— А вообще тебе трудно со мной соглашаться?

— Нет, что ты? Совсем нет.

— Я хочу, чтобы ты со мной соглашалась.

— Всегда и во всем? — Я вновь усомнилась в серьезности его слов. — Но почему? Это же ненормально. Это же какой-то… идеализм.

— Иначе нам будет трудно вместе.

Что он имел в виду? Бытовые частности, оказавшиеся не по зубам многим-многим парам? Философские взгляды или увлечение охотой?..

И вдруг я вспомнила нашу первую близость, случившуюся сегодня. В разговорах на эту тему женщины употребляют разные глаголы: ласкал, имел, любил, совокуплялся… Употребляют и непечатные. Понятно, что весь этот стилистический спектр соответствует спектру жизненных ситуаций. И так бывает, и так, и эдак.

Про Глеба нельзя было сказать ни того, ни другого, ни третьего. Но мне показалось, я нашла точное слово. Он обладал. И в жизни, по-видимому, стремился к такому же обладанию. К полному господству, к безоговорочному лидерству. Стремление, плохо соотносящееся с грустными глазами, невзрослым обликом и увлечением философией. Или это просто проявление невзрослости?

— Нам не может быть трудно вместе, — сказала я вслух. — Ты разве не почувствовал?

Он промолчал, обескураженный моим нежеланием подчиняться. На самом деле я готова разделить с ним все — взгляды, идеи, трудности. Я научусь стрелять, плавать с аквалангом, вникну в тонкости учения Фомы Аквинского и рожу сына. Единственное, чему не будет места в нашем мире, — упрямству. Упертости, как выражается Ленка.

— Наташа, я хочу, чтобы ты поняла, это серьезно… — Даже при тусклом свете торшера я заметила: его карие глаза потемнели. — Я хочу, чтобы ты…

Волнуется, подбирает слова. Тоже мне философ! Я обнимаю Глеба без слов.

Мой так и не повзрослевший мужчина, мой рано поседевший капризный мальчик, мой грустный спаниель! Сначала порыв наталкивается на отчуждение, но скоро Глеб теплеет. Мы стоим обнявшись посреди комнаты, прислушиваясь друг к другу, притираясь, сливаясь… и в это время раздается телефонный звонок.

— Не будем подходить, — шепчу я.

— Кто это может быть в такое время?

— Подруга.

— У нее привычка звонить по ночам?

— Сегодня она предупредила, что позвонит поздно.

Глеб не отвечает, но я догадываюсь, что к телефону лучше все-таки подойти.

— Ты что, — недовольно спрашивает Ирка, — уже спишь?

— Пока нет. Мы же договорились, рассказывай.

— Короче, Николай…

Ирка приписывает Николаю все мыслимые и немыслимые добродетели: ум, чувство юмора, щедрость, высокую компетентность, галантность, элегантность… Но я знаю, что и до этого на ее пути встречались весьма достойные мужчины. Только они не приглашали Иринку в ЗАГС. А как настроен в этом отношении Николай? Я не прочь задать ей кардинальный вопрос, но не хочу делать это в присутствии Глеба. Сначала он проявлял интерес к нашему разговору, но вскоре, убедившись, что мне действительно звонит подруга, вышел из комнаты.

На кухне с характерным звуком распахнулось окно. Глеб любит курить у открытого окна — существовать одновременно в двух мирах, уличном и домашнем. Вредная привычка, ведущая к раздвоению личности.

Я думаю о нашем с Глебом последнем разговоре. Мне видится его стройная фигура, почти слившаяся с темным оконным проемом, тонкие аристократические пальцы, глаза, темнеющие от малейшей эмоциональной нагрузки… А Ирка, как заклинание, все повторяет:

— Николай, Николай, Николай…

— Ир, а ты спать не хочешь?

— Да какой там спать! Слушай, а Влад тебе больше не звонил?

— Он больше не позвонит, — отозвалась я сухо.

— А ты не расстраивайся, — сочувствует Ирка. — Мы с Николаем завтра вечером идем в Большой театр. Я тебе после спектакля обязательно позвоню. Не скучай. Целую.

Глава 12

— Так все-таки темный с проседью?

Я оглянулась и увидела Катю Ястребову. Взгляд Любашиной заместительницы был прикован к серебристому «рено», быстро удаляющемуся в сторону Кольцевой дороги.

Утром Глеб предложил подвезти меня до работы — в районе Каширки у него какие-то дела. И хотя я соблюла все необходимые предосторожности и вышла из машины в квартале от нашего офиса, тайное не замедлило сделаться явным.

— А говорила, он претендует на квартиру твоего брата!

— Он и претендует, — ни капли не смутившись, ответила я.

— А тебя при этом на работу подбрасывает?

— Одно другому не помеха.

— Ты что же, закрутила роман с этим мужиком? — У Кати глаза на лоб поползли. — Ничего себе история!

— Мало ли что бывает в жизни.

— А Любаша тебя уже замуж выдала! — продолжала Катя. — За этого твоего Влада. Лучше, говорит, ей никого не найти. Тоже нашлось сокровище, невеста-перестарка!

— Так прямо и сказала? — рассмеялась я.

С чего это вдруг Катя решила поссорить меня с начальницей? Тем более ей странно делать это сейчас, за несколько дней до перехода на новое место.

— Так и сказала! Ты знаешь, по жизни она страшный человек!

— Неужели страшный?

— Сплетница, интриганка! Она только ради интриг на работу таскается. Деньги ей не нужны — муж у нее их гребет лопатой.

— Что ж, у каждого свои резоны, — заметила я. — Кому нужны интриги, кому — общество, кому деньги.

— Это точно! Мы тут за копейки горбатиться должны, а она — в два раза больше получает, не делает ничего и нам не дает!.. Как тебе понравилось вчерашнее?

— Да как обычно, — отозвалась я равнодушно. — Для тебя-то это теперь пройденный этап.

— Пройденный-то пройденный… Но, скажу я тебе, Наташа, хорошо, где нас нет.

Катя, наверное, ждала вопросов о новом офисе и новой должности, но меня эти вещи нисколько не занимали.

— Ларионов мне столько наговорил, ты не представляешь! — добавила она многозначительно.

— А какая у тебя теперь зарплата? — рассеянно спросила я.

Вопрос прозвучал довольно бестактно, но надо же было о чем-то спросить!

— Зарплата, конечно, побольше. Но вообще-то за такой объем… Все с нуля, в том числе и подбор персонала!

— И что ты собираешься делать? В кадровое агентство пойдешь?

— Да кто мне этот поход оплатит? — удивилась Катя. — Ларионов сказал, крутись сама как знаешь.

— Руководитель по идее должен крутиться.

— Вот я и кручусь! Пойдешь ко мне замом?

— Ты серьезно?

— Серьезно, конечно! Слушай, что-что, а уж кадры для меня не проблема. Моя лучшая подруга в рекрутинговом центре работает, у нее базы данных, все дела… Но какой смысл искать кого-то на стороне, когда есть свои люди?! Я вчера вечером с Таней говорила…

— И что Таня?

— Согласна. А почему бы и нет? И денег больше, и без Любаши.

— А денег-то с чего больше?

— Оклады у нас, сама знаешь, ерундовые, — пустилась в объяснения Катерина. — Основной навар — проценты с договоров. Надо искать выгодных клиентов, а не хвататься за все подряд, как Любовь Петровна. Ты заметила, какой у нее принцип? Лишь бы мы не простаивали! Наберет всякой ерунды, все трудоустроены, и ладно! Заметила?

— Заметила.

Я согласилась неохотно, но возразить действительно нечего. Деградация нашего подразделения в последнее время делалась все более и более очевидной. Как, впрочем, и деградация личности нашей начальницы, окончательно потерявшей голову от больших денег, роскоши и удовольствий.

— Ну, в общем так, — резюмировала Катя. — Подумай, а вечером еще потолкуем.

До обеда все было тихо. Любаша почти не показывалась из кабинета. То ли приходила в себя после вчерашнего, то ли собиралась с силами перед встречей с Ларионовым. Как только мы с Катей утром вошли в офис, Валерия Викторовна сообщила с ехидной улыбочкой:

— Саму-то генеральный вызывает!

Похоже, что ни Валерия, ни Любовь Петровна ничего хорошего от этого вызова не ждут.

Таня все утро не отходила от компьютера, и я тоже принялась за работу.

Перед самым обедом на мой мобильный пришло сообщение, подписанное музыкальным доктором: в четыре часа он будет ждать меня в клинике. В четыре — это удобно. Любаша выйдет из офиса в начале четвертого, значит, на этот раз я смогу избежать объяснения с ней. А до трех нужно как следует потрудиться.

— Идем обедать? — не отрываясь от монитора, предложила Таня.

— Я пас, работы полно.

— Да ты что! Работы у нее, видите ли, полно! Работа, Наташ, не волк, в лес не убежит!

Закрывая начатый утром документ, я мысленно констатировала, что КПД у меня сегодня, как никогда, низкий.

— Идем скорее, — теребила Таня. И едва мы оказались на улице, спросила: — Ну как, ты надумала? Будешь работать у Катерины?

— А ты?

— Отказаться — рука не поднимается! Она мне с ходу накинула триста баксов.

— Так это на словах.

— Она объяснила…

— Про выгодные договоры? — с усмешкой перебила я Таню. — Их ведь надо еще найти.

— А ты что, сомневаешься? Катерина за деньги иголку в стоге сена отыщет! К тому же у нее все по науке: муж маркетолог, знакомые в рекламном агентстве.

— Где только у нее нет знакомых! — Я только пожала плечами, вспомнив наш с Катей утренний разговор про рекрутинговый центр.

— Она уже сейчас предлагает сверхурочную работу, — продолжала Таня. — Часть договоров можно не проводить через бухгалтерию, задерживаться подольше или домой брать.

— Сколько же она тебе за это обещает?

— Тридцать процентов.

— И ты согласна? Это же грабеж!

— Мне теперь выбирать не приходится! Маша вчера сказала свое последнее слово: хочет на пиаре учиться.