Джиджи Грэйзер - Мужеедка

— И я согласилась. Так что мы опять вместе. Думаю, пора известить знакомых, что скажешь?

У Саймона был озадаченный вид.

— Только не говори, что ничего не помнишь… — Она поскребла ноготками по его бедру. — Ты все время повторял, что я — самое лучшее, что у тебя было в жизни.

— Правда?

— Конечно. А теперь слушай. Скоро придет Аарон. Я хочу обо всем сообщить ему с глазу на глаз, так что давай-ка ты…

Саймон, подскочив, начал было собирать штаны, носки… и вдруг застыл.

— Нет. Я останусь. На всякий случай.

— Не стоит. Сама справлюсь.

— Кларисса, ты не так уж хорошо его знаешь. Я останусь и сам во всем разберусь… Это моя забота… А ты делай, что считаешь нужным.

— Саймон, — перебила Кларисса, — повторяю, я справлюсь. — Она подняла с пола и вручила ему ботинки. — Позвоню, когда все будет кончено, идет?

— Я подожду снаружи в машине. Если что — свистни, и я тут как тут.

— Нет! Довольно, Саймон. Я просто пошутила насчет вчерашнего. Ничего не было.

— Кларисса, — Саймон коснулся ее лица, — мы оба знаем, что все было. Я вспомнил. А почему бы нам не… — Широким жестом он указал на спальню.

— Знаешь что, — внезапно объявила Кларисса, — я совсем забыла: мне нужно к врачу. Срочно.

— С тобой все в порядке?

— Да, но… мама… Маме плохо! — Кларисса начала подталкивать Саймона к дверям.

— Что-то с сердцем? — забеспокоился Саймон.

— Да, именно. Похоже, оно усыхает.

Саймон кивнул, поглощая дезинформацию.

— Кларисса, мне кажется, на сей раз у нас все получится.

Кларисса заглянула ему в глаза:

— Ты говоришь это не только потому, что у меня появился кто-то другой?

Саймон улыбнулся:

— Кларисса, я теперь повзрослел и знаю, чего хочу. Кларисса тоже улыбнулась, вытолкала его за дверь и осталась на пороге чесать в затылке.

— Повзрослел? — буркнула Грэйви. — Да он сущий Питер Пэн, только без чулочков.

— Слушай, а он меня не переиграл? — спросила Кларисса. — Это возможно?

Девушки выбирали в «Тиффани» обручальное кольцо. Грэйви, страдая от похмелья и обычного после пьяной вечеринки приступа самоуничижения, с радостью нацепила бы темные очки по всему телу.

— Вот что я тебе скажу, Кларисса. Саймон не просто очаровашка — он идол для поколения от девятнадцати до двадцати четырех, но он никогда не повзрослеет.

— Мне вон то нравится, а тебе? — ткнула пальчиком Кларисса.

— За сто двенадцать тысяч?

— Думаешь, дорого?

Грэйви подняла руки. На левой красовался бриллиант в 2,5 карата с изумрудной огранкой. На правой — с круглой огранкой в 1,75 карата, окруженный бриллиантовой крошкой.

— Который? — спросила Грэйви. — Который из двух тебе больше нравится?

— Не знаю, честное слово, не знаю… Да и откуда мне знать?

Грэйви опустила холеные ладони на плечи Клариссе.

— Камни, дорогая. Я говорю о бриллиантах.

Чуть позже в тот же день, в розовой, тускло освещенной комнате с видом на лужайку, где вскорости их должны были обвенчать, Кларисса с Аароном общались с похожей на тумбочку устроительницей свадеб. Аарон, твердо вознамерившийся не выглядеть лохом на собственной свадьбе, завалил устроительницу вопросами: «Сколько гостей мы должны пригласить?»; «А можно заказать бургеры вместо лосося?»; «Обязательно свадебный марш или подойдет «Вольная птица» группы «Линирд Скиннирд»?»

Устроительница ни разу не моргнула, не вздохнула, и улыбка ее не утратила теплоты. Более того, она всякий раз перефразировала вопросы Аарона и отфутболивала их Клариссе, которая бережно вела своего суженого по пути разумного планирования торжества, в конце которого их ожидала свадьба, богатая, светская и роскошная. То есть как раз из тех, что наводили на него ужас.

Потом они вернулись домой к Аарону и, держась за руки, по винтовой лестнице поднялись в спальню. Кларисса времени даром не теряла и мысленно перекрашивала все стены и примеряла цветовые сочетания и «темы» комнат. Аарон развернул Клариссу лицом к себе и начал раздевать. Медленно.

Очень медленно.

— Ого, сколько пуговиц, — протянул он.

Кларисса прокляла свою новую шелковую блузку цвета слоновой кости. Эх, была не была… Со вздохом она рванула блузку за ворот и сдернула с себя.

— Мило, — прокомментировал Аарон, оценивая ее щедрое телосложение.

— Надеюсь, ты этого стоишь, — отозвалась Кларисса.

Он улыбнулся, стянул с нее кружевной лифчик и стал пристраивать себе на нос; она со смехом отняла его у Аарона и зашвырнула через всю комнату.

Тогда Аарон повалил ее на постель, задрал юбку и, подсунув под круглую попку обе руки, прижал к себе…

— О черт, — выдохнула Кларисса.

Несколько часов они наслаждались любовью, прикосновениями к обнаженной коже, пожатиями рук и смелыми взглядами, забыв о голоде и жажде. Когда Джей Лено[19] представил своего последнего гостя, Кларисса в изнеможении откинулась на спину, разбросав в стороны руки и ноги и упиваясь мыслью: ей все же удалось ухватить этот вечно ускользающий Секс по Любви. Она повернула голову к Аарону, лежавшему рядом, полюбовалась горбинкой его носа и изгибом губ и спросила:

— Сколько комнат?

Он не открыл глаза.

— Восемнадцать. А что?

— Нам осталось еще семнадцать.

Аарон улыбнулся.

Номер отеля «Бель-Эйр» был битком набит бутылками шампанского и корзинами с фруктами. Утром, в день свадьбы, едва Кларисса надела платье от Веры Вонг, в дверь постучали. Мать Клариссы полетела открывать. Жаль, не потеряла по пути свою уродскую шляпу — розовое атласное чудовище, усыпанное бисером и похожее на гигантскую коробку конфет.

Вернулась мать с видом чихуахуа на подиуме, а следом появился какой-то мужик.

— Кларииисса… — Судя по тому, что у матери внезапно усилился акцент и голос звучал еще громче обычного — громче, чем подобает даже боливийской еврейке, — Кларисса сразу смекнула, что новости скверные.

— В чем дело? — Кларисса развернулась к мужику, которого немедленно окрестила «бухгалтером». Суперделовой, на носу очки в белой оправе, в одной руке — дипломат, в другой — пачка бумаг.

— Меня зовут Кейт Слокум, — представился он. — Я семейный поверенный Мейсонов.

Он попытался пожать Клариссе руку, но она отмахнулась резким движением, будто отгоняя муху.

— Полагаю, вы знаете, зачем я здесь, — невозмутимо произнес Слокум. Не иначе как привык, что от него отмахиваются.

Кларисса отступила на шаг и протянула свеже-окольцованную руку, в которую мать тут же сунула бокал с шампанским.

— Так, значит, Аарон прислал своего семейного поверенного? — Кларисса улыбнулась. — Начинаем игру.

Она осушила бокал и жестом велела налить себе еще.

— Его семья хочет, чтобы вы подписали кое-какие бумаги. — Кейт поставил дипломат.

Кларисса принюхалась и сморщила нос, словно где-то поблизости сдохла крыса.

— Я ничего подписывать не буду. — Сняв перчатку, она в очередной раз протянула матери бокал. Та молча повиновалась.

— Думаю, вы убедитесь, что тут все по справедливости.

Кларисса стянула вторую перчатку.

— Похоже, у вас плохо не только со зрением, но и со слухом. Повторяю: ничего не буду подписывать. — Она сбросила туфли от Джимми Чу — кожа, обтянутая шелком, заостренный носок, трехдюймовые каблуки. И вручила их поверенному.

— Брачный контракт в наши дни — обычное явление, — продолжал твердить он. — Уверяю вас, в этом нет ничего…

Кларисса стащила чулки — блестящие, от Кельвина Кляйна, с усиленным носком — и аккуратно положила их поверх туфель. Кейт Слокум, выпускник Филадельфийского университета, обладатель диплома Йельской школы права, утратил способность рассуждать здраво. Сам Сократ ничего не смог бы противопоставить Клариссе Реджине Альперт.

— Прошу вас, мне нужна подпись… — взмолился он.

И, как паук, поймавший муху, Кларисса поняла, что дело сделано; она уловила в нем слабину. Такое ей доводилось видеть не раз, с тех пор как она начала встречаться с мужчинами. «Прошу тебя, пойдем со мной». «Прошу тебя, только не говори моей жене». «Прошу тебя, не ломай мне жизнь».

— Будь любезна, мама, проводи этого… крючкотвора вон отсюда, — попросила Кларисса и повернулась спиной. — Но сначала расстегни молнию.

— Кларисса…

— Мама, молнию!

— Обойдешься, — заявила мать.

— А вы, крючкотвор? — поинтересовалась Кларисса, поворачиваясь спиной к остолбеневшему юристу.

— Дубина упрямая! — заорала мать.

— Мисс Альперт, мой клиент всего лишь пытается защитить семейные интересы. Вы должны это понимать. — Слокум переминался с ноги на ногу; в голосе зазвучали визгливые нотки.

Кларисса сама расстегнула молнию.

— О! — Мать Клариссы рухнула на диван, прикрывая лицо.

В лифчике «Ла Перла» и трусиках-стрингах, Кларисса развернулась лицом к поверенному Кейту Слокуму и повторила очевидное:

— Кларисса Реджина Альперт не подписывает брачных контрактов. — После чего расстегнула лифчик и протянула ему.

— Очень жаль это слышать, — простонал он, прижав бюстгальтер к груди.

— Это идет вразрез с моими принципами.

Адвокат застыл как вкопанный; похоже, он никуда не торопился.

— Я уважаю ваше… мнение.

— Мамочка! — взмолилась мать, обращаясь к розовому потолку. — Забери меня отсюда!

— Мамочка, — эхом отозвалась Кларисса, — угомонись, сделай милость. А вы… — бросила она Слокуму, — передайте Аарону, что я его люблю. — И подтолкнула ошарашенного адвоката к выходу. В руках у него по-прежнему были туфли, чулки и бюстгальтер.