Лицо Полы вспыхнуло от удовольствия.

– Да, я с радостью посмотрю твой отель. Я так много слышала о нем от дяди Брайана и от Мерри. Кстати, завтра у меня относительно свободный день. Мы могли бы там встретиться во второй половине дня. – Пола наклонилась вперед и заглянула с надеждой ему в глаза. – И, возможно, ты согласишься пообедать у меня. Энн сказала, что хотела бы тебя покормить. Что-то такое она говорила о твоей любимой тушеной баранине. Чем плох завтрашний вечер?

Тем, что чем чаще я тебя вижу, тем больше я тебя хочу.

А вслух сказал:

– Большое спасибо. Отличное предложение. Он сам удивился, что так охотно и легко принял ее приглашение. И вдруг совершенно ясно, к своему немалому изумлению, осознал, что собирается провести с Полой как можно больше времени, пока она в Нью-Йорке.

Он проводил ее до дверей квартиры. Стоял ясный светлый вечер, прохладный, но не слишком холодный для ноября. После шума и духоты бистро воздух казался особенно свежим. Оба молчали, но это молчание не было для них тягостным.

Уже на Мэдисон-авеню, недалеко от Семьдесят второй улицы, Шейн спросил:

– Как ты смотришь на то, чтобы покататься верхом в воскресенье?

– Замечательно! – воскликнула Пола, повернувшись к нему всем телом. – Я уже целую вечность не сидела на лошади. Конечно, я не привезла с собой бриджей для верховой езды, но, наверное, можно обойтись и джинсами.

– Да или пойти в магазин Кауфмана. Он недалеко от тебя, и там есть все, что тебе может понадобиться.

– Так я и сделаю. Где ты ездишь верхом?

– В Коннектикуте. В городке под названием Нью-Милфорд. Вообще-то у меня там есть дом. Старый амбар. Я переделываю и модернизирую его уже несколько месяцев, и…

– Шейн О'Нил! Какой ты противный и скрытный! Почему ты мне раньше не рассказал о своем доме?

– Просто случая не представилось. Во время обеда у нас было столько других тем – причем более важных: твои дела, наш новый отель. – Он засмеялся низким голосом. – Так что, хочешь посмотреть?

– Глупый вопрос. Разумеется. И можно прямо в воскресенье?

– Конечно.

– Если хочешь, я приготовлю еду как на пикник. Когда нам выезжать в воскресенье?

– Тебе придется отправиться в путь довольно рано. Видишь ли, я уже буду на месте. Я еще раньше договорился с двумя нашими мастерами, что они поработают там со мной в пятницу. Так что я выезжаю вечером в четверг и весь уик-энд собираюсь провести там.

– Вот как! А как я доберусь туда в воскресенье?

– Нет проблем. Я вышлю за тобой машину с водителем. Если только… – Он замолчал, потом воскликнул:

– У меня возникла отличная идея. А почему бы нам вместе не поехать в четверг и не остаться там до конца недели? Ведь ты можешь взять выходной в пятницу? – Он искоса взглянул на нее и добавил легкомысленным тоном:

– Я куплю тебе лопатку. Можешь копать сколько твоей душе угодно – разобьешь мне сад.

– В такую-то погоду? Земля, наверное, жесткая как камень. Но я хочу поехать, Шейн.

– Великолепно, – сказал он и улыбнулся. Пола взяла его под руку и подстроилась под его походку. Дальше они шли молча. Пола думала об их детских годах в «Гнезде цапли», и, хотя она не могла этого знать, Шейн думал о том же.

Глава 11

Пола проснулась в пятницу утром от звуков громких мужских голосов и взрывов раскатистого смеха.

Она резко села в кровати и потерла кулаками глаза, мигая от слабого света, пробивавшегося в окно, на какую-то долю секунды не понимая, где находится. Потом вспомнила. Ну конечно же, на даче у Шейна около Нью-Милфорда. Она взглянула на маленькие дорожные часы на белом, плетенном из прутьев, столике рядом с кроватью и, к своему удивлению, обнаружила, что уже почти десять. Ей самой не верилось, что она проспала, причем почти четыре лишних часа. Обычно она была на ногах уже в шесть утра.

Пола соскочила с кровати, чувствуя себя отдохнувшей и полной энергии, и прошлепала к окну, раздвинула красные саржевые занавески и выглянула во двор. Прямо под окном около груды досок разговаривали двое мужчин.

Шейн находился вне пределов ее видимости, но до нее донесся его голос:

– Эй, ребята, потише там. Моя гостья еще спит. И аккуратнее в выражениях.

С затаенной улыбкой Пола повернулась и с интересом осмотрелась в спальне. Накануне вечером она слишком устала, чтобы уделить должное внимание окружающей обстановке. Теперь она увидела, насколько уютно в этой маленькой и оригинальной комнатке с белыми стенами, ярко-красным полом и белой плетеной мебелью. Но доминировала надо всем кровать с медной спинкой под лоскутным покрывалом.

Пола проскользнула в соседнюю крохотную ванную комнату, быстро приняла душ, причесалась, подкрасилась и вернулась в спальню. Там она надела синие джинсы, алую рубашку и толстый пурпурный свитер, затем натянула поверх джинсов высокие, до колена, ботинки красной кожи. Наконец, застегнула на запястье ремешок часов и сбежала вниз, в кухню.

Приятно пахло свежим кофе, и, заметив кипящий кофейник, Пола принялась открывать створки шкафов в поисках кружки. Наконец она ее нашла, наполнила и направилась в основное жилое помещение дома.

Посреди просторной комнаты она остановилась и огляделась, стараясь вобрать в себя все вокруг, хотя и знала, что это бесполезно. Ей потребуется несколько дней, чтобы увидеть все, сделанное здесь Шейном. Вчера вечером его дом показался ей милым, сегодня, в ярком солнечном свете, у нее от восхищения захватило дух.

«Всего одна комната», – сказал он по дороге из Манхэттена. Но что за комната – огромная, величественная, с высоким потолком из открытых стропил и поперечных балок, большое окно, прорезанное в длинной стене, и гигантский камин. Огонь уже гудел в топке, толстые чурки шипели и стреляли.

Пола подошла к кабинетному роялю и села на круглый стул, отхлебывая кофе и продолжая озираться. Шейн поместил рояль точно посередине комнаты, и она поняла почему. Он естественным образом разделял ту часть зала у камина, что служила гостиной, от другой, ближе к кухне, считавшейся столовой. Преобладал белый цвет, но его холодность смягчалась темными тонами натурального дерева. Стены покрыты побелкой; два огромных честерфилдских дивана и глубокие кресла обиты грубой белой саржей. Шторы в тон, на отполированном деревянном полу – белые коврики. Но картины, эстампы, книги и цветы яркими пятнами оживляли белый фон.

Внезапно она почувствовала себя опустошенной.

Он явно потратил на переоборудование своего дома немалые деньги, не говоря уж о времени и энергии. В этом доме собирались поселиться надолго. Неужели он навсегда решил остаться в Америке? И никогда не вернется в Англию? И почему ей не все равно?

Пола резко встала и подошла к камину, уселась в чересчур плотно набитое кресло и поставила кружку с кофе на каминную полку. Ее взгляд скользнул по лежавшей там пачке сигарет и зажигалке, и она, хотя редко курила, взяла одну и глубоко задумалась о событиях предыдущего вечера.

Они с Шейном приехали в девять часов, одновременно с началом грозы, и промокли до нитки, бегая от машины к дому и обратно, пока не перенесли туда все чемоданы и сумки с продуктами. Потом Шейн, не слушая никаких возражений, отправил ее наверх переодеться.

Через двадцать минут Пола спустилась и замерла на пороге в восторге от увиденного. В ее отсутствие Шейн включил все лампы и зажег камин. Теплый, приветливый свет залил просторную, как средневековая зала, комнату, звуки из репертуара Боба Дилана заполнили ее, и в ней стало гораздо уютнее и спокойнее. Пола сразу заняла свое любимое место – спиной к камину. И тут совершенно неожиданно Шейн возник в дверях кухни с бокалами в руках, бодрый и свежий, в простой белой рубашке и синих джинсах.

– Как быстро ты успел все сделать, да еще и переоделся! – воскликнула она.

Шейн в ответ широко улыбнулся:

– Как говорится, кого как учили, тот так и работает. А меня обучал весьма въедливый генерал.

– Эмма Харт – въедливый генерал! Не очень-то лестно ты отзываешься о моей высокочтимой бабушке, – шутливо упрекнула его Пола.

Шейн вручил ей водку с тоником и, чокнувшись, » заметил:

– В отличие от тебя, Эмма не рассердилась бы на меня за такое определение.

И они пустились в воспоминания о годах, проведенных в «Гнезде цапли», долго смеялись и поддразнивали друг друга, а потом Шейн принес огромное блюдо с копченой лососиной и поднос с ломтиками сыра. Они сидели на полу, брали закуски с маленького столика и запивали их ледяным шампанским. И говорили, говорили – далеко за полночь – о самых разных вещах, радуясь вновь обретенной дружбе и наслаждаясь чувством раскованности и свободы.

Под конец вечера Шейн заметил, что Пола время от времени потирает шею. На его озабоченный взгляд молодая женщина ответила:

– Ничего серьезного. Просто она затекает – думаю, от долгого сидения за столом.

Не сказав ни слова, Шейн начал массировать ей шею и плечи.

Сейчас, вспоминая эту сцену, к Поле вернулось ощущение блаженства, которое она испытала при прикосновении сильных пальцев Шейна, как бы впитавших в себя боль и усталость ее мускулов. Ей хотелось, чтобы он никогда не останавливался. И позже, когда он дружески чмокнул ее в щеку на прощание на пороге ее спальни, Пола испытала непреодолимое желание обвить руками его шею. Она быстро переступила порог и закрыла дверь. Щеки ее пылали.

Пола распрямилась в кресле, словно подброшенная пружиной. Вчера вечером она удивилась сама себе. Теперь она поняла. Она хотела, чтобы Шейн прикоснулся к ней, поцеловал ее. Не надо лгать самой себе. Ее так называемые родственные чувства к Шейну не так уж невинны. Теперь уже нет. Они окрашены сексом. Ее влечет к нему как к мужчине.

Эта мысль настолько потрясла Полу, что она вскочила на ноги, швырнула сигарету в камин и подбежала к окну.

Она стояла, устремив взгляд на простирающийся за окном пейзаж, и не видела его красоты, пытаясь успокоиться. Она должна подавить новые, для нее необычные чувства, которые он в ней вызывает. Они порождали в ней беспокойство, огорчали ее. Она не имеет права испытывать интерес к Шейну О'Нилу – ведь она замужем. Кроме того, в его глазах она не более чем подруга детства.