- Не сгущай краски. Это старая история.

- А если тебя будут судить?

- Ты смеешься? Мне было восемь лет. В любом случае срок давности преступления давно истек.

- Тебе действительно наплевать, что какая-то сучка разрушила наши жизни?

- Нет, не сучка. Это я. Я все разрушаю, Майк…. Не нужно приезжать. Я, правда, в порядке. Ничего личного, но я бы не хотел тебя видеть сейчас. Я еще не готов. Извини, что испортил … снова все испортил.

- О чем ты говоришь, Даниэль? Что ты испортил? Ты не виноват.

- Я говорю не о скандале. - сухо ответил Дин. Майкл почувствовал, как предательски дрогнули колени, а сердце пустилось в галоп. Черт, он совсем забыл о Джиллиан. Что, если она уже читала утренние газеты? Нужно найти ее и все объяснить. - Майкл, ты еще там?

- Да. Я просто подумал. Я … Должен поговорить с Джил. Она могла прочитать статью. И ей нужно все рассказать, прежде, чем она вытворит что-нибудь.

- Но ее это больше не касается, если ты не успел жениться на ней. - голос Даниэля прозвучал холодно и безразлично. И так же неестественно, как радостно и буйно радовалась к месту и нет Джиллиан. Однако, Дин продержался в выбранном амплуа недолго. Когда он задал следующий вопрос, за каждым его словом стояли боль и мучительная тоска. - Как она, Майк?

- Примерно так же, как и ты. Вам нужно поговорить, Даниэль. Так не может продолжаться. Хочешь ты этого или нет, но сегодня мы с Джиллиан прилетим. Оба. И будем решать сразу две проблемы. Как семья.

Войдя в квартиру, Майкл Фонтейн облегченно вздохнул. Джиллиан еще спала, а, значит, она не могла прочитать газету.

- Джи, проснись. - сев на край кровати, он осторожно тронул ее за плечо. Девушка открыла глаза и растерянно уставилась на Майкла. В следующее мгновение она уже сидела, прижимая одеяло к груди.

- Что ты делаешь в моей спальне. Мы же все обсудили.

- Я здесь не за этим. - Майкл напряженно улыбнулся. - Нужно поговорить. Рассказать кое-что о нашем прошлом. Точнее, прошлом моей семьи.

- Что? Сейчас? - глаза Джил округлились от удивления.

- Да. - кивнул Майк, мрачно глядя на заспанную девушку. - Это важно. Дело в том, что много лет назад случилось кое-что очень нехорошее, и теперь эта темная история стала доступна широкой публике. Наше имя мелькает во всех газетах. И Дин обещает еще и вечерние новости о Фонтейнах и их грязном белье.

- Ты говорил с Дином? - глаза Джиллиан стали еще шире.

- Да. Но сейчас не об этом. Я хочу, чтобы ты все узнала от меня.

- Боже, мне уже страшно. Ты кого-то убил?

- Не я, Джил. - Майкл посмотрел на девушку долгим нерешительным взглядом. - Эта давняя история. И мы думали, что они навсегда останется в прошлом. Но, видимо, пришло время и тебе все узнать. Может, ты поймешь многое … О Дине, и его характере.

- Дин кого-то убил? - потрясенным шепотом спросила Джиллиан. Майкл мрачно кивнул. У девушки упало сердце. - Кого?

- Свою мать.

- Что? - воскликнула Джил, отшатнувшись.

- Послушай, он сделал это не специально, но пресса обрисовала все иначе.

- Подожди. Этого не может быть. Ты сам рассказывал, что вашу маму застрелил грабитель. Вы с отцом уезжали, и она была дома одна, когда ворвались воры. Ее нашли утром … в гостиной.

- Это история для прессы и полиции. На самом деле все было не так. Папы действительно не было дома. Мы с Дином смотрели мультики или фильм, я уже не помню. Даниэлю было восемь лет, мне шесть, и я не все помню так хорошо, как он. Но в тот вечер к ней снова пришел мужчина. Мама говорила нам, что это толи дизайнер, толи декоратор, да это и не важно. Джон Кингстон был ее любовником. Я тогда ничего еще не понимал. Мама закрывалась с ним в гостиной, а нас отправляла в детскую. Даниэль все время злился, когда появлялся этот мужчина, а мне он нравился, потому что приносил конфеты.

- Ближе к делу… - потребовала Джил. Она была бледнее простыни, которую прижимала к груди.

- В общем, Дин злился. Мы с ним немного поцапались, как это бывает между братьями. Я запнулся за игрушку и упал, разбив нос о край стола. Кровь лилась ручьем, и Даниэль испугавшись, побежал искать маму. Он долго стучал в двери гостиной, но ему никто не открывал. Замка не было, но ручку заело, и он не мог попасть. Я не знаю, рок, это судьба, или стечение обстоятельств, но в тумбочке в холле в первом ящике всегда лежал папин пистолет. Как он потом сказал, для самообороны. Маленький такой, совсем, как игрушечный. Не думаю, что Даниэль понимал, что он настоящий. Нам никто не говорил о его существовании или о том, что его нельзя брать. И так вышло, что эта чертова тумбочка оказалась ближе всех к дверям гостиной. Дин открыл ящик, чтобы найти что-то, что помогло бы ему открыть дверь. Я кричал, плакал и истекал кровью. Мой брат был напуган. В панике он схватил пистолет и стал бить им по ручке, пока она не поддалась. Он застал их в самый разгар страстей. Испуганный мальчик, увидевший свою маму без одежды с мужчиной, не являющимся его отцом. В отличие, от меня он уже кое-что понимал. Я не знаю, как все произошло. Но я слышал ее крики. Мама оскорбляла его и пыталась выгнать, а потом раздался выстрел. Он был в шоке, не понимал, что делает. Джон Кингстон быстро взял ситуацию в свои руки. Он позвонил отцу и сообщил о случившемся. Сделал несколько снимков пребывающего в стрессе Даниэля с пистолетом в руке. В нашем доме везде были установлены камеры. Это было сделано для безопасности, на случай ограбления. И Кингстон знал об этом. Он вытащил негативы и забрал себе. А потом уехал.

- А скорую никто не вызывал? - ошарашено спросила Джил.

- Не было смысла. Выстрел в голову. Она умерла мгновенно. Дин среагировал на ее крик. Наша мать была не самой доброй женщиной на свете. Иногда мне казалось, что она, вообще, нас не замечает. Мы ее раздражали. Отец всегда был в разъездах. Наверно, она устала от одиночества и чувствовала себя привязанной нами к дому, к семье. Я ее не оправдываю, мне хочется так думать.

- Господи. - Джил закрыла глаза, слезы потекли по ее щекам. - Почему он ничего мне не рассказал? Бедные одинокие мальчики. Бедный Даниэль. - шептала она. Сердце ее разрывалось от боли. В голове стояла жуткая картинка. Перепуганный несчастный ребенок, пытающийся помочь младшему брату, и развратная женщина, не любящая своих детей и своего мужа, думающая только об удовольствии…. - О боже. Боже мой. - воскликнула она, очень многое прояснялось. Вставало на свои места. Джил поднесла руку в горлу, словно ей стало тяжело дышать.

- Джил, это не все. Историю с ограблением придумал отец. И за решетку сел невиновный человек, которому заплатили очень много денег, еще больше заплатили любовнику матери. Папа сделал все, чтобы избежать скандала. Хорошо, что он не дожил до этого дня. Отец думал, что Кингстон отдал все негативы, но он обманул нас и хранил копии в сейфе у себя дома. И как выяснилось, запретные материалы попали в руки его дочери журналистки, и она ими воспользовалась в своих целях. Теперь вся история предана огласке.

- Дейзи Вилар? - хрипло спросила Джил, отрешенно глядя перед собой.

- Да. Я понял из краткого диалога с Даниэлем, она какое-то время шантажировала его, но ему, как он сказал, все надоело. Джил, ты понимаешь, что нам нужно поехать к Даниэлю. В такой момент нужно держаться вместе.

- Да. - все с таким же отстраненным взглядом кивнула Джиллиан. - Это все?

- Нет. В статье упоминается и о нас с тобой и Даниэле в настоящем времени. Вилар задается вопросом, собирается ли Дин Фонтейн застрелить неверную жену, сбежавшую к его родному брату так же хладнокровно, как свою мать. Мы должны заткнуть рот этим слухам. Показать, что все иначе.

- Наверно, ему следует это сделать. - прошептала Джиллиан побелевшими губами.

- Что сделать?

- Пристрелить меня.

Часть 2

Даниэль

‘Когда бедствия, и унижения, и смерть - все, что могут послать Бог и дьявол, - ничто не в силах было разлучить нас, ты сделала это сама по доброй воле. Не я разбил твое сердце - его разбила ты; и, разбив, разбила и мое. Тем хуже для меня, что я крепкий.’

Ш.Бронте ‘Грозовой перевал’

- Сара, ты можешь быть свободна. - не поворачивая головы, не громко произнес Даниэль Фонтейн. Его взгляд скользил по потрясающей воображение, утопающей в огнях панораме Манхеттена, открывающейся его скучающему отрешенному взору через огромное во всю стену окно. Он слышал осторожные шаги домработницы, убирающей результаты ночной попойки Даниэля в погруженной в полумрак гостиной.

- Ден, мне звонил Майкл и просил подготовить для него одну из спален. Он уже приземлился и едет сюда. - отозвался тонкий неуверенный голосок Сары.

- Сделай, как сказал мой брат. Мне не удалось отговорить его от абсурдной идеи явиться сюда. - тяжело вздохнув, произнес Даниэль, опираясь на стол и поворачиваясь к девушке. В его руках был неизменный стакан с неразбавленным виски. В принципе, выглядел Дин Фонтейн не так уж и плохо, если учесть образ жизни, который он вел последние месяцы. Слегка помятый, с трехдневной щетиной, взлохмаченный и усталый, но все равно чертовски привлекательный мужчина. Одно настораживало Сару Смайл, в глазах Даниэля Фонтейна все чаще угадывалось полнейшее безразличие и отрешенность от всего происходящего с ним, он казался сломленным и пустым, словно бутылки, которыми была завалена гостиная. Ни злости, ни раздражения, ни вполне оправданных приступов гнева, словно все эмоции кто-то невидимой рукой стер с помощью божественного ластика. Сара сочувственно смотрела на человека, силой, уверенностью, тонким сарказмом которого невольно восхищалась и одновременно осуждала. Он казался ей несгибаемым, жестким, беспринципным дельцом и бабником, но даже неисправимые баловни судьбы иногда дают сбой. Сара была уверена - Даниэль Фонтейн ненадолго вышел из строя, еще немного времени, и он встряхнется, воспрянет духом и одним небрежным взмахом руки и ироничной усмешкой решит ворох проблем, который сам же и нагородил. При желании Фонтейн мог с легкостью сокрушить любого врага, и плевать ему на общественное мнение.