А затем – обмякшая и удовлетворенная – Кэлси растворилась в море наслаждения, чувствуя себя цельной и любимой, как никогда. Их прикосновения стали ощущаться такими родными. Это все, чего она хотела в жизни – любви троих мужчин, которые были для нее всем.

Рис выскользнул из ее рта и поцеловал в лоб. — Детка, ты потрясающая.

Кэлси и чувствовала себя потрясающе. С усталой улыбкой она скользнула вниз по телу Таккера, и он обнял ее. Джереми вышел из нее и, нависая сверху, заботливо и ласково гладил ее спину, бедра, округлость ягодиц. — Спасибо за твое доверие, — промурчал он, целуя ее в плечо.

Это было исключительно ее удовольствие. Сегодняшний день превзошел все самые безумные желания и надежды.

В глубине души она гадала… Было ли это началом какого-то будущего или просто мечтой, у которой нет продолжения?


Глава 8

Едва Кэлси открыла дверь, в ее маленький дом вломился Таккер и сгреб ее тело в объятия. Она находилась в Майами всего тридцать два часа, но они показались ей вечностью.

Он не смог удержаться и накрыл красный бутон ее рта своими губами, вторгаясь в него, чтобы ощутить свою связь с ней настолько, насколько она позволит, и насладиться вкусом ее поцелуя. Но вместо этого почувствовал вкус вина. Дерьмо.

Откинув локоны с ее щек, он уставился в темные глаза Кэлси. Беспокойные и сомневающиеся. Внутри него все оборвалось.

— Милая, поговори со мной.

— Гаррисон предложил мне работу.

Таккер постарался не впадать в панику. Закрыв входную дверь, он взял Кэлси за руку и подвел к дивану. Сев, он притянул ее к себе на колени.

— Я слишком тяжелая для тебя. — Она попыталась слезть, но он удержал ее. — Перестань. Ты идеальна.

Его напрягал тот факт, что ей предложили работу за четырнадцать сотен миль от них. Вроде хорошие новости? Но она не выглядела счастливой.

— Тебе нечего удивляться, — сказал он, гладя ее по волосам. — Этот человек уже довольно давно пытается тебя переманить.

Кэлс кивнула, выглядя уставшей и чересчур бледной. — Он предлагает мне большие деньги и профессиональные привилегии.

— Джереми даст то же самое, стоит тебе только захотеть.

Она покачала головой.

— Он не сможет. В офисе Гаррисона его жена возглавляет команду помощников юристов – вот работа, которую мне предложили.

Желудок Таккера рухнул вниз. Он прекрасно понимал – что бы они ей ни предложили, она будет считать себя финансово несостоятельной. Кэлси всегда была до смешного независимой. Она хотела всего добиваться сама. — Ты не знаешь ни одной гребаной души в Майами.

— Не знаю, — несчастным голосом сказала она и залилась слезами. Судя по ее красным глазам, сегодня она плакала не в первый раз. — Моя семья, моя родня, мои друзья здесь. Но эта работа – все, чего я мечтала добиться. Гаррисон не мог быть более любезным и более заинтересованным, даже если бы я сама писала для него сценарий нашей встречи. Он представил меня всем в офисе, и это действительно замечательные люди. Потом он и его жена пригласили меня на ужин. Я рассказала ему свое видение отличной команды ассистентов, и он полностью проникся этим.

Тревожное ощущение в животе Таккера приблизилось к ужасу.

— Милая, не принимай поспешных решений. Я люблю тебя, ты это знаешь. И не я один.

Как бы ни было ему больно признавать это, но он сделает и скажет все, что угодно, лишь бы удержать ее в Остине.

— Кроме того, тебе известно, что у Риса и Джереми к тебе сильные чувства.

— Да, и я всех вас люблю. Я не хочу покидать никого из вас. — Она прикусила губу. — Поэтому у меня такое чувство, что я должна выбирать между своими амбициями и сердцем. Воскресная ночь… — ресницы Кэлси задрожали, а взгляд шоколадных глаз стал очень серьезным, — я не знаю, что чувствовали вы, но для меня это было все, о чем я могла мечтать, и даже больше.

Таккер глубоко вздохнул, пытаясь взять под контроль шквал желания и ярости, обрушившихся на него одновременно. Да, он знал, что она была возбуждена возможностью исполнить свою фантазию, но это было нечто большее, чем галочка в ее списке сексуальных желаний. В каждом ее изгибе, вдохе и прикосновении он чувствовал ее любовь к ним. Наблюдать, как она отсасывала Рису, пока он сам глубоко погружался в ее лоно, и ощущать напротив через тонкую перегородку ее плоти скользящие движения Джереми… Проклятье!

Он провел рукой по лицу.

Нечего и отрицать, что одно воспоминание о прошлой ночи сделало его адски твердым. Он хотел снова затащить Кэлси в постель и час за часом погружаться в нее, пока она не сдастся ему… и остальным парням. Воскресная ночь пробудила в нем что-то первобытное. Он никогда раньше не был так чертовски возбужден. Или разъярен. Двое других мужчин прикасались к его любимой женщине, хотели жениться на ней и наполнить ее своим семенем. Но вместо того, чтобы безумно ревновать и бороться за свое исключительное на нее право, он удовлетворял каждый подавляемый до этого низменный инстинкт, трахая ее вместе с ними. Когда он успел стать таким испорченным?

Воскресным вечером на ее маленькой кухне, когда они впервые открыли перед ней возможность коллективно заняться любовью, он сдержал изначально встряхнувшее его желание и просто делал это для Кэлси, чтобы только не потерять ее. Ей нужно было реализовать эту свою фантазию, прежде чем она смогла бы выбрать мужчину, с которым проживет жизнь, верно? Он лгал себе, что не хотел чего-то, вроде этого.

А потом на его глазах она поцеловала Риса. И внутри него что-то щелкнуло. Да, гнев нахлынул, но похоть разрушила его ко всем чертям. Вид того, как к ней прикасаются, как она возбуждается, сделал что-то с его сознанием, изменил его внутренние ощущения правильного и неправильного. Внезапно это все перестало существовать. Таккер осознавал только одно: он должен увидеть ее голой и кончающей… и не обязательно доводить ее до оргазма в одиночку. Тогда он притянул ее к себе и поцеловал, возбуждаясь еще сильнее при виде Джереми, сжимавшего ее маленький сладкий сосок. В то же время возможность ласкать ее вторую грудь наполнила его такими болезненно-острыми ощущениями, которых он в себе никогда не подозревал.

Комбинация из чувства стыда и возбуждающего азарта была ужасной и, в то же время, затягивала. В тот момент, когда рот Джереми добрался до ее киски, и Кэлси изогнулась и захныкала, Таккер уже понял, что открыл для себя новые острые ощущения, которых, к сожалению, никогда не испытывал. И он не мог сдаться сам. Но видеть и чувствовать, как Джереми скользит в ее заднице, и чувствовать ее ответную реакцию – от этого невозможно отказаться.

Твою мать.

Даже сейчас он дрожал от возбуждения. Конечно, он хотел бы ее только для себя. Заниматься с ней любовью – ни с чем не сравнимое наслаждение. Но наблюдать, как она тает, превращаясь в олицетворение женственности и желания между ними тремя – это самое возбуждающее ощущение из всех.

Таккер выругался.

— Знаю, что воскресная ночь была твоей мечтой, — признался он тихо дрожащим голосом.

— Тебе это так сильно ненавистно?

Соврать или сказать правду? Как он мог признаться, что с удовольствием наблюдал за прикосновениями к ней других мужчин? Но насколько унизительнее будет, если он обманет? Но прежде чем Таккер сумел распутать клубок своих мыслей, зазвонил ее мобильный. Она вытащила его из сумочки.

— Алло?

— Ты вернулась из Майами, детка?

Рис. Таккер узнал его голос, хотя телефон был прижат к уху Кэлси.

— Я здесь. Вошла пятнадцать минут назад.

— Я соскучился.

Она бросила на Таккера взволнованный взгляд.

— Я тоже скучала по тебе.

— Не возражаешь, если я составлю тебе компанию? Хочу услышать о твоей поездке. Я только что с работы и принял душ.

Член Таккера напрягся. Кэлси колебалась.

— Хм… — глядя в его сторону, она прикусила губу. — Здесь Таккер.

— Да? Он уже прикасался к тебе? — судя по голосу, Рис был так же возбужден подобной перспективой, как и Таккер.

Кэлси облизала губы. Ее дыхание участилось. Черт, ей тоже это нравилось.

Таккер стиснул челюсти. Ничто не могло помочь ему справиться с тем, чего он до боли, до отчаяния желал.

— Нет, он только что вошел, — ее голос стал низким и хриплым.

— Детка, ты хочешь, чтобы он прикоснулся к тебе? Ты возбуждена?

Ее соски затвердели под блузкой, щеки вспыхнули, ресницы задрожали. Таккеру трудно было даже вообразить, что он готов сделать с ней – да еще с помощью пожарного. От желания все внутри него натянулось струной. Боже, потом он пожалеет об этом…

Он скользнул рукой по ее упругой груди и, коснувшись сосков, вырвал телефон из руки Кэлси.

— В данный момент я трогаю ее соски, и они буквально горят в моей ладони. Тащи сюда свою задницу.

Таккер сбросил звонок и швырнул телефон на ближайший диван. А потом перевел свой пылающий взгляд на Кэлси. У нее отвисла челюсть.

— Из вас троих, я думала, ты больше всех будешь сожалеть о воскресной ночи и не захочешь больше этого снова, но… Ты хочешь, чтобы сюда пришел Рис и…

— Черт возьми, не вынуждай меня повторять это, — Таккер сжал челюсти. — Просто расстегни эту короткую юбку и сними трусики. Мой рот жаждет очутиться на тебе немедленно.

Пару мгновений она моргала, выглядя ошеломленной и такой чертовски сексуальной. Таккер сглотнул, его терпение растворялось перед лицом горячего желания. Наконец Кэлси завела руки за спину, молча расстегнула молнию и спустила юбку, открывая его взору черные кружевные трусики. Он напрягся всем телом и с бешено бьющимся сердцем, упав на колени, разорвал их. Бледно-розовая и гладкая, за исключением нескольких завитков на холмике прямо над клитором. Таккер раздвинул ее плоть пальцами, не отрывая от нее своего взгляда. Жаждущего. Но пробовать ее на вкус, пока она стоит… это просто невозможно. Он хотел наслаждаться ею, а для этого она должна лежать. Одним широким взмахом Таккер разорвал на ней блузку, а потом, подняв на руки, уложил на ковер в гостиной. Последовав за ней, он устроился между ее бедер, широко разведя их в стороны.