- Ты очень прямолинейный, да, Джокко?

- Прямолинейный? - Я не понял её. - Как это - прямолинейный?

- Для тебя существует либо да, либо нет, так ведь?

- Как и для каждого.

- Да нет, так бывает не у всех - но я рада, что ты такой.

- Все-таки, о чем ты? - спросил я, не понимая её.

- Ну, - попыталась она объяснить, подбирая нужные слова, - ты очень хорошо разбираешься в том, что хорошо, а что плохо. Ты живешь по своим собственным понятиям, и переубедить тебя очень трудно. Я права?

- Права. Поведение человека обусловлено его убеждениями. А если он не может следовать своим убеждениям, он просто ничтожество.

- Я рада, что ты такой, Джокко. - Она прижалась ко мне ещё теснее и счастливо вздохнула. - Очень, очень рада.

- Почему? - спросил я, все ещё не понимая, к чему она клонит.

- Потому что мне не надо беспокоиться из-за твоих... девиц, ведь я теперь твоя женщина.

- Подожди-ка минутку, - сказал я, притормаживая, и посмотрел на нее.

- Мы только играем, ты помнишь? И кто сказал, что ты моя женщина?

- Ты сказал, глупый, - она радостно улыбнулась. Ты сказал Анджело, что избил Эла потому, что он положил свои грязные лапы на твою женщину. - Она снова счастливо вздохнула. - А это я. Ведь именно на меня он положил свои лапы.

- Минуточку, - сказал я почти серьезно. - Ты, может быть, и не притворяешься, как мы договорились, но я притворяюсь. - Во всяком случае, я покосился на нее, - какой лошади понравится ночевать в одном и том же стойле каждую ночь.

- Ах, ты - чертов распутник! - Она повысила голос, притворяясь разгневанной, и толкнула меня локтем под ребро. - Я научу тебя, как надо относиться к моим чувствам.

Чтобы сменить тему разговора, я сказал:

- Мне казалось, ты хотела попросить Лолу принести твои вещи из больницы.

- Она принесла. Мы положили чемодан в багажник, пока ты разговаривал с Анджело. - Она оглянулась назад. - Все стекло разбито от того выстрела прошлой ночью. Да, твою жизнь не назовешь скучной, Джокко!

В этот момент я остановил машину напротив своего дома. Взяв чемодан, я последовал за Франс в дом, поставил чемодан около кровати и переоделся в пуловер и слаксы. С небрежным равнодушием, как будто мы много лет прожили вместе, Франс разделась догола, даже не взглянув в мою сторону, взяла полотенце с полки и пошла в ванную.

У меня перехватило в горле и зашумело в ушах, когда её по-мальчишески стройное тело исчезло за дверью. Я так и остался сидеть на софе с огромным стаканом "Джека Дэниельса" в руке, когда её завернутая в полотенце головка высунулась из-за двери.

- Джокко, - позвала она так же небрежно, как и раздевалась передо мной десять минут назад, - потри мне спину, пожалуйста.

Самая обычная просьба, с которой любая жена обращается к мужу. Она стояла под душем, когда я вошел в ванную. Пять минут спустя я снова сидел на софе, но стакан с виски был пуст. Кровь горячей волной стучала в моем сердце, во рту пересохло, шум в ушах стал просто невыносимым. Затем, как будто меня окатили ушатом холодной воды, я понял, что она делала. Она играла и в то же время надеялась, что я клюну на её удочку насчет восьми детей и белого палисадничка.

Я налил ещё один стакан виски, на этот раз даже полнее прежнего, и постепенно успокоился. Я не мог понять, почему Франс Лоран действовала на меня таким образом. С любой другой женщиной я был главным, и хотел верховодить и с ней, этой девушкой. Мы можем вдвоем сыграть в её игру. Я залпом осушил свой стакан, налил ещё один и затем отнес бутылку на кухню, плеснул добрых пять унций виски в пустый стакан, выдавил туда сок из четырех лимонов, как прошлой ночью, размешал сахар и поставил на стол около кушетки, в это время Франс вышла из ванной. Капли воды стекали с её прекрасного обнаженного тела.

- Подойди сюда, Франс, - сказал я уже спокойным голосом, допивая свои виски, и протянул девушке её стакан. - Выпей все до капли.

- Хорошо, Джокко, - ответила она, поднося стакан к губам и не отнимала его, пока не выпила все до дна.

Если Франс и понимала, до чего меня довела, по её лицу этого не было видно. Когда она протянула мне стакан обратно, она стояла так близко ко мне, что её колени упирались в кушетку между моими коленями. Какое-то время я позволил ей так стоять, затем обхватил руками её упругие ягодицы, прижал её к себе изо всех сил и стал исступленно целовать её нежные девичьи грудки. Как только мои губы прикоснулись к её прохладной влажной коже, Франс только вздрогнула - и все. Да, надо отдать девчонке должное - она прекрасно держала себя в руках.

- Ложись сюда, - сказал я, поднявшись на ноги и показав рукой на кушетку.

Послушно, без возражений она вытянулась на кушетке во весь рост, сведя ноги вместе и закрыв руками лицо. Я усмехнулся. Я покажу ей, как давить на меня. Я подошел к проигрывателю и неспешно поставил на него долгоиграющую пластинку, выжидая, пока виски начнет действовать, прежде чем за дело примусь я.

Прошлой ночью, протирая её тело спиртом, я однажды, как бы случайно, прикоснулся к её груди. Теперь же, усевшись на кушетку рядом с неподвижной Франс, я проделал то же самое, только не один, а несколько раз. И каждый раз её бедра раздвигались чуточку шире. Ее грудь приподнялась, будто она глубоко вдохнула воздух в легкие, а бедра и ягодицы непроизвольно содрогнулись. Я наблюдал за этими признаками приближающегося экстаза, и когда её плоский живот начал выгибаться дугой, я отнял руку и губы от её плоти и, не говоря ни слова, поднялся с кушетки и направился в ванную.

- Что ты за чудовище? - с негодованием крикнула она мне, когда я вернулся в гостиную. Она стояла посреди комнаты, широко расставив ноги, уперев свои кулачки в бедра, и её обнаженное тело было слегка наклонено вперед. Ее лицо горело от негодования. - Почему ты не закончил то, что начал?

Виски уже явно возымело свое действие.

- Просто я такой человек, киска, который не потерпит, чтобы женщина, даже такая хорошенькая, как ты, заставила меня плясать под её дудку.

- Заставила тебя? - яростно воскликнула она. - Ты же сам придумал, что мы будем играть! - Она была вне себя от гнева.

- Я также сказал, что игра не должна заходить слишком далеко, ответил я ей. - Иначе она превращается в реальность. - Я пошел в спальню и набрал служебный номер Эда Уоррика, надеясь, что он не ушел на весь день. Пока я ждал, когда меня соединят, Франс вошла в комнату, открыла чемодан и принялась выбрасывать из него на кровать свои вещи.

- Отдел убийств, - послышался голос Эда. - Капитан Уоррик.

- Это Джокко, Эд. Мне нужны сведения о некоем Анджело Фатиззо. Слышал когда-нибудь о таком?

Эд давно уже не отказывал мне в подобных просьбах, так как знал, что я все равно каким-нибудь образом разузнаю то, что меня интересует. Правда он не подозревал, что я добывал информацию через Центральное Агентство. Просто Эд мог сделать это быстрее, вот и все.

- Я много раз слышал об этом парне, Джокко. По правде говоря, он у нас как бельмо на глазу. Или был таким. А в чем дело?

Я рассказал ему о своем посещении особняка Фатиззо, описав все подробно, включая стычку с Элом, и напоследок полюбопытствовал:

- Как ему удается держать свои заведения открытыми, несмотря на государственные законы, запрещающие игорный бизнес?

- У него есть информатор в конторе окружного прокурора. Сначала мы думали, что это кто-нибудь из наших ребят, но мы проверяли каждого всеми возможными способами. Конечно, все делалось тайно. Когда мы не нашли никого среди наших ребят, стало ясно, что этот человек из команды О. П. Это Хенсон. Ты видел его сегодня утром. У нас полно данных на него и на Фатиззо, даже если Фатиззо закроет все свои заведения в течение часа.

- Значит, о Фатиззо можно не беспокоиться? - спросил я.

- Абсолютно, Джокко. - Эд помолчал немного, затем продолжил: - Между прочим, звонила Эдит, и просила передать, что ждет тебя к ужину сегодня. Ты сможешь придти?

- Ты знаешь, что смогу, - сказал я, посмотрев на часы. - Но не смогу остаться надолго. Увидимся часов в шесть.

Франс все ещё продолжала вышвыривать свои вещи из чемодана, когда я положил трубку на рычаг. Заметив её слегка неуверенные движения, я понял, что лошадиная порция коктейля, которую я заставил её выпить, здорово на неё подействовала, тогда как на меня он только начинал оказывать действие.

- Что ты вытворяешь? - спросил я её, пока она носилась по комнате.

- Не твое дело, - огрызнулась она. - Но, если хочешь знать, я ухожу. И я начинаю сомневаться в тебе. Что подумают твои друзья, если узнают, что великий Джокко Рэм никуда не годный мужчина.

- Не годный на что? - спросил я, чувствуя, как горячая волна гнева вскипает у меня внутри.

- На что? - переспросила она в свою очередь. Потом подняла руки высоко над головой, быстро покрутила бедрами несколько раз, словно исполняя танец живота, затем стала покачивать ими взад и вперед.

- Вот на что!

Одним взмахом руки я сбросил с кровати все её вещи. Через несколько секунд моя одежда лежала у ног. Крепко, обеими руками я схватил её за бедра и бросил на кровать, а сам навалился сверху.

Не настоящий мужчина! Ха! Я и мистер Джек Дэниельс покажут этой чертовке, на что они способны. Если она так хочет, она свое получит. Джокко Рэм - мастер исполнять желания женщины.

Оглушительное действие огромной порции виски, которую она выпила, плюс неожиданный поворот событий, настолько её ошеломили, что Франс не сопротивлялась и не проронила ни слова, пока я устраивался поудобнее. Лицо Франс напряглось от боли и приглушенный стон сорвался с её губ, когда я с силой надавил на тонкую плеву, и наконечник копья нашел свою цель. Выгнув спину, я надавил ещё сильнее и мое оружие погрузилось на добрую четверть длины.

- Нет, Джокко, - внезапно сказала Франс спокойно, хотя и не вполне трезвым голосом; боль, очевидно, уже прошла. - Я сейчас слишком пьяная. Я хочу подождать, когда опьянение пройдет, и не хочу, чтобы все произошло таким вот образом. Пожалуйста, Джокко. Я хочу это запомнить навсегда.