Лишённый голоса много лет назад Томас научился управлять людьми и делами так, чтобы его понимали и беспрекословно подчинялись. Иногда Амелия со стороны наблюдала за ним, ощущая где-то глубоко в душе сострадание к этому закрытому человеку, которому так симпатизировал её покойный дядя. Стоило признать, он всё-таки был хорош, её супруг, но Стерлинг был занятым, довольно торопливым и твёрдым, имел репутацию сурового, но справедливого мужчины – в глазах двадцатилетнего будущего короля Великобритании он казался идеальным подданным и отличным торговцем.

Он не был заинтересован в исполнении супружеских обязанностей, судя по тому, что к середине февраля он так ни разу и не пришёл к ней в спальню. В конце концов Амелия перестала засыпать с мыслями о том, почему он пренебрегал ею. Возможно, она не была для него достаточно привлекательной или, что забавней всего, его вовсе не интересовали женщины. Но так было даже лучше, их взаимное отчуждение устраивало всех, и, несмотря на вздохи Магдалены, Амелия прекрасно чувствовала себя и без его внимания. Оно попросту было ей не нужно.

Тогда же, в конце февраля, после отъезда Стерлинга на большую землю Шотландии, она снова ощутила себя свободной пташкой, вольной делать всё, что ей заблагорассудится. Возобновились частые прогулки верхом, она припомнила даже свои умения в охоте и стрельбе. Тут не возражала даже Магда, решив, что лучше уж её девочка останется такой, упрямой и жизнелюбивой.

В тот особенно пасмурный день, когда Амелия решила выбраться в Сторновей в сопровождении Магды и братьев Лионелл, гавань казалась особенно оживлённой. В этот ранний час на улочке под названием Франсис, недалеко от мемориальной церкви Святого Мартина, где находился один из крупнейших рынков на Гебридах, яблоку негде было упасть. Домохозяйки с корзинками спешили на базар, дамы выходили подышать после мессы из церкви СанКолумба, тут же торопился прогнать своё стадо овец пастушок, а между прилавками на рынке бегали и смеялись крестьянские дети. Много раз Амелия посещала гавань и прогуливалась по местным улочкам. Кое-кто из купцов на базаре привык видеть её в компании Магдалены и теперь, как и подобает, вежливо приветствовал супругу барона Стерлинга.

Она не обманывалась тем, что видела здесь, будь то пасмурный день, когда горожане предпочитали оставаться в домах, или погожее утро, когда солнечное тепло согревало гавань, и всё вокруг казалось оживлённым и чистым. Амелия одинаково приветствовала как очередного иностранного купца, так и протянувшего руку и выпрашивающего милостыню старого одноногого моряка, который сидел обычно у ворот церкви. Чумазые беспризорники сновали по рынку, норовя выкрасть на завтрак хотя бы яблоко, так же и старухи, косматые и сгорбившиеся в грязи по дороге на базар, в одеждах из лохмотьев, бездумно бродили по окрестностям, где никто не обращал на них внимания. Амелия старалась подавать милостыню каждому нуждающемуся, в ответ она слышала слова благодарности и обещания помолиться за неё, и всё же её подачки ничего не могли изменить. Несмотря на скудную жизнь крестьян на Гебридских островах, Сторновей был популярен и часто многолюден, но порой бывали дни, когда Амелии было тяжело взглянуть в глаза очередному бездомному старику. Король Георг позабыл о них, и как будто бы позабыл весь остальной мир, за это Амелия ненавидела его ещё сильнее.

Поэтому в тот день, медленно продвигаясь по базарной площади, она старалась не смотреть по сторонам, лишь иногда бросала мимолётный взгляд на очередной прилавок с мехами или чудодейственными настойками. Купцы громко перекликались между собой на иностранных языках, но чаще всего здесь слышалось родное гэльское наречие. Упросив Магду сбегать в ближайшую книжную лавку, девушка решила пройтись к фонтану по узкой улочке, и именно тут, среди горожан, торопящихся к рынку, она вдруг разглядела знакомую чёрную шевелюру. Едва не вскрикнув, зажав рукой рот, Амелия присмотрелась, когда обладательница этой короткой небрежной стрижки повернулась в профиль. Сомнений не осталось, это была Мегера – правая рука капитана Диомара.

Она шагала по улице, попутно переговариваясь со стариком, насколько Амелия помнила, его прозвище было мистер Скрип. Странно ли это, ощутить радость и восторг от встречи с пиратами, вместо страха и желания броситься прочь? Амелия раздумывала недолго. Нырнув в поток из людей, она стала продираться за Мегерой, одетой в мужское платье из тёмно-серой саржи. Парочка пиратов свернула направо, прошла мимо старого здания суда, а затем налево, прямиком к гавани. Здесь они скрылись за очередным поворотом, и Амелия осознала, что покинула торговый квартал. Начались тёмные подворотни, смердящие чем-то тухлым, и она растерялась, упустив Мегеру из виду. Но вот откуда-то справа послышался её голос, и Амелия осторожно двинулась вдоль фасада старого дома. За углом находились пираты, девушка застыла на месте.

– Я понятия не имею, о чём тут рассуждать! – ворчала молодая женщина. – Галеон стоит у Фланнанских островов, а мне просто осточертело мотаться туда и обратно, гоняя «Полярис» почём зря. Капитан стал просто одержим идеей набить кошелёк, но ведь у нас хватает денег! Возьмём всех и всё, что у нас есть, и уберёмся наконец из этой проклятой страны!

– Капитану лучше знать, хватает ли средств, Мегера. Снова ты сомневаешься! А между тем колония всё больше и больше разрастается! – хриплым шёпотом отвечал ей старик. – На какие шиши ты собираешься содержать галеон и шесть десятков душ в придачу, когда окажешься в Америке?

Амелия ахнула и тут же зажала ладонями рот.

– Ещё пару лет назад стоило уплыть отсюда, пока нас было всего двадцать… – буркнула Мегера. – А теперь у нас в три раза больше голодных ртов, женщины и дети, и в добавок за нами охотятся от самой Норвегии до Мавритании за пару «невинных краж»!

– Ты совершенно не понимаешь идеи Диомара. Ты с твоими женскими мозгами не способна осознать всю ценность его плана. Какой толк от колонии из двадцати жалких разбойников? Что им делать в Новом Свете, а? Снова грабить и убивать? Мы бы там и дня не протянули, краснокожие бы порешили каждого чужака! Только Диомар сумеет защитить нас, глупая, он сделает это, слышишь? И он не уплывёт, пока не соберёт на галеоне каждого обездоленного оборванца!..

Именно тогда, будто на зло, кто-то распахнул ставни на втором этаже дома, прямо над головой Амелии, и выплеснул в проулок ведро с помоями. Вскрикнув от неожиданности и отскочив подальше, девушка застыла у стены и прислушалась. Голоса пиратов стихли, и она стала не спеша двигаться в обратную сторону. Вот тогда её и сцапали холодные пальцы, утащив за руку в узкий тёмный переулок. Испуганная Амелия оказалась лицом к лицу с улыбающейся Мегерой.

– Так-так-тааак, кто это здесь у нас? – елейным тоном протянула женщина. – Как-никак это маленький шпион за нами увязался! Вы были правы, мистер Скрип, за нами действительно следили, спасибо, что предупредили.

– Да, только вот я не думал, что она подберётся так близко и так бесшумно.

В отличие от своей спутницы, старик не выглядел столь грозно, его взгляд был любопытным и мягким, как и голос. Когда Мегера сдёрнула с головы Амелии капюшон, и она, и мистер Скрип, издали удивлённый возглас.

– Боже милостивый, это же наша маленькая утопленница, – произнёс пират, перекрестившись отчего-то, – вот так неожиданная встреча!

– И не говорите, мистер Скрип! Слегка… обескураживающе! Что же мы делаем здесь, в столь неприглядном месте, леди Стерлинг?

Амелия отдышалась, когда Мегера отпустила её руку, затем напустила на себя храбрый и деловой вид.

– Так капитан Диомар вам рассказал? Что ж, это хорошо, отныне будем знакомы…

Тогда женщина громко расхохоталась, а с нею захихикал и старик.

– Ну-те, на-те! С каких это пор благородная дама ищет знакомства с головорезами в подворотнях вшивого городка? – Пиратка демонстративно утёрла с глаза слезу. – Скажи мне, пташка, чего ты за нами увязалась? Мало тебе было тогда, на нашем судне?

– Я просто узнала вас и последовала за вами по улице, вот и всё…

– Это понятно, но с какой целью? Молчишь? Сама не знаешь? Взгляните-ка на неё, мистер Скрип! Вся такая чистенькая и благоухает, как розовый лепесточек!

– Во имя Святой Троицы, она же могла слышать, о чём мы тут говорили! – всполошился вдруг старик.

Их весёлость тут же сошла на нет. Мегера взглянула на девушку, как приготовившаяся атаковать мышку кошка, затем медленно потянулась к ножнам на поясном ремне. Достав кортик, она приблизила лезвие к лицу Амелии, но та постаралась не выдать охватившего её страха. Она ещё не видела Мегеру такой пугающей и раздражённой.

– Не делайте этого! Я знаю, вы не хотите меня убивать…

– Да неужели? Отчего же такая уверенность, пташка? Говори, что ты тут делала! Живо!

Лезвие кинжала приблизилось к её щеке, и Амелия, сглотнув слюну, медленно проговорила:

– Да, я шла за вами, ноги несли меня, и я не имею понятия, зачем, но так уж вышло. И я слышала всё, что вы здесь обсуждали. Да, да! Всё слышала! И про ваш галеон, который находится у островов Фланнан, и про колонию, которую собирает Диомар! Что ж, давайте, убейте меня! Сделайте то, что не смог сделать ваш капитан. Или не захотел… Хотя, возможно, моя смерть вовсе не обязательна.

– И как это?

– Я никому не расскажу ни о том, что видела вас, ни о вашем плане, если исполните мою просьбу.

– Но можем ли мы верить вам, мадам? – спросил старик и прищурился.

– А есть ли выбор? Видимо, вы оба надеялись, что я не выживу тогда и не доберусь домой. Но, как видите, я жива и здорова. И я ни слова не сказала о том, что со мной случилось. Никому. Даже своему мужу.

Старый пират и Мегера обменялись подозрительными взглядами. В конце концов женщина убрала кортик в ножны. Она по-мальчишечьи утёрла нос рукавом рубахи, хитро ухмыльнулась и поинтересовалась:

– Условия ясны, дорогуша, но что же такая благородная мадам может получить от нас, презренных грешников?