:

— Сидеть!

И собака, взвизгнув, покорилась. Низкий голос произнес:

— Саша, замолчи.

Дворняжка перестала гавкать и решила дождаться, когда Элли подойдет поближе к ступенькам. При этом она радостно виляла хвостом.

Элли подавила желание пригладить волосы. Они были взлохмачены, от влажного воздуха торчали в разные стороны, но теперь только душ помог бы привести их в порядок. Она решила поднять на макушку солнечные очки, чтобы убрать волосы с лица, и теперь по крайней мере могла все видеть, когда подходила к ступенькам и в туманном сером свете разглядывала мужчин, пытаясь понять, не ошиблась ли она.

Негру с лицом цвета темного полированного орехового дерева было что-то около сорока пяти. Аккуратно подстриженная остроконечная бородка с несколькими седыми прядями, серьезно сжатый рот, глаза большие и спокойные. Он расположился на веранде, закинув длинные ноги на перила. Элли могла бы себе представить, что человек такого типа писал ей послания под именем Рейнарда.

Но тут ее внимание привлек второй мужчина. Темные тени залегли под его высокими скулами и вдоль чистой линии подбородка, окружили большие глаза неразличимого в сумерках цвета. Она отметила и другие детали: босые ноги, потертые джинсы, легкую небритость. Волосы у него были густые и длинные, непередаваемого оттенка. У щиколотки торжественно восседала костлявая белая кошка. Элли переводила взгляд с одного мужчины на другого.

— Сдаюсь, — сказала она. — Кто из вас доктор Рейнард? — Белый с усмешкой встал, и Элли показалось, что она проходила некое испытание, которое с успехом выдержала.

— Это я, — ответил он. — А вы, должно быть, мисс Коннор.

У него был опасный голос — отдающий виски и сигаретным дымом, и Элли услышала безошибочный звон монет в его по-южному невнятно произносимых гласных.

— Мы вас ждали.

Элли вздохнула, подавив внезапное желание выпрямиться, встряхнуть головой, чтобы показаться привлекательнее.

— Вы выглядите не так, как я вас себе представляла, доктор Рейнард, — мягко произнесла она.

— Зовите меня Блю. Никто здесь не зовет меня по-другому. — Он наклонил голову, и копна густых, волнистых волос упала ему на плечо. — Говоря по правде, вы тоже не такая, как я ожидал.

— Я расскажу вам о своих представлениях, если вы расскажете о своих.

Он помолчал, потом медленно и обаятельно улыбнулся.

— Женщина по имени Элли, которая пишет чужие биографии, для меня выглядит, как библиотекарша средних лет. — Его улыбка говорила о том, что он знает: это будет воспринято без обид.