Михаил Колосов - Мужчины Микки

– Тошка! Ты чего такой смурной? Садись, борща тебе налью.

– Спасибо, я уж пообедал.

В Москве, он снимает квартиру на пару с коллегой, хирургической сестрой Светланой. С ними живет и её двенадцатилетняя дочь. Наверное, поэтому Света домой мужчин не приводит, что Микки вполне устраивает. Дома она называет его Тошкой, это сокращение от Антон. По документам он теперь Антон Кашин. Настоящий Антон перешел российскую границу как беженец, а потом нелегально выбрался обратно, пожелал принять участие в гражданской войне, охватившей его родные места. Так что, Антон там воюет всласть, если жив еще, а Микки здесь ему стаж зарабатывает. Света очень хороший человек, резковата немного, но это от тягот судьбы, как она сама объясняет: «не мы такие, жизнь такая». От совместной работы оба они получают истинное наслаждение. Классный хирург и классная хирургическая сестра – профессиональный симбиоз, идеальная пара. И дома тоже ладят вполне, можно сказать, живут одной семьей. У Микки всегда было много подруг, но ни с одной он не сходился так близко. Сегодня в первый раз ему по-настоящему, без дураков, захотелось открыться другу.

– Слушай, Светик, есть у тебя кто-нибудь? – Неуклюже начал Микки.

– Кто-нибудь? кто такой? – Стала она, как всегда, отшучиваться?

– Я имею в виду мужчину.

– Как раз сейчас выбираю из трех, вся измучилась.

– Хочешь, помогу определиться?

– Ну конечно! Нашел тоже дуру!

– В смысле?

– А в смысле, что мужички на тебя, как пчелы на мед, прости господи, кидаются. Чего ж я ради буду рисковать? Вот выберу, тогда пожалуйста, остальных можешь отваживать.

У Микки аж глаза на лоб полезли.

– Ты что, серьезно? Ты, получается, знаешь? Это ж тайна моя, мой крест, моя мука. Я хотел тебя посвятить, поделиться секретом. А ты вот так, промежду прочим, шуточкой мне выдаешь? Непостижимо.

– Не смеши меня, тайна! Слепому видно, что к чему. Уж если даже Вазген Рубенович слюной исходит, какая ж это тайна?

– Интересно, почему Вазген Рубенович «даже», а кто не «даже»?

– Ваша правда, доктор, все у нас мужики с ума посходили. Но профессору, всё-таки, скоро восьмой десяток пойдет, и вообще он с роду не признавал нетрадиционные всякие штуки, знаешь, как ругался. А теперь, поди ж ты, заглядывается масляными глазками на нашего красавчика.

– Неужели все всё видят? И говорят вот так, в открытую?

– Не знаю, как другие, я лично вижу. А кто там треплется о чём, мне, сам знаешь, слушать некогда. К тому же, Тоша, о тебе я сплетничать не собираюсь.

– Хорошо, но ты сама-то что подумала? Ведь это странность. Это надо ж было как-то себе объяснить.

– Не знаю. Духи́, что ль, какие используешь? С феромонами, вроде, бывают. Кстати, дай подруге на прокат.

– Света, золотая моя! Насовсем отдал бы, с радостью. Знать бы, что это такое. Клянусь, я никого не завлекал нарочно. Сама видишь, глазки не строю, задницей не виляю, томным голосом не говорю. Ума не приложу, на что их клинит. Не ясен механизм явления. Не могу понять даже с естественным мы тут имеем дело, или со сверхъестественным. Чертовщина ведь форменная, колдовство. Как только рядом оказывается мужик, он тут же от меня без ума. А там уж от темперамента зависит, кто смотрит масляно, как ты говоришь, а кто и лезет прямо в наглую. И, главное, я с детства с этим жил, а осознал недавно, хочешь верь, хочешь нет. И лучше б так в неведенье наивном я и прожил всю жизнь. Прозренье только мне напортило.

– Почему?

Тут Микки всласть поплакался в Светину жилетку, излагая подробности своего несчастного романа с детективом Левиным. История уже на коду заходила, когда пришла из школы Алёна, Светина дочка. Пришлось прерваться. Микки помог Алёне с химией и английским. Потом смотрели долго телевизор. Когда же девочка, наконец, улеглась, Светлана выпалила безапелляционно:

– Давай, звони ему.

– Кому?

– Любимому, кому. У меня есть карточка, международная.

– Нет, Света, не могу.

– Через не могу, звони и всё.

– Ты понимаешь, стыдно.

– Стыдно у кого видно, звони.

– Я так виноват перед ним.

– Слушай меня, сердцеед, он сейчас вот так же себя обвиняет.

– В чём?

– Не волнуйся, найдет. Ты же нашел. Звони, говорю, человека не мучай. Эх, Тошка, Тошка, зря тебе дар достался, ни черта ты в мужиках не смыслишь. Мне бы такое дали, уж я бы распорядилась. Не хлопай глазами-то, номер набирай.

По телефону Тедди оказался недоступен. Оба его мобильника и личный и «служебный» отвечали холодным женским голосом: «Номер не обслуживается». Микки всего мог ожидать, но не такого. Тихий ужас сковал его изнутри. Света поняла без объяснений, почти прошептала: «Набери еще кому-нибудь, знакомым». И открыла холодильник, чтобы водки достать. Микки выпил как воду, не поморщился. Вообще не понял, что такое выпил. Секретарша в офисе Финчли почти так же безразлично, как тот автомат, заявила, что мистер Айзек болен, и вообще передает полномочия своей внучке, так что теперь у них мисс Ребекка Финчли адвокат, да и той нет на месте. – «С ума сойти. Пока я тут скрывался, там мир рухнул. Старушка Керри хоть в Лету не канула? Ну же, возьми трубку». Один гудок, второй, третий…

– Доктор Флетчер.

– Керри! Как ты? Это я…

–Молчи не называй себя! Слава Богу, ты жив! Ты на свободе? Силой тебя не удерживают?

– Нет, я в порядке, прости, что не объявился раньше. Ты не знаешь, что с Ле…

– Молчи, пожалуйста, слушай, я не знаю, где ты, и знать не хочу, во всяком случае, пока. Если ты свободен, продолжай скрываться, не пользуйся кредитками, не снимай ничего со своих счетов, не заходи в Фейсбук и Скайп, вообще ни в какие свои аккаунты; на всякий случай, выброси подальше телефон, с которого сейчас звонишь. Это его инструкции. Он считает, за тобой охотятся. Он расследует это дело.

– Он в порядке?

– Надеюсь, мы давно не виделись, около года. Пару месяцев назад он звонил. Откуда-то издалека, не из Штатов. Пред отъездом он мне всё рассказал. Вообще-то кое о чём я и сама могла бы догадаться. Ну, всё, не буду болтать. Очень хочу еще когда-нибудь тебя увидеть. Пожалуйста, береги себя. Пока.

До Микки вдруг дошло, всё это время он жил возможностью в любой момент набрать номер Левина и тут же вернуть всё на круги своя. «Вот сейчас, еще немного порефлексирую, поиграю в романтику, пококетничаю и к месту, как говорится». Что же теперь? Неужели, нить, протянутая меж ними, оборвалась? «Где ты, Тедди! Как мне жить без тебя? Для кого беречься? Вот так спрятался! Настолько хорошо, что сам себя теперь не нахожу». Очнулся Микки в прихожей, понял, что куртку надевает безотчетно, а Света тянет его за рукав:

– …слышишь? Куда?

– Послеоперационных надо проверить.

– У нас выходной.

– Я каждый день проверяю.

– Я в курсе. Но до завтра ничего страшного не случится. Тяжелых нет у тебя. И потом ты выпил, Тош, неудобно. С утра операция. Ложись, поспи. Прими снотворное, или выпей еще.

– Не хочу.

– Ну что? Поедешь всё равно?

– Нет. Ты права, дышать там водкой нехорошо. Пойду, пройдусь, мне надо очухаться.

– Подожди, я с тобой. А то привяжется еще какой урод.

– Не надо, Свет, я один.

– Ладно. Давай недолго!

Может и зря он отказался от сопровождения. Действительно «привязывались». Через каждые несколько метров. Не только одиночки, но и группы. Пьяные в основном, веселые. Все приглашали веселиться с ними. Микки сжал зубы и кулаки в карманах. Что это? Ключи? А! Вадим Артурович. Депутат. Чистопрудный бульвар 32. В тупом отчаянье доехал Микки на метро, потом дошел пешком, потом открыл квартиру и безвольно отдался в дрожащие от похоти руки.

Тело его – ненужный, постылый кусок мяса, терзал ненасытный хищник. А душа металась вкруг земного шара – три витка в секунду. И то ли в ритме фрикционных толчков, то ли следуя за частотой облёта, Микки повторял всё время: «Где ты? Где ты? Где ты!».

Они лежали, обнявшись, обнаженные. Между сплетенными ногами и слепленными животами еще не успело просохнуть.

– Очень грамотная женщина. – Микки всегда возобновляет беседу ровно с того места, на котором её прерывают приступы страсти. – Знаешь, она придумала, попробовать духи с феромонами для мужчин. Теоретически они должны привлекать женщин, а самцов, соответственно, отталкивать.

– Пробовал?

– Нет еще.

– Боюсь, это приведет к тому, что на тебя еще и тетки будут вешаться.

– Попытка не пытка. Кстати, она же рассказала, есть какой-то фильм, вроде американский, но я такого что-то не видел. Там парень пшикает в горло некий чудо-препарат, под воздействием коего голос его меняется. На слух это никак не различимо, но действует как раз таким вот образом – все тети от него без ума делаются. Только это, опять же, не наш вариант. Мы со Светой ряд экспериментов поставили и выяснили опытным путем: это не запах, потому, что действует на насморочных и по телефону, но и не голос, потому, что когда молчу, ничуть не легче.

– Я смотрю, вы со Светой по полной программе развлекаетесь.

– Она замечательная. Очень хороший друг.

– Я понимаю.

Они целовали губы и веки, и ноздри, и пальцы, и всё, что ни попадя.

– Господи, как же я счастлив! – выдохнул Микки.

– И я! До одури. Любовь моя! Радость моя! Жизнь моя! Это просто чудо какое-то, что мы так встретились. Я не чаял, не надеялся, то есть, конечно, надеялся, но в самых смелых фантазиях не мог предположить такого. Настоящее чудо.

– Ты Джейн Эйр читал?

– Что?

– Роман Джейн Эйр.

– Вроде проходили в школе. Ты это к чему?