Джиджи Грэйзер - Мужеедка

— Мой гинеколог… Черт, у меня его нет. Можете посоветовать кого-нибудь посимпатичнее?

— На перинатальном осмотре были?

— В смысле — до того как забеременеть?

Кларисса чувствовала себя полной идиоткой. Ощущение не из приятных. Хуже того, она чувствовала себя некомпетентной. Она уже показала себя никудышной матерью. Ее собственная мать хотя бы дождалась, чтобы Клариссе исполнилось три года, прежде чем проявить свою никудышность.

Врачиха внимательно взглянула на нее, вздохнула:

— Доктор Кац. Очень толковый. Отличный специалист. Я дам его телефон.

— Ладно, — согласилась Кларисса. — Он холост?

Да когда же эта девчонка закончит изучать ее потроха? Клариссе так и хотелось спросить, не потеряла ли она там кольцо или браслет.

— Похоже, все в порядке, — сообщила врач. — Не вижу следов разрывов или угрозы выкидыша.

Кларисса вытерла глаза.

— А вот вам не мешает привести нервы в порядок. И доктору Кацу покажитесь, чем скорее, тем лучше.

— Обязательно.

— И не тревожьтесь.

— Я и не тревожусь.

Лгунья. Кларисса уже чувствовала, что входит в мир вечных тревог.

— Спасибо, — сказала она, хватая докторшу за руку. — Если это будет девочка, надеюсь, она вырастет такой, как вы. Как вас зовут?

— Элсбет.

— Ладно, надеюсь, она будет такой, как вы, но только с нормальным именем.

Доктор Элсбет развернулась и вышла вон.

Кларисса смотрела на закрытую дверь, гадая, какие пути привели доктора Элсбет к ее нынешнему положению и с какой стати хорошенькой девушке сидеть дома одной и учиться годами напролет, чтобы стать врачом, когда можно просто выйти замуж за богача и устроить себе роскошную жизнь.

Просто?

Быть может, не так уж это и просто?

Быть может, путь, избранный Клариссой, — точнее, путь, который другие выбрали для нее, — на самом деле оказался не таким уж легким?

Кларисса перебрала в памяти этапы своей жизни:

1. Рождение. Она родилась прехорошенькой. Это подтверждали фотографии.

2. Первые шаги. Зернистая видеопленка задокументировала это событие, в то время как отец на заднем плане распевал: «Вот идет Мисс Америка».

3. Первая диета в возрасте пяти лет. Результат — пожизненное отвращение к деревенскому сыру… И к деревне в целом.

4. Учеба и выбор будущего:

а) в младших классах мать отговорила ее заниматься математикой, хотя у Клариссы явно были способности;

б) в тринадцать лет отец сказал ей, что она никогда не станет «Девушкой Плейбоя», если будет и дальше играть в футбол;

в) в четырнадцать с половиной мать принялась таскать ее по модельным агентствам; новые непрекращающиеся диеты.

5. В восемнадцать отец заявил Клариссе, что она не способна сама о себе позаботиться и ей нужно найти богатого мужа. Двенадцать лет она его искала. Двенадцать лет… куда дольше, чем нужно, чтобы выучиться на доктора. И каковы результаты?

В том тесном кабинете с голыми стенами, пропахшем медицинским спиртом, Кларисса дала клятву, что позаботится и о себе, и о ребенке. Она прекратит слоняться без дела, найдет какое-нибудь занятие (по возможности с высокой зарплатой) и, конечно, начнет с того, что займется своими бровями, пока они не срослись окончательно.

А пока… Пока ей нужно жилье.

Сперва Кларисса подумала напроситься к Саймону, но потом поняла, что это глупость. Аарон непременно узнает, и тогда при разводе — прощай, алименты! К тому же ей была неприятна мысль, что по ночам придется просыпаться рядом с Саймоном, зная, что целлюлит расползается по всему ее телу, от лодыжек до подмышек.

Можно, конечно, позвонить Аарону, но уж больно зла была на него Кларисса, да и гордость не позволила.

Оставался единственный выход.

Кларисса нюхнула для храбрости из открытого бутылька медицинского спирта и всхлипнула в трубку больничного телефона, набрав номер:

— Мама!

— Чё? — невнятно отозвалась мать.

Кларисса посмотрела на часы. Почти полночь.

— Mijo, что-то с Аароном? — В голосе матери зазвучала тревога.

Кларисса обиделась.

— Нет, мама.

— Он в порядке?

— Аарон в полном порядке.

— Ты уверена?..

— Господи! Мама! — заорала Кларисса в трубку. — Со мной! Со мной не все в порядке!

— О! — протянула мать. — Что ты натворила?

— Что я натворила? — Кларисса не верила собственным ушам. — Что я натворила? — Она набрала воздуха в грудь. — Я полетела в гости к Синнамон и Джо Третьему, мама, а Аарон звонил несколько раз, и, когда я вернулась домой, он разозлился, а потом признался, что его не лишали наследства, и тогда я разозлилась, а он мне нагрубил. И тогда я сложила вещи (о боже, кошка!) и сказала ему, что ребенок не от него. И поехала к Саймону (он был очень мил!). И чуть не потеряла ребенка. А теперь я в больнице и хочу домой. К тебе. Ты еще жива?

— Ребенок в порядке? — спросила мать.

— Да, мама, ребенок в порядке.

— А где Аарон?

— Ты что, не слушала? — Кларисса вздохнула. — Аарона здесь нет. Я не знаю, где он, и мне наплевать!

— Ты должна поговорить с Аароном. Он твой муж. Он должен быть сейчас с тобой. Он, а не Саймон.

— А чем тебе плох Саймон?

Мужчина, со странно вывернутой рукой и ртом, округлившимся в немом вопле, попытался ворваться в кабинет. Кларисса, жестом велев ему подождать, захлопнула дверь.

— Саймон тебе никогда не нравился.

— Я его не знаю.

— Ты никогда и не пыталась его узнать.

— Смеешься над матерью, да?

— Саймон отвез меня в больницу, а мог бы и не делать этого.

— Пф! И что? Оставил бы умирать у себя дома?

— Мама, так я могу приехать или нет?

— Сегодня приезжай, но завтра поговоришь с Аароном.

— Никогда! Я буду с ним говорить только в присутствии адвоката.

— Кстати, а где моя кредитка?

Кларисса уставилась на ногти. Маникюр! Срочно. Просто горит.

— Интересно, в «Ле Домене» еще обслуживают? — задумчиво пробормотала она себе под нос, повесила трубку и направилась к выходу, мимо человека с раскрытым ртом, привалившегося к стене.

Кларисса сидела у края барной стойки на том же самом стуле, что и в канун Нового года, и дожидалась, пока к ней подойдет официант. Час ночи, а ей еще нужно принять несколько решений и разыграть свою партию. Саймона она из больницы отправила домой: важные решения лучше принимать в одиночестве.

— Мне хочется остаться одной, — сказала ему Кларисса.

— Прекрасно тебя понимаю.

Странное дело — покладистость и терпение Саймона вызвали у нее досаду.

— Ничего не говори, — раздался из-за спины голос.

Официант Ларри остановился рядом с полным подносом джин-тоников и прихватил со стойки пару салфеток.

— Мне нужен совет, — пожаловалась Кларисса.

— Не покупай никаких акций ближайшие два года, раз в день пользуйся зубной нитью и позвони матери, — откликнулся он. — Погоди, я отправлю выпивку тем алкашам и золотоискательницам. — И он указал на круглый столик с компанией из загорелых крашеных блондинок и стариков с отвислой кожей. — Подобно герпесу, я неминуемо вернусь.

Клариссе очень хотелось заказать чего-нибудь мокрого, красного и отшибающего мозги, но она вовремя вспомнила про ребенка и ограничилась клюквенны соком с газировкой.

Она закрыла глаза. Как хочется спать… Этот бар, где еще пару месяцев назад ей так нравилось бывать, стал нагонять на нее тоску. Здесь было слишком темно, слишком шумно, к тому же рядом кто-то курил.

Кларисса в полную силу ощутила себя беременной женщиной в пучине сомнительных обстоятельств. Может, уйти? Но Ларри уже стоял рядом, настроенный на треп.

— Выкладывай, — велел он. — Чем занимаешься по жизни? Я говорю не о мастурбации.

— Я не мастурбирую, — поправила его Кларисса. — Я познаю себя.

— Тогда можешь называть меня Жак-Ивом Кусто.

— Я вышла замуж.

— Ого! Скала Гибралтар. — Он взял ее за левую руку, восхищенно глядя на кольцо от Тиффани.

— За Аарона Мейсона.

— Боже, как мы быстро учимся!

— Мы разбежались. Сегодня.

— А не рановато?

— Я беременна.

— Смотри предыдущую реплику.

— Я ему сказала, что ребенок не от него.

— Ой-ой-ой-ой-ой!

— Но это неправда. То есть отец — он.

— А ты так сказала, потому что…

— Он мне солгал.

— И?

— И… он мне солгал.

— А кроме того?

— Кроме того, он мне солгал.

— У тебя есть два варианта. — Официант Ларри хлопнул в ладоши, подражая Юлу Бриннеру в фильме «Король и я». — Первый: ты возвращаешься к нему. Второй: ты к нему не возвращаешься. С тебя сорок баксов плюс налоги.

Невидящим взором глядя в бокал, Кларисса решила, что ее жизнь — это все же не кино, и, может, хватит изображать из себя наивную девочку из хора?

— Чем бы ты хотел заниматься? — спросила она.

— Сплетнями.

— Я не о том. У тебя есть какая-нибудь страсть?

— У геев полно страстей. Как говорится, нога вечно на педали акселератора.

— Я серьезно, — сказала Кларисса. — Ты смог исполнить свою детскую мечту?

— Боже, конечно, нет. Я давно передумал быть машинистом, хотя форма мне по-прежнему нравится.

— Официант, от вас никакой помощи. За что я вам плачу?