Мамаша демонстрирует ее всем и каждому.

— Это великолепно, Тони. Я не сомневалась, что ваша мама будет довольна. И все наши сотрудницы вас очень ценят.

Тони вытер лицо полотенцем.

— Вы правду говорите? Девушкам действительно нравится?

— Конечно. А что вас удивляет, Тони?

— Ну, все это женское внимание. Оно как-то кружит мне голову.

— Да бросьте! — рассмеялась Джуди. — С вашим-то телом! Женщины, должно быть, на вас гроздьями виснут.

— Ой, да вы просто не представляете, каким я был дохляком еще несколько лет назад! Поэтому я и стал заниматься гимнастикой.

— Вы сильно продвинулись с тех пор, — улыбнулась Джуди, поворачиваясь к двери, — Ну, счастливо! Не задерживайтесь слишком поздно.

— А я и не смогу. Веду сегодня мамашу немного поразвлечься.

— Какая счастливая мысль. Желаю удачи.

— Интересно, Спирос когда-нибудь уймется? — проговорила Лили, доставая из очередной корзины с орхидеями бриллиантовый браслет. — Если бы я носила все его браслеты, они бы мне уже достали до локтя.

— Везет же некоторым, правда, Марк? — усмехнулась Джуди, примеривая браслет на свое маленькое запястье.

Марк, не отрывая глаз от огня в камине, пожал плечами:

— Одна такая побрякушка могла бы в течение нескольких лет кормить целую африканскую деревню.

— Только, пожалуйста, не читай нравоучений! — раздраженно прервала его Лили. Она взяла у Джуди браслет и кинула Марку. — Пожалуйста, можешь отдать его африканцам! Мне он не нужен. Я же знаю, что это не подарок, а взятка. Спирос уверен, что, получив такую штучку, человек тут же должен забыться в приступе благодарности. Эти браслеты он дюжинами заказывает у Картье. Для него они — меновой товар.

— Как бусы и зеркальца, на которые конкистадоры выменивали золото ацтеков? — усмехнулась Джуди.

— Вот именно! — Лицо Лили казалось еще более выразительным из-за грима: все утро она пыталась скопировать грим Мистингетт. Фотография знаменитой певицы лежала на туалетном столике рядом с зеркалом.

— Ты бы лучше умылась, а то опоздаешь на концерт, — заметила Джуди.

— Действительно. — Лили встала и отправилась в ванную — Тебе еще понадобится косметика? — прокричала вслед Джуди, намекая, что неплохо было бы все это убрать.

— Она страшно неряшлива, — заметил Марк. — Видела бы ты, во что она превратила мою квартиру.

— Я не обращаю на это внимания. Порядок, беспорядок… Какая, в конце концов, разница?

Лили захотела переехать ко мне, чтобы наши с ней отношения могли укрепиться. — Она легко коснулась длинных загорелых пальцев Марка.

Тот тихо отодвинул руку.

— Том сказал мне, что, поселив Лили в своей квартире, ты играешь с огнем. Сенатор Рускингтон может использовать это против тебя.

Джуди задумчиво ворошила кочергой угли в камине.

— Но, общаясь в гостиничных номерах и за ресторанными столиками, мы так никогда и не узнаем друг друга.

Дверь открылась, и в комнату вошла Лили — великолепная в своем темно-зеленом шелковом мини-платье. И тут же вся гостиная наполнилась ароматом духов.

— Ну, я пошла!

Больше всего на свете Марк хотел бы сейчас тоже встать и уйти, но не решался: Джуди могла воспринять его уход как нежелание быть с ней.

И в то же время Марк прекрасно понимал, что, если он сейчас останется, все, с таким трудом загнанное им внутрь, может выплеснуться наружу.

«Вот мы сидим здесь, потягивая коктейль, — думал он, — а часовой механизм подложенной под наши отношения бомбы уже работает». Он вдохнул запах духов Лили и, сам того не желая, представил себе, как капли воды стекают по ее золотистой коже.

Лили закрыла за собой входную дверь и повесила на плечики зеленое замшевое пальто. Они еще не ложились: из комнаты раздавались голоса.

— Но почему, Марк? Почему в течение вот уже четырех часов ты пытаешься убедить меня выдворить Лили из этой квартиры?

— Ради Христа, Джуди! Неужели ты не понимаешь?

И вдруг Джуди поняла.

— Ну конечно! Как я была слепа! Ты ведь влюблен в нее, правда, Марк? Я просто ослепла!

— Джуди, успокойся.

— Мужчины всегда так говорят, перед тем как нанести женщине смертельный удар.

— Но я бы не хотел обижать Лили. Она доверяет мне. Я не собираюсь портить жизнь" нам всем. — Он старался говорить тихо. — Для Лили я единственный мужчина, который не пытается залезть к ней в постель.

— Ну, если не считать того, что на самом деле тебе только этого и хочется. Правда ведь? — резко прервала его Джуди.

Последовала долгая пауза, а потом приглушенный голос Марка отчетливо произнес:

— Если ты действительно желаешь услышать правду, то я не думаю, что кто-либо из мужчин сможет устоять перед сексуальностью Лили.

Лили молча смотрела на свое отражение в старинном, в стиле Людовика Пятнадцатого, зеркале.

«Что это такое есть во мне, — размышляла она, — напускающее порчу на любого мужчину, кто бы мне ни встретился. Что это? Я этого не вижу. Неужели я не смогу от этого отделаться?»

Будто в унисон ее мыслям из соседней комнаты раздался крик Джуди:

— Но я этого не понимаю! И никто из женщин не понимает! Просто дико видеть, как вы теряете из-за нее голову!

Глядя на свое отражение, Лили думала о том, как устала она быть сексуальным божеством, устала от того, что и мужчины и женщины поклоняются ей: мужчины — потому что хотят ее, а женщины — потому что хотят на нее походить. Лили поняла, что ее фатальное обаяние фатально в первую очередь для нее самой.

— Лили знает об этом? — Джуди пыталась держать себя в руках: слишком важен был для нее ответ на последний вопрос.

— Нет, — ответил Марк, — и я не хотел бы, чтобы она узнала.

— А как она к тебе относится?

— Мне кажется, она доверяет мне. — Марк на минуту задумался. — По-моему, она видит во мне брата.

— Что? — неожиданно взвизгнула Джуди. — Брата, как же!

— Но я не собираюсь угрожать безопасности домашнего очага, который Лили после всех мытарств обрела.

— Отлично! Просто отлично! — Теперь голос Джуди звучал горько и тихо. — Я теряю свой журнал, деньги, работу; ты устраиваешь так, чтобы я потеряла еще и дочь, а мой любовник стал мне врагом. И в довершение всего ты преисполнен сочувствия к ней, а не ко мне.

Теперь Марк тоже перешел на крик:

— Послушай, я не хочу Лили! Я хочу тебя. Но я хочу тебя такой, какой ты была раньше.

Джуди расслышала боль в его словах и поняла, что страсть к Лили — это действительно нечто, вспыхнувшее помимо его воли.

— Тебе трудно сочувствовать, Джуди. — Марк наконец нашел внешний повод для своего раздражения. — Ты очень изменилась с тех пор, как мы познакомились. Что с тобой, Джуди?

— Что со мной? — Теперь Джуди казалась даже спокойной. — Я содрогаюсь при мысли, что буду жить так же, как моя мать, — наблюдая за соседями и ожидая чего-то. Я не хочу оказаться вдруг такой же бессильной, как она, и замереть посередине жизни, ожидая конца.

— Но в пользу подобного образа жизни можно многое сказать — Марк почувствовал вдруг, как его захлестнула волна гнева. — Во всяком случае, такие женщины не ревнуют к собственным дочерям.

— А ты понимаешь, что это значит — в моем возрасте оказаться вдруг матерью одной из самых красивых женщин в мире?

Лили не хотела ничего слышать, но, загипнотизированная, как лягушка под светом фар надвигающегося автомобиля, не могла двинуться с места.

— Ты действительно хочешь знать, что это значит — быть матерью Лили? — продолжала между тем Джуди. — Это означает чувствовать, как постепенно ты становишься никем! Некоей невидимой женщиной. Мало-помалу я теряю свою индивидуальность. Я теряю дело, на которое потрачено двадцать лет жизни: теряю работу, статус, деньги. Я перед лицом финансового и профессионального краха… — Ее голос сорвался. — Все рассыпается, и я просто боюсь, Марк.

Слишком поздно она решилась открыть ему свои тревоги.


Джуди сидела за столом, медленными глотками выпивая свой утренний «напиток бодрости» — апельсиновый сок, чайная ложка меда, сырое яйцо. Сила привычки заставила ее встать, как обычно, в шесть утра, хотя Марк ушел еще ночью, наскоро запихнув вещи в свою дорожную сумку цвета хаки. Он был измотан и рассержен, потому что Джуди, как казалось ему, даже не сделала попытки его понять. Она фактически обвинила его в предательстве, в то время как он старался оставаться честным и верным.

Джуди — храбрый маленький барабанщик — неожиданно превратилась в растерянную, отчаянно рефлексирующую женщину, и он просто не знал, как с этой женщиной обращаться. Он видел, что ее тяготит его присутствие. И ушел.

— Береги себя, Джуди, — сказал он у порога.

Марк надеялся получить командировку в Никарагуа. Он мог бы с тем же успехом улететь на Луну. Для Джуди это было почти одно и то же.

Когда Джуди отставила в сторону пустой стакан, раздался телефонный звонок. Это был Том.

— Плохие новости, Джуди, — предупредил он.

— Ну что ж, бей, я выдержу, — отчеканила она их с Томом обычный ответ в трудные времена.

— Я не могу уже больше сдерживать натиск кредиторов. Они требуют наличных выплат. Необходимо что-то срочно предпринимать!

«Но что? — подумала Джуди. — У нас уже не осталось пространства для маневра». Вдруг зазвонил телефон на соседнем столике.

— Секунду, Том, я перезвоню тебе, — пробормотала Джуди и, сняв вторую трубку, услышала голос Сташа, агента Лили.

— Доброе утро, Сташ. Вам нужна Лили? Она еще спит.

— Нет, я хотел бы переговорить с вами.

— Слушаю.

— Не хотел бы «Вэв!» стать одним из спонсоров конкурса на звание «Мисс Мира» этого года?

— Предложение интересное. А что, именно от нас потребуется?

— Вы должны войти в состав жюри, а потом опекать победительницу в ее турне по Стамбулу и Египту.

— Да, но «Вэв!» очень сдержанно относится к конкурсам красоты. Мы полагаем, что у наших читательниц много более интересных проблем. — Ответ Джуди прозвучал почти автоматически. — Во всяком случае, наша спонсорская программа на этот год исчерпана. — Многолетний опыт научил ее никогда не говорить «нет» сразу, даже если просили денег.