– Что это ещё за кошмарное представление посреди бела дня? Какой ужас! Я не видела подобного с той самой ночи, как… о Боже Милостивый! Кто мог сотворить такое с тем беднягой? Мы сейчас же едем назад!

Она всё бормотала, продвигаясь вперёд, и не отпускала руку девушки. Амелия же превратилась в бледную покорную куклу, которую вскоре усадили в повозку, где Магдалена обняла её за плечи и горячо зашептала слова утешения. Но девушка ушла в себя, ни видя, ни слыша никого вокруг.

Много позже, после ужина, она расположилась на старинной софе перед камином, в малой гостиной, где царил романтический полумрак. За стенами замка бушевала гроза, и ветер дребезжал стёклами витражей и то и дело выл в дымоходе, так что пламя в камине дымило и вспыхивало. С усталой покорностью Амелия наблюдала за танцем огня, уставясь на поленья, словно зачарованная.

– Зачем они сделали это? Зачем они так поступили с ним? – бормотала она вслух сама себе. – Я ведь не хотела… я бы этого не пожелала.

Весь вечер Амелия размышляла над тем, что стряслось в городе, и почему пираты подвергли такой страшной смерти одного из своих людей. Был ли тому виной инцидент возле таверны, или же де Бревай сорвался и сотворил нечто такое, за что Диомар и вынес ему смертный приговор? От подобных мыслей было жутко, кошмарное видение отрубленной головы и расчленённого тела так и стояло у Амелии перед глазами.

Очередная вспышка молнии за окном озарила комнату, когда девушка очнулась и огляделась. Гостиная пустовала, и никого, кроме неё, не было здесь. И всётаки создавалось ощущение присутствия кого-то незримого. Угли тлели в камине, и пришлось переворошить их слегка, чтобы они не погасли. Но едва Амелия повернулась в сторону окна, на глаза ей попалась тёмная фигура, застывшая у книжных полок. Прикусив губу, девушка сделала шаг в сторону, туда, где находилась дверь. Было достаточно темно, чтобы не различить того, кто прятался напротив. И, как когда-то в детстве, Амелия закрыла глаза, выдохнула и бросилась к двери.

Едва она взялась за резную ручку, позади послышался скрип и шорох. И в это самое мгновение она поняла, что некто встал за её спиной, ибо чужое дыхание коснулось её шеи. Амелия медленно обернулась, тогда же вспыхнула молния и озарила неподвижное лицо того, кто приблизился к ней будто призрак. И она увидела себя: бледную, с огромными потемневшими глазами на застывшем лице

и с улыбкой столь порочной, что от одного взгляда на эти растянутые бескровные губы становилось страшно.

– Не бойся ту, кем ты стала, – услышала Амелия собственный голос, но далёкий и глухой, будто прозвучавший из самой Преисподней. – Когда ты всё узнаешь, и он возьмёт тебя, ты будешь этому лишь рада!

И раздался жуткий оглушительный крик, слившийся с грозой. Амелия зажала ладонями уши, лишь бы не слышать этого крика, и сползла на пол. Было так громко и так поразительно знакомо, что она невольно вспомнила ночь резни в замке Кэмпбеллов. Именно так кричала её мать, когда англичане нашли её. Амелия принялась лихорадочно шептать молитву. Любую, какую только могла вспомнить. Но даже так, закрыв глаза, она видела своё кошмарное отражение и не могла избавиться от этого образа, спрятавшись в собственных мыслях.

Гроза кончилась, а в камине окончательно погас последний уголёк. Амелия оставалась сидеть на холодном каменному полу, согнувшись пополам и уткнувшись лбом в колени, пока её не отыскали перепуганные горничные. Магдалена прибежала на их крики, уже готовая ко сну. Они вместе отвели девушку в спальню, и взволнованная нянька не покидала её постели, пока Амелия не забылась спокойным сном, так и не выпустив её тёплую руку из своей.

***

Единственной радостной вестью на неделе стало возвращение Стерлинга, вернее то, что вернулся он не один. После одного дня, проведённого в гавани, Томас отлучился, как выяснилось позже, по делам на большую землю. После его отъезда Магда всё качала головой и бросала на Амелию осуждающие взгляды. Было ясно, что одной из причин его поспешного побега стала обида, поскольку он решил, что супруга продолжила игнорировать его и сторониться, и в какой-то мере Амелия тоже это чувствовала.

Было неловко встречать мужа после столь неясного расставания в Сторновей, но появление в замке Фредерика Халсторна слегка разрядило обстановку.

Амелия обрадовалась его визиту, будто возвращению старого приятеля. Наконец в этих серых стенах появилось знакомое лицо, о чём она с весёлостью сообщила, едва мужчина показался в гостиной.

– И я рад встрече, леди Стерлинг! Вы выглядите прелестно и очень свежо, чему я безумно рад, учитывая ваше настроение во время нашей последней встречи, – сказал тогда Халсторн с улыбкой. – Я буду рад погостить у вас немного, несмотря на то, что это больше деловой визит.

– Так вы собираетесь работать здесь? – протянула она, по-детски надув губы. – Даже не удивляюсь! У вас с моим мужем в этом плане много общего…

– Не спешите расстраиваться. Не забывайте, что через пару недель вы с супругом вернётесь в Эдинбург, где его удостоят нового титула. Думаю, вы ещё успеете поразвлечься в столице. Нынче там довольно солнечно и многолюдно!

А ведь он был прав, и после всего произошедшего Амелия попросту позабыла о королевской милости, оказанной Стерлингу за определённые заслуги. Вскоре она окажется среди знакомой знати, в обстановке, достойной графини Гилли, коей она была когда-то. И снова празднества и званые ужины, и блеск драгоценностей на шеях богачей, и золото в убранстве дворцов! Одна только мысль о возвращении в общество одновременно расстроила её и взволновала. Тут же Амелия решила во что бы то ни стало встретиться с Мегерой и на всякий случай предупредить её о своём скором отъезде с Гебридов.

Когда в этот же день, во время обеда доставили почту, и, едва прочитав одно из посланий, Стерлинг помрачнел и на глазах у жены и своего поверенного, а также прислуги, швырнул о пол бокал с водой, Амелия всё поняла. Томас отдал письмо Халсторну, а сам вышел из столовой, предварительно кивнув супруге в знак извинения.

– Что случилось? – смогла лишь выдохнуть Амелия, заранее предполагая ответ.

– Два британских судна были ограблены по пути в Норвегию. Их снаряжением и отправкой груза занимался ваш муж, – произнёс Халсторн устало, отложив письмо.

– Всё так плохо? Есть ли жертвы?

– Судя по донесению, никто не был убит. Многие ранены, большинство в тяжёлом состоянии, но вот шхуна потоплена пиратами. Моряки клянутся, что видели корабль Диомара. Снова он нас атаковал! Проклятый Дьявол!

Халсторн ударил кулаком по столу и выругался вслух. Амелия сидела неподвижно. Она ничего не ответила, когда он попросил прощения за свою несдержанность и покинул столовую. Обед был испорчен, и Амелия не сдержала слёз, едва Клодетт закончила убирать приборы со стола и ушла.

Чуть позже ей удалось застать Томаса у парадной лестницы, когда он направлялся наверх, в свой кабинет. Он не обернулся, когда она позвала его в первый раз, но остановился, как только услышал своё имя:

– Томас!

Их взгляды пересеклись. Каким же он казался усталым! Небритый и слегка растрёпанный, с тёмными кругами под глазами и сжатыми в тонкую линию губами он вовсе не был похож на себя прежнего. Видимо, потеря шхуны и драгоценного груза сказались на нём куда острее, чем можно было предположить. Глядя на него с неподдельным сочувствием, Амелия искренне испугалась. Отголоски её совести терзали сердце и разум, и с этим ничего нельзя было сделать. Как и с тем, что уже произошло.

– Мистер Халсторн рассказал мне о том, что вас так расстроило, – она сделала пару шагов вперёд; теперь их разделяли несколько ступеней. – Мне очень жаль. Но вы не должны поддаваться отчаянию! Это ведь не ваша вина.

Стерлинг был резок и бескомпромиссен, это знали все, кто его окружал. После ссоры с отцом, во время долгого отсутствия дома, жизнь столкнула его с трудностями, преодолев которые он остался равнодушен к жалости и страсти. По крайней мере таковы были слухи. Но Амелия хотела дать ему понять, что сожалеет. Несмотря на это, её собственную дрожь было не унять. Дух её напоминал о том, какую мерзость она совершила ради людей, в чьи руки вверила собственную жизнь, в то время как Стерлинг лишь исполнял свой долг, а по большей части укрыл её от гнева герцога Камберлендского. Теперь ей было жутко стыдно.

Томас глядел на жену, и выражение его лица никак не менялось. Минуту спустя он только кивнул головой, отвернулся и ушёл, оставив Амелию наедине с собственной совестью. А через два дня Стерлинг вместе со своим поверенным отправился в Сторновей.

***

В следующий раз она встретилась с Мегерой на западном берегу острова

Гаррис. Пиратский пинас стоял чуть севернее, у острова Скарп, где команда Диомара отыскала очередные развалины для своего лагеря. День был ветреный, со стороны океана к берегу тянулась целая вереница туч, но солнце так приятно пригревало, что Мегера, оставив начищать свой романский меч, присела на большой валун и подставила жарким лучам покрытое испариной лицо.

– Ты слишком скованная в бою, тебе стоит быть посмелее, когда атакуешь врага, – рассуждала женщина вслух, не открывая глаза. – Держать оружие ты умеешь, признаю. Почти ударила меня сегодня! Вот так леди!

– Ты мне не враг, – ответила Амелия; она опустилась на камень рядом. – Вот поэтому я боюсь атаковать. Но ты всё равно замечательный учитель. Спасибо, Мегера.

Пиратка повернулась к ней и прищурилась, что придало выражению её лица особое очарование. Несколько минут назад они закончили парировать на мечах, и Мегера осталась довольна теми умениями, которыми владела её новая приятельница. Разумеется, ей предстояло ещё многому научиться, но то, что девица умела стрелять и была не из пугливых, уже говорило о многом. Они вспомнили о Джеймсе Гилли, и Мегера искренне восхитилась тем, как он пытался воспитать свою племянницу.

– И ты не осуждаешь, что он не остался с моим отцом? – с удивлением спросила Амелия.