Мара Фицчарлз - Музыка любви

На пляже было тихо и безлюдно. Ни души… Лишь редкие крики чаек и размеренный шелест волн нарушали эту благословенную тишину.

Он стоял у самой кромки воды, вглядываясь в бесконечную даль океана, и долгожданный покой наполнял его душу.

Уже несколько дней он вслушивался в этот успокаивающий ритм волн, с наслаждением ощущая влагу на своем лице, знакомый солоноватый привкус на губах.

Нет, не дни, а недели следовали одна за другой, и он упивался этим удивительным временем которое всецело принадлежало ему одному. Какое блаженство находиться здесь, вдали от поклонников! Каждый раз, когда ему удавалось оторваться от них, маленькое путешествие обостряло это ни с чем не сравнимое чувство. Он словно вырывался из удушья, угнетающего его день за днем физически и духовно.

Такие минуты давали ему силы жить дальше. Непрестанное движение волн и безграничное пространство неба дарило ощущение обновления — как бальзам для израненной души. Но вместе с тем он прекрасно понимал, что временному облегчению рано или поздно придет конец.

Внезапно ветер переменился, прервав его размышления. Волны с шумом обрушивались на берег, как белокурые воины, марширующие рядами на поле сражения. С каждым последующим ударом воздух становился все тяжелее, а небо затягивала черная пелена.

Он повернулся и зашагал прочь. Слишком сильна реальность, и слишком мало удовольствие.

Если бы хотел, он бы мог внести изменение в свою жизнь. Жить здесь, в Элбоу, в полном уединении! И тогда прощай орущая толпа, восторженные крики обезумевших женщин… Прощай свет ярких софитов… аплодисменты… Все зависело только от него.

Он поднял глаза к небу. Так часто делала его мать, когда просила у Бога благословения на какой-то поступок. А что делал он? Он лишь растрачивал свою жизнь, бездумно наращивая мускулы. Забавно, насколько вещи, к которым ты так стремишься в юности, позднее кажутся тебе пустыми и не стоящими твоих усилий.

Тяжелые свинцовые тучи, походившие на остроконечные вершины гор, заслонили все небо, не оставляя ни малейшего просвета. И яркий свет дня моментально утонул в кромешной тьме.

«Совсем как я, — подумал Майкл Девлин, — блуждающий во тьме. Даже в свете ярких софитов я чувствую себя окутанным мраком. Мне необходимо найти что-то реальное».

Первые крупные капли упали ему на плечи, тонкими струйками стекали вниз по кожаной куртке, оставляя мокрые круги на светлых джинсах. Поняв с полуслова намек матушки Природы, Майкл поспешил к своему мотоциклу.

Надев шлем, он оседлал своего коня и взялся за руль. Его коттедж, если можно так именовать крошечный домик, был всего в нескольких милях отсюда. Там он нашел уединение, там найдет и укрытие от разбушевавшейся стихии.

Ханна была настолько увлечена своим занятием, что даже внимания не обратила на надвигающийся шторм. Он налетел неожиданно, застав ее врасплох. Одна минута — и мир вокруг, который еще недавно был таким ясным и приветливым, стал темным и беспросветно-мрачным.

Огромные черные тучи закрыли собой солнце и окутали землю ночным мраком.

Оттачивая детали очередного эскиза, Ханна не сразу заметила перемену. Сегодня дело продвигалось особенно успешно. По крайней мере пока не налетел ветер и не начал теребить лист на мольберте, заставив ее оторваться от рисунка и посмотреть на небо.

Секунду-другую она с ужасом разглядывала этот черный навес. Потом ее взгляд обратился к океану: поверхность воды, еще недавно совершенно спокойная, теперь сплошь была покрыта белыми бурунами. Волны сердито ударяли о берег и с каждым ударом все ближе подбирались к тому месту, где она расположилась.

Но даже в эту минуту в ее душе говорил художник, и она как зачарованная не могла отвести глаз от этой величественной и грозной картины, пока сильный порыв ветра не хлестнул ее по лицу и не заставил двигаться.

Она быстро собрала свои принадлежности, а ветер все не унимался и подгонял ее по тропинке через дюны, к тому месту, где она оставила свой автомобиль. Ханна то взбиралась на дюны, то съезжала вниз, набирая полные кеды песка. Наклонив голову, защищаясь от ветра, она шла, крепко прижав подбородок к груди, хотя это помогало мало. Ветер был далеко не дружелюбен и с каждой секундой становился все сильнее и сильнее. Поднимая песок, он бил в лицо, теребил и путал длинные пряди волос. Они мешали, лезли в глаза… Порывы были настолько сильные, что она еле удерживала папку с рисунками и мольберт. Совсем рядом послышался сильный удар грома, его гулкие раскаты, постепенно удаляясь, затихли, отзываясь недобрым предчувствием в ее душе.

Не останавливаясь, Ханна изредка поглядывала на небо. Может быть, она успеет дойти до машины, прежде чем хлынет дождь и испортит все ее труды?

Эти эскизы были очень важны для нее. Они были началом, осуществлением давно лелеемой мечты. Они так много значили для нее, потому что могли изменить ход ее жизни, придав ей новый смысл.

Весь этот день она находилась в приподнятом настроении. Работа шла без усилий. Казалось, рисунки возникали сами собой, линии ложились на лист ватмана точно и естественно. Она во что бы то ни стало должна сохранить эти работы, даже если впоследствии навсегда забросит это занятие. Она должна сохранить эту папку как символ принятого решения изменить жизнь и найти свою мечту.

Она подошла к автомобилю, когда первые капли дождя упали на щеки, и только успела затолкать папку и мольберт на сиденье, как небеса разверзлись и хлынул ливень.

Хотя она благодарила Бога, что ее работы спасены, но все же хмурилась от раздражения. В такую погоду придется добираться домой вдвое дольше обычного! И ее недавняя радость оттого, что удалось уединиться и посвятить время работе, растаяла окончательно, когда дождь полил стеной, напрочь заливая ветровое стекло.

Ханна набросила ремень и повернула ключ зажигания. Молчок… Ни звука в ответ. Она попробовала снова и снова… Мотор молчал, явно не желая заводиться. После четвертой попытки пришлось признать бесплодность дальнейших усилий.

Вглядевшись в приборный щиток, Ханна с досадой покачала головой — во всем виновата она сама, никакая стихия тут ни при чем. Все очень просто: она так торопилась, уезжая из дома, стремясь использовать каждую секунду светового дня, что выехала еще затемно. Пришлось включить фары. А потом, уже приехав на место, ей опять не терпелось поскорее начать работу, и она забыла выключить их. Аккумулятор сел.

Вообще-то она не отличалась забывчивостью. Но порой самые простые вещи ускользали из ее памяти. Как, например, история с фарами… Но теперь это недоразумение уже нельзя было назвать незначительным. Она оказалась в незнакомом месте, вдали от дома, посреди разбушевавшейся стихии, и ее автомобиль не желал подавать признаков жизни.

Тяжело вздохнув, Ханна опустила голову на руль. И главное, она не могла ничего предпринять!

Ближайший городок находился на расстоянии нескольких миль. Она сама выбрала этот пустынный отрезок пляжа, желая работать в полном одиночестве. Так, чтобы никто не мог помешать ей. И, надо сказать, ей это удалось. И вот теперь придется дорого заплатить за свое драгоценное уединение.

Когда утихнет дождь и ветер, то, возможно, ей удастся добраться до одного из домиков, которые она заметила, направляясь сюда. И если повезет и окажется, что он обитаем, она сможет позвонить домой. Сообщит, что с ней случилось, спросит, как дела дома, хотя наверняка в ее отсутствие там все в порядке; попросит брата вызволить ее из невольного плена, в который она попала. Но пока остается только ждать.

Ханна ухватилась руками за руль, как будто это был спасительный буй посреди бурного моря. Какое скверное ощущение — полное одиночество и абсолютная беспомощность! Ослепительная вспышка осветила горизонт, и тут же черную бездну неба расколола яркая молния, и где-то совсем недалеко прогрохотал гром. Сердце боязливо сжалось. Как она могла даже не поинтересоваться прогнозом погоды? Она так торопилась, что ей и в голову не пришло побеспокоиться об этом. Ведь шторм может продолжаться не один час. А там придет ночь…

Слушая шум ветра и то, как дождь барабанит по крыше автомобиля, Ханна размышляла, что прежде она никогда не боялась грозы. На самом деле не боялась. Как не боялась оставаться одной. Порой, несмотря на свою благополучную семью, она оставалась одна месяцами. Одиночество было частью ее повседневного бытия. И она научилась справляться с этим явлением. Или считала, что научилась. И помогала в этом музыка. Музыка успокаивала ее, когда это не могло сделать рисование. Музыка помогала ей избавиться от печали, унося в другой мир… Мир, где одиночества не существовало вовсе.

Ханна автоматически потянулась за своей любимой кассетой, но, вспомнив, что при севшем аккумуляторе приемник работать не будет, беспомощно уронила голову на руль. А звук концерта, который давала природа, был малоутешителен.

Когда очередная белесая вспышка снова прорезала черноту неба, высветив океан, Ханна заметила, что волны все ближе подбираются к тому месту, где застрял ее автомобиль. Страх подкатил к горлу.

О чем она думала утром? Как могла быть такой беспечной? Где ее хваленый здравый смысл? Она не удосужилась подумать о погоде, но о приливе должна была подумать! С океаном шутки плохи. Она остановилась здесь, так как впереди дорога круто уводила в сторону от пляжа, Она просто припарковала машину в сторонке, собрала свои принадлежности и пошла поискать подходящее место среди дюн.

Ханна громко рассмеялась. Никто не поверит, что она действовала не подумав. Что, выбрав это место, она просто подчинилась внутреннему зову — зову художника — и позволила себе этот выбор.