Впереди на капоте светилась тусклым светом какая-то странная эмблема. По мере приближения к нам, машина становилась все более похожей на глазастого монстра с третьим глазом поменьше, посередине лба.

- Это они! - вскрикнула девчушка. - О, я точно знаю - это они!

Времени раздумывать у нас не оставалось. Если девушка знала, о чем говорит, то задавать вопросы было некогда. Я нажал ногой на акселератор и машина рванула вперед. Автомобиль впереди нас продолжал медленно приближаться, но когда до нас оставалось около двадцати ярдов, он резко вывернул в мою сторону. Я хотел свернуть, но незнакомая машина рванула вперед на полной скорости. Я резко вывернул руль, раздался душераздирающий скрежет искореженного металла и глухой грохот выстрелов из двуствольного ружья. Автомобиль вдребезги разбил мое левое крыло. Двойной заряд дроби пробил стекло дверцы позади меня и вдребезги разнес заднее стекло. Я с такой силой нажал на тормоза, что машину резко занесло в сторону, а уже в следующую секунду я выскочил наружу.

Некоторые предпочитают автомат, большинство таскает с собой пистолет, потому что его можно спрятать. Что же касается меня, то я редко пользуюсь ружьем - только в тех случаях, если нет другого выхода. В рукопашном бою я предпочитаю нож и никогда не пускаю в ход другое оружие, если могу это себе позволить. Но на тот случай, когда нож бесполезен, у меня припасена винтовка М-1 тридцатого калибра. Она покоится в специальном тайнике под передним сидением. Стреляет эта штучка сильнее и дальше, чем автомат, у неё большая проникающая способность и, если уметь ею пользоваться, то она не уступает ему по скорострельности. Спросите любого вояку, которому хоть раз пришлось пускать её в ход. Он вам расскажет. Кроме того, владеть такой игрушкой законом не возбраняется.

Машина, из которой стреляли, отъехала уже на полквартала, когда я выстрелил ей вслед. Грохот выстрелов тяжело прокатился в пропитанном влагой воздухе, гремя в ночи, как бешеный торнадо. Через десять секунд рев прекратился. Магазин опустел. Автомобиль-монстр забуксовал, поднялся на дыбы, как смертельно раненный зверь, затем опрокинулся набок. В следующее мгновение прогрохотал взрыв и ночь озарила огненная вспышка.

Все это я увидел ещё до того, как скользнул обратно на свое сиденье, нажал на газ до отказа и машина рванула вперед. Через несколько минут мы уже на средней скорости приближались к моему дому.

- О Боже! - всхлипнула девушка, сидевшая рядом со мной. - О Боже милосердный!

- Заткнись! - оборвал я её.

Она замолчала. Затем склонилась к моему плечу со слабым стоном, напомнившим мне о том, что я должен оказать ей помощь, причем как можно быстрее. До моего дома было уже рукой подать.

Слава богу, моя квартира была на первом этаже, так как девчушку так колотило, что вытащить её из машины оказалось делом не менее трудным, чем запихнуть её внутрь. Подвести несчастную к подъезду и протащить через входную дверь тоже оказалось не легкой задачей, так как бедняга едва держалась на ногах.

Я на руках втащил её в гостиную и уложил на кушетку. Она лежала тяжело дыша и дрожа, а вода тонкими струйками стекала на пол с подола её насквозь мокрой юбки.

Не мешкая, я поспешил в кухню, достал из бара бутылку "Джека Дэниельса", наполнил стакан наполовину, выжал в него сок из четырех лимонов, чтобы заглушить вкус алкоголя, добавил сахара и хорошенько размешал.

- Вот, - сказал я, возвратившись в гостиную. Приподняв девушку за плечи, я поднес стакан к её губам. - Выпей одним залпом.

Пить она не захотела. Или не смогла. После двух глотков она попыталась оттолкнуть мою руку, а когда у неё это не получилось, просто перестала пить. Но даже двух глотков оказалось достаточно, чтобы она перестала дрожать.

Мой собственный опыт давно научил меня всегда иметь при себе аптечку первой помощи; когда я принес её из ванной, девушка лежала на кушетке абсолютно неподвижно. Она просто лежала, но дыхание её теперь стало спокойнее. Скорее всего кости её были целы, иначе она не смогла бы дойти от машины к подъезду, но я ничего не знал об ушибах и кровоподтеках на её теле. Промыл её мордашку водой, я увидел, что она вовсе не в таком ужасном состоянии, как мне показалось вначале, и приложил холодный компресс, чтобы снять отеки.

Взяв ножницы, я начал разрезать на ней окровавленную одежду. Девушка протестующе вытянула вперед руки и я услышал приглушенное "нет" через компресс.

- Что значит "нет"? - воскликнул я. Злости в моем голосе не осталось была только жалость. - Послушай, детка, - сказал я как можно мягче, - ты ведь не хочешь, чтобы я отвез тебя в больницу, поэтому я делаю то, что в моих силах.

Она медленно опустила руки и лежала неподвижно; только слегка раздвинула бедра, когда я разрезал её тоненькие трусики и стаскивал их. Редкие темно-каштановые пушистые кудряшки еле прикрывали её лобок - должно быть, девчушка ещё моложе, чем показалось мне сначала, подумал я. Недозрелые грудки были чуть больше грецких орехов. Ее бедра были нежными, но уже налитыми, что так свойственно юности. Счастлив будет тот парень, который когда-нибудь лишит её невинности, невольно подумал я.

Я снял компресс с её лица.

- Встать-то можешь? - спросил я, собираясь осмотреть её спину.

Не увидев на спине никаких ушибов, я велел ей лечь снова.

- У тебя что-нибудь ещё болит, кроме лица?

- Мне больно везде, - ответила она. - Они били меня мокрыми полотенцами и резиновым шлангом.

- На теле ничего не заметно. Следы остались только на лице, но они скоро пройдут.

- Но мне все равно очень больно.

Я порылся в аптечке и нашел бутылочку со спиртовой примочкой. Когда я плеснул жидкость на нежный лобок и бедра, девчушка опять протестующе прикрылась руками.

- Опусти руки, черт побери! Ты же сказала, что у тебя все болит.

- Но...

- Ты хочешь в Карсонскую Мемориальную больницу?

- Нет, - прошелестела она.

- Ты хочешь, черт возьми, уйти отсюда и вернуться туда, где ты жила то есть никуда?

- Нет, - опять еле слышно ответила она.

- Тогда убери руки и лежи спокойно. Двигайся только по моей команде.

- Ты жестокий, - сказала она тихо. - Ты беспощадный. Я видела, как ты убил этого человека.

Вместо ответа я большим и указательным пальцами раздвинул маленькую щель, спрятанную под мягким пушком, и легонько ущипнул за клитор.

Девчушка слегка дернулась, но её бедра, до этого напряженные, расслабились.

- Я же сказал - лежи смирно, - прорычал я.

И она лежала не двигаясь, как мертвая, пока я не велел ей повернуться. Впрочем, мертвой её никак нельзя было назвать. Попочка у неё была загляденье, а кожа гладкая и нежная, с золотистым загаром.

Закончив растирание, я откинул голову назад, чтобы не щипало глаза от спирта и посмотрел на часы. Стрелки показывали начало десятого. Мой самолет приземлился в пять, около шести я был у Моны, а ушел от неё не позже восьми. Да, насыщенный получился вечерок, ничего не скажешь.

- Пошли, - сказал я, протягивая ей руку. - Пора ложиться спать.

Девочка промолчала, а я рывком поднял её на ноги и, указав на спальню, добавил:

- Иди туда. Ложись с той стороны, где телефон.

Когда я вошел в спальню, она лежала, вытянувшись, как струна и натянув одеяло до подбородка. Я молча разделся и улегся рядом. В тишине комнаты раздавалось её прерывистое и частое дыхание.

- Ты собираешься меня изнасиловать? - спросила она наконец.

- А ты боишься? - переспросил я

- Ну... я... - запинаясь, залопотала она. - Мы же голые, в одной кровати.

- И поэтому я могу тебя изнасиловать, не так ли? - спросил я, поворачиваясь к ней спиной и гася свет в изголовьи кровати. - Спи, приказал я. - Я никогда не был насильником. А кроме того, я не уверен, что ты достаточно взрослая, чтобы с тобой было интересно.

- О, - сказала она с интонацией обиженного ребенка, - я понимаю.

Когда спустя полчаса раздался легкий стук в дверь, она уже крепко спала.

- Кто там? - спросил я через закрытую дверь.

Выходя из спальни, я прихватил халат из туалетной комнаты и накинул его на плечи.

- Это я, - отозвался незнакомый женский голос. - Нэн Дюваль.

Я знал эту девушку. Или по крайней мере видел её несколько раз, когда она входили или выходила из дома. У неё была ещё похожая, как две капли воды сестра-двойняшка, которая, чтобы их не путали, красилась в платиновую блондинку. Двойняшки приходились двоюродными сестрами Эллы Гизелл, моей квартирной хозяйки, и занимали квартиру, расположенную как раз над моей.

Я открыл дверь.

- Да? - спросил я негромко, чтобы не разбудить уснувшую девушку.

На Нэн было одето что-то вроде вязанного халатика, на ногах - домашние тапочки. У неё были огромные карие глаза, очень чувственный рот и, как я не преминул заметить раньше, стройные ноги и аппетитные бедра. На вид ей было около двадцати четырех.

- К нам сегодня приехала наша старая школьная подруга, мистер Рэм, и мы решили устроить маленькую вечеринку. Вы не хотели бы присоединиться к нам?

Поначалу я подумал, что ослышался, потом усмехнулся. Ни одна молоденькая девушка, если у неё на уме нет вполне определенных намерений, не придет без приглашения в дом к незнакомому мужчине, чтобы пригласить его на вечеринку. И не будет одета так, как она. Но я хотел быть уверенным, что я правильно понял.

- Я бы с удовольствием, Мисс Дюваль, - ответил я, все ещё улыбаясь ей, - но мне нужно одеться, а это займет слишком много времени.

- Тогда не одевайтесь, - сказала она, также с улыбкой, сверкнув белоснежными ровными зубками. - Приходите прямо так, как есть.

Она помолчала, окидывая меня взглядом с головы до ног. - По правде говоря, - глаза её искрились смехом, - принимая во внимание некоторые особенности нашей вечеринки, на вас одето даже больше, чем нужно.

- Неужели? - вскинул брови я. - А остальные будут одеты так же?