– Вы играли в эту игру так же, как и я, – прошептала Амелия с трудом.

Её дыхание сбилось, потому что он находился слишком близко. От его речей у неё в горле пересыхало, а сердце начинало судорожно колотиться. Амелия сумела вздохнуть лишь тогда, когда его пальцы в последний раз скользнули по её коже, и он сам отстранился с неясным выражением недовольства на лице.

– Я перестал разделять реальность и вымысел, сударыня, – произнёс он с тоской. – Чем ближе вы были ко мне, тем больше боли я желал причинить. Это сумасшествие, но именно так я и поступал с людьми последние несколько лет!

Так было проще существовать, никому не подчиняясь. Привязанность к вам лишила меня рассудка и здравомыслия. Я не знал, что делать. Я срывался и снова бросался к вам, а потом вдруг вспоминал, что я – уже вовсе не я, а кто-то другой, и его вы презираете… Господи, что же я с нами сотворил?

Один шаг, и он уже вплотную стоял перед нею. Его одежда пропахла океаном и ледяным солёным ветром, Амелия всё это почувствовала. Зато прикосновение оказалось обжигающим и властным. Когда его ладонь легла ей на затылок, Амелия и не сообразила увернуться, лишь замерла на месте. Перед лицом внезапно сверкнули его серые глаза, и тяжёлое дыхание коснулось её пылающей щеки.

– Один поцелуй! Дай мне только один поцелуй перед тем, как всё закончится, и мы, наконец, проснёмся от этого кошмара, – прошептал он почти яростно в дюйме от её губ. – Неужели я многого прошу?

И как она могла отказать, если её саму так неотвратимо тянуло к нему, несмотря на всю боль, что он ей причинил, и гнев, который она испытывала из-за его лжи? Он наклонился и прижался сомкнутым ртом к её губам, и неожиданно она ощутила привкус собственных слёз. Но какой же это был жестокий и собственнический поцелуй! Когда Амелия, ошеломлённая и дрожащая, невольно сделала очередной вдох, он поцеловал её снова, чуть сильнее надавив рукой на её голову. А после его длинные пальцы успокаивающим жестом погладили вьющиеся локоны, рассыпавшиеся по её спине, и ещё раз, и ещё. И вот тогда Амелия осознала, что после этого поцелуя никто и никогда уже не сможет подарить ей подобных ощущений. Этот человек украл её у других, эгоистично украл, и окончательно разрушил её для любого из мужчин.

Амелия непроизвольно лизнула губы, когда он медленно отстранился. Она взглянула на Стерлинга и в который раз поразилась бесстрастному выражению его лица. Всё верно, он сумасшедший, и признался в этом. Он заперт в своём собственном непостижимом мире, там, где ей не было места. Где никому не было места. И пусть его близость до сих пор волновала, пусть даже его самый мимолётный и жестокий взгляд заставлял её трепетать, она поняла вдруг, что не имеет право позволить себе простить его. А между тем её губы горели после поцелуя.

– Через несколько дней до Виндзора долетит новость о том, что у западного побережья были найдены обломки пиратского судна, как и изуродованное тело Диомара, – изрёк он несколько апатично, всё ещё глядя на девушку. – Он исчезнет вместе с кратковременной славой. А вы прибудете в Англию с прискорбной вестью о том, что ваш муж тяжело заболел и скончался по дороге. Они пожалеют вас, сударыня, уж поверьте. Халсторн позаботился обо всех документах, я возместил ваше приданое с лихвой. К тому же с вами остаются Биттон и Дарнли! Ни вы, ни Джон ни в чём не будете нуждаться… Замечу, что у этого мальчика явная тяга к военному делу. Он станет отличным офицером, если вы ему поможете.

До неё не сразу дошёл смысл его слов, но вот, прошла решающая минута, и Амелия покорно опустила глаза, уставясь в пол. Стерлинг вышел вон, не проронив больше ни слова, и она уже не увидела того несчастного взгляда, который он послал ей перед уходом.

***

Казалось, будто наверху стояла гробовая тишина, но Томас прекрасно видел каждого из команды со своего места, на палубе полуюта. Несколько минут назад его матросы побросали свои дела, чтобы проводить долгими взглядами Амелию и её сопровождение. Некоторые бормотали что-то себе под нос, другие, не стесняясь, благодарили Бога за то, что Он избавил их от сумасбродной девицы, посмевшей поднять оружие на их капитана. Сам Диомар бесстрастно наблюдал, как только что поднявшуюся на палубу девушку встретили младший брат и нянька (до чего же нервная и шебутная дама!), затем Мегера проводила всех троих на берег. Там, недалеко от песчаной полосы, в самом удобном месте находилась деревенская повозка, которую Стерлинг вызвал из ближайшего поселения.

Томас скривился от внезапного неудобства, его плечо всё ещё сильно болело, и левой рукой он старался не шевелить. Но ему наносили раны и похлеще. Все они затянулись со временем.

Солнце скрылось за тучами, и стало прохладнее, но он до последнего не отрывал взгляда от жены. Вот так, в мнимом спокойствии команда «Полярис» проводила Амелию, смирившись с решением капитана судна – никакой казни, разумеется, и не планировалось. Девушка просто сошла на берег.

– Вот и славно, – ворчал кто-то из мужчин, – пусть лучше так! От этой рыженькой одни неприятности! Горные кланы всегда оставляли после себя разруху да кровь.

Однако нашлись всё же и те, кому её уход не пришёлся по душе. Молодой лоцман Жеан, болтаясь на вантах, был мрачнее тучи, наблюдая за девушкой, спускающейся по трапу к высокому деревянному причалу. Старик Скрип молчал, с досадой поглядывая то на берег, то на своего капитана, и сжимал в руках свою шапочку моряка.

Амелия так ни разу и не обернулась, покинув палубу. Но Стерлинг видел, как крепко она сжимала руку Магдалены, как опиралась на неё, будто ей было тяжело идти. «Ничего, скоро она вернётся домой и сможет отдохнуть, – отчаянно успокаивал себя капитан. – Она наберётся сил и сможет обо всём забыть». За подобные мысли он себя люто ненавидел. Но близилось время отплытия. Когда Мегера возвратилась на корабль, её глаза метали молнии. Она молчала, хотя Томас готов был поклясться, что ей многое хотелось высказать. После того, как его рану обработали, и он пришёл в себя, первая помощница отчитала его, как последнего школяра. Никогда ещё он не видел её такой злой. Жаль, что Амелия так и не узнала, как яростно Мегера защищала её честь.

– Прикажете поднимать якорь, капитан? – как ни в чём не бывало, спросила пиратка, поравнявшись с ним на палубе.

Их взгляды пересеклись, и всё, на что ему хватило сил, лишь кивнуть в ответ. Мегера крикнула, чтобы поднимали трап, а после уже тише произнесла:

– Скоро всё станет, как прежде. Нужно только потерпеть.

Её слова эхом отдались у него в ушах. Стерлинг взглянул на опустевший берег, на волны, омывающие песок, и его сердце вдруг заныло. Тоскливо, жалобно, как после долгой разлуки с матерью, когда наяву кажется, словно её протяжная колыбельная слышится где-то вдали. Капитан подошёл к левому фальшборту и с силой сжал планширь пальцами. Томас уцепился взглядом за следы телеги на берегу, уходящие вдаль, за зелёные холмы. Он не услышал свиста одного из своих матросов. В мыслях он неожиданно оказался вдали от «Полярис».

Вот-вот судно отчалит, и тогда уже серые берега островов окажутся потеряны для него навсегда. Он никогда больше не вернётся на землю своих предков. Его влечёт другая культура, далёкая цивилизация, принявшая его тогда, когда он больше всего в этом нуждался. А что Амелия? Однажды она сумела

притвориться, что не знает его, и теперь сможет. Стерлинг убеждал себя в этом каждую секунду с тех пор, как украл у неё последний поцелуй и решил подарить свободу.

Откуда тогда возникло это обжигающее чувство неполноценности и опустошения? Так же, как было там, в кубрике, под отчаянным пронизывающим взглядом его бедной пташки. Она упорхнула от него, наконец, а он-то надеялся, что без неё снова обретёт над собой контроль и возрадуется, ибо ничто более не способно отвлечь его от грядущей миссии. Но сейчас он стоит на палубе своего любимого судна и понимает, что протянул руку не к райским вратам, а куда-то, где было темно и одиноко. И там не было её!

Его команда рядом, галеон ожидает отбытия недалеко отсюда, и всё готово для возвращения в Новый Свет… а он не может отвести глаз от того места, где только что скрылась деревенская повозка! Стерлинг вдруг понял, что его руки дрожат, и взглянул на них, будто они были чужие. Мегера окликнула его, а он не отозвался.

Он дал Амелии свободу в надежде, что однажды сам от неё освободится, но разве могла целая Атлантика заставить его позабыть? Он не смог забыть семь лет назад и каждый раз с тоскливой нежностью вспоминал её, даже когда грозила смертельная опасность. И именно сейчас он понадеялся, что ему хватит прежней воли от неё отречься? Она уже принадлежала ему. Его маленькая подружка, его раненная пташка… дикарка из древнего рода МакДональд.

Его ожидали дивные прохладные леса Америки, бескрайние просторные земли и невообразимые обещания свободы и достатка… И Стерлинг с ужасом подумал: «Да разве всё это могло заменить её?»

До конца своих дней прожить без неё и умереть, не взглянув на неё в последний раз?

Он обернулся к команде, к морякам, доверившим ему свои жизни, и холодный ветер хлестнул его по лицу. Когда Мегера, разговаривавшая в это время со старым пиратом, взглянула на капитана, на её загорелом лице отразилось непонимание, но в следующую секунду, едва Стерлинг буквально слетел с палубы юта вниз, промчавшись по трапу, она истошно прокричала его имя. Уже был поднят якорь, приготовились поднять также и все паруса, но «Полярис» ещё находился вблизи причала. Судно слегка покачнулось, и в этот самый момент Стерлинг перемахнул через левый фальшборт и прыгнул на причал, ловко приземлившись на ноги. Его сапоги с грохотом ударили по дереву, на шум сбежалась вся команда. Опираясь на ограждения, Мегера звала капитана по имени, но он уже умудрился проскользить по доскам и в самом низком месте спрыгнуть на песчаный берег. Пиратка в отчаянии прикрыла рот рукой и взглянула на мистера Скрипа, приблизившегося к ней. Они оба вдруг осознали то, о чём другие члены экипажа даже не догадывались.