Режиссер сам позвонил Аарону, чтобы поговорить о сценарии, и явно жаждал немедленно приступить к работе.

Аарону захотелось отпраздновать. Неожиданно для себя он подумал о Клариссе… и поверить невозможно! Богиня Беверли-Хиллз, знаток самых крутых ресторанов, ночных клубов и журналов, заставившая Аарона сменить свой одеколон на французский, заверещала (в хорошем смысле) при упоминании о Диснейленде.

Аарон был счастлив.

Внезапно он осознал, что относится к Клариссе куда серьезнее, чем сам считал и чем должен был. Он скучал по ней дни напролет — настолько, что вид смазливого личика или аппетитной фигурки вызывал в памяти одну лишь Клариссу. Конечно, он мог переспать с ней на последнем свидании… даже собирался с ней переспать, но за равиоли с лобстером внезапно решил (к собственному удивлению), что не станет этого делать. Кларисса была для него чем-то большим… Она дарила ему вдохновение.

Благодаря ей ему захотелось остаться в Лос-Анджелесе и преуспеть. И быть может, в один прекрасный день, когда он добьется всего, чего хочет, Кларисса его полюбит, а значит — поймет и простит за то, что он сделал.

Разумеется, предварительно намылив ему шею.

7. Что-то неладно

— Детали! — тяжело дыша, выдавила Грэйви, багрово-щекастая, как пьяный Санта-Клаус. — Детали… Подробно, от начала до конца, как в «вечерних новостях»… Ну же! Сейчас помру!

— Скажет… когда… будет готова, — простонала Джен, прикрыв глаза и запрокинув голову, словно вот-вот лишится чувств.

— Эй, вы, трещотки, поднимаемся на гору! — скомандовал наждачный голос.

Кларисса таращилась перед собой. Пот стекал со лба в ноздри, вопреки законам физики, недоученным в университете.

Вот уже целых шесть минут Звездная Палата занималась у госпожи Лолы в спортклубе на Сансете. Кларисса, давшая обет никогда не садиться на вело-тренажер, уступила уговорам подружек и теперь кляла их в душе на чем свет стоит. Не прощу! Ни в жизнь.

— Молчать, лемуры! — гаркнула тренерша с мощными ляжками в черной лайкре и талией, перетянутой блестящим ярко-желтым поясом. Выглядела она прескверно.

— Вот дерьмо! — завопила в ответ Грэйви, из последних сил набирая «ускорение».

На занятие в десять утра собралось сорок человек — заслуга тренера, учеников или результат безработицы в калифорнийской сфере развлечений.

— Умоляю… не надо ее злить, — пропыхтела Дженнифер. — Ей нравится… доводить людей до слез.

— Говорят, она настоящая садо-«госпожа», но только по выходным, — сообщила Кларисса.

— Скажешь тоже, госпожа, — привычно фыркнула Грэйви. — Бухгалтерша вшивая.

— Не отставать, жвачные! — загорланила тренерша.

Впорхнула Поло — с опозданием, но жутко довольная, будто минуту назад перепихнулась в кладовке.

— Вот и ее развратное высочество! — объявила Грэйви.

Поло с улыбкой пристроила свою пластилиновую задницу за спиной у Клариссы и пшикнула одеколоном. Велотренерша (никакой ошибки: она называла себя и «велотренером», и «госпожой Лолой») ничего не сказала. Как любой человек, впервые увидевший Поло, она лишилась дара речи.

— Ну же, Кларисса… Детали, — повторила Поло недавний призыв Грэйви.

— Ничего-у не было-у, — провыла Кларисса. Бедра у нее горели огнем; из-за наклона сиденья она уже не чувствовала гениталий, как под конец фильма с Джоном Траволтой.

— Так не пойдет, — обиделась Дженнифер и добавила, поерзав на тренажере: — Мой гинеколог наверняка не одобрит.

— Секс на третьем свидании, — потребовала Грэйви. — Отвечай, что случилось с третьим свиданием?

Мужик спереди оглянулся. Грэйви, в своей обычной зрелой манере, высунула язык и изобразила несколько эффектных движений туда-сюда.

— Он голубой, Кларисса! — Восседая на тренажере, Полио даже не пыталась крутить педали. — Твой парень — чистопородный гомик. Чистопороднее некуда.

— После… — с трудом выдавила Кларисса, — после все объясню.

— У меня губы онемели! — простонала Джен. — Половые.


— Как я выгляжу, камарады? Свечусь от счастья? — спросила Грэйви. — Фред Сигал принял мою весеннюю линию. — И она продемонстрировала крохотные сережки — с цифрой 1 на одной и 2 на другой.

— Какая еще весенняя линия? — заинтересовалась Поло.

— Понятия не имею, но к весне она у меня будет. Думаю, цифр на всех хватит. Назову серию «Для Умников». Там будут всякие математические символы — «пи», равнобедренный треугольник, е = mс2…

Звездная Палата заседала в соковом баре, насыщаясь коктейлями из йогурта с люцерной, овсом и морковью, а также белковыми батончиками, то есть, поглощая вдвое больше калорий, чем израсходовали на занятиях.

— Я вас подвела, — покаялась Кларисса. — Не люблю подводить друзей.

— И вовсе ты нас не подвела, — заверила ее Джен.

— Говори за себя, — возразила Грэйви. — Лично я уверена, что он мормон. Впрочем, понятия не имею, что такое мормон… но какая разница.

— Слушай, гений, Аарон сказал… Он просто не хотел заниматься со мной бессмысленным сексом.

— Голубой. Как голубой слоненок или голубой воздушный шар, — кивнула Полио. И закашлялась.

— Голубее не бывает, — согласилась Грэйви.

— Неправда! Он привел разумные доводы против секса на третьем свидании.

— Но ты ведь не можешь выйти за него… то есть заставить его на тебе жениться раньше, чем вы переспите. Это не по-американски, даже если он член клана Рипа Тейлора[17], — заметила Грэйви. — А времени у тебя совсем немного, если хочешь успеть со свадьбой к июню.

— Хотите, пересплю с ним, а потом вам доложу? — хохотнула Поло и зашлась в очередном приступе восторженного кашля.

Кларисса веселье не поддержала. Они с Поло пару раз делились мужиками (хотя и не в одно время — Кларисса никогда не разделась бы в присутствии Поло… вы что, сума сойти?), и повторять этот опыт ей не хотелось.

— Он у тебя тако-ой романтичный, — вздохнула Дженнифер. — Настоящий… Рик Спрингфилд.

— Девочки! Аарон завел речь о наших детях, — объявила Кларисса.

Звездная Палата уставилась на нее. Никто не произнес ни слова. Никто даже не дышал.

— О наших детях, — как мантру, повторила Кларисса.

Девицы сидели молча, переваривая жизненно важную информацию. Грэйви очухалась первой:

— Он произнес запретное слово? — Ее голос дрожал завистливым желе.

Съели? Кларисса самодовольно ухмыльнулась.

— Дети? — переспросила Дженнифер. — О, Кларисса… ты уверена?

— То есть? По-твоему, он сказал «деньги» или «дерби», а я недослышала?

— На моей памяти мужики ни разу не выговорили это слово, — призналась Поло. — Никогда. При виде детей, играющих на улице, мужик скажет: «Гляди-ка… живые… в мяч играют». А если сестра родила, сообщит: «У моей сестрицы приплод».

— Точно! А спроси, есть ли племянник или племянница… уж лучше поинтересоваться, болеет ли герпесом, — поддержала Грэйви. — Рожу сразу кривит… как от вони из холодильника.

— Лично я считаю, что латиноамериканцы больше любят детей, — заявила Дженнифер и оглядела подруг. — Согласны?

— Латиносы? — уточнила Грэйви. — Это кто же? Рикки Мартин?

Мужчина лишь однажды при Клариссе говорил о детях, и случилось это в школе, когда подобные речи никто не принимает всерьез. «Запретное слово» произнес Саймон. Второго раза ей пришлось ждать четырнадцать лет.

— Девочки. — Грэйви ударила стаканом об стол. — Идем на свадьбу!

И все завизжали.


Однако до приветственного возгласа: «А вот и невеста!» оставалось решить еще два вопроса: 1. Сообщить об ожидающем его счастье жениху. 2. Заняться с Аароном любовью. Если Кларисса чему и научилась в жизни, так это тому, что до покупки любую машину (даже «мерседес») нужно опробовать. Кларисса была готова рискнуть своим будущим — но только не будущей сексуальной жизнью. Если у пресловутого «мерседеса» проколоты шины, пуст бензобак, проблемы с двигателем или он предпочитает мужчин у себя за рулем, Кларисса хотела знать обо всем заранее.

И, как верно подметила Грэйви, время было дорого. Оставалось меньше двух недель, чтобы заставить Аарона сделать ей предложение. На худой конец, уверить себя в том, что он его сделал. Была такая фраза, которую, кажется, использовали в киноиндустрии, — «отказ от недоверия». Аарона нужно было обжулить (пардон за выражение) как можно быстрее; на время отбросив недоверие, он женится на Клариссе, и уж тогда она сможет перевести их отношения на новую стадию.

А поскольку в отчаянные времена требуются отчаянные меры, она решила созвать семейный совет.

Первым делом Кларисса составила список мест, где можно было бы встретиться на нейтральной территории, поскольку предки опять разругались, в миллионный раз с конца шестидесятых. Жаль, Кемп-Дэвид нельзя снять на уик-энд…

Она вычеркнула «Нэйт» и «У Эла» (любимые отцовские рестораны), а также «Спаго Беверли-Хиллз» (мамин фаворит); отвергла «Санта-Моника Пиэр» (простоват) и «Хиллкрест Кантри-клуб» (чересчур эксклюзивен). Кларисса пребывала в растерянности, пока не вспомнила о теннисных кортах Беверли-Хиллз. Против такого места встречи не мог возразить никто. Кларисса ненавидела теннис, но имела слабость к коротким юбкам (только не в складочку, благодарю покорно, в нихя выгляжу бизоном в плиссе). Мать любила теннис, играла не слишком хорошо, зато восхитительно смотрелась в кепке и юбке со складками — великое достижение не только в ее возрасте, но и в любом другом. Отец теннис обожал, играл отлично, но в шортах выглядел нелепо — сплошные коленки! Таким образом, на корте родители будут чувствовать себя на равных.

С растущим нетерпением Кларисса ждала на паркинге; она уже была готова позвонить и нажаловаться Грэйви, но тут под оглушающий грохот «сальсы» на парковку въехала мамуля.