- Пошли, - сказала она весело. - Пойдем отсюда, пока что-нибудь ещё не случилось с ним в этот несчастный-пренесчастный день.

Я не стал возражать, но прежде наклонился через весь стол, чтобы взглянуть на окружного прокурора. Когда я выпрямился, два подписанных им ордера лежали в кармане моего пальто.

Глава 4

К тому времени, когда мы вернулись домой, полиция уже забрала тело Джерри Макса и уборщица даже оттерла пятна крови на полу. Не прошло и двух минут, как зазвонил телефон. Франс в это время принимала душ перед тем, как облачиться в новую одежду.

- Джокко, - раздался в трубке томный голос Эллы Гизелл, моей квартирной хозяйки, чьи угловые аппартаменты располагались напротив моей квартирки. - Ты не можешь заскочить ко мне минуток на десять минут?

- Всегда готов, - ответил я, усмехаясь в трубку.

Я знал, что она подразумевала под этими "десятью минутами". Это то, что нравилось Элле. Быстренько сделать свое дело и разбежаться. Она была на десять лет старше меня и в молодости занималась стриптизом. Ее волосы были цвета меди, большие зеленые глаза и все выпуклости были на нужном месте. К сорока годам она оставалась стройной и изящной, как в одежде, так и без нее.

Предупредив Франс через дверь ванной, что я отлучусь на несколько минут, и велев ей не открывать дверь никому, кроме меня, я поспешил к Элле. Я был даже рад, что она позвала меня. Мне приходилось сдерживать себя, ведь Франс - такая свеженькая и юная - была слишком близко.

Когда я вошел в квартиру, Эллы нигде не было видно, но я и не ожидал её увидеть. Я прошагал через гостиную, раздеваясь на ходу. Когда я подошел к двери в спальню, на мне ничего не оставалось, кроме носков и ботинок. Элла лежала в постели на животе, вытянув ноги; на ней также ничего не было, если не считать маникюра и духов. Пока я к ней приближался, мой приятель буквально на глазах восставал и увеличивался в размерах. Элла, повернувшись ко мне спиной и широко расставив бедра, встала на колени на краю кровати; её маленькое, прекрасно сложенное тело наклонилось вперед, голова опустилась на скрещенные руки. Я подошел ближе, и сходу, одним толчком вошел в нее. Элла охнула, но тут же сладостно застонала.

Элла Гизелл была своего рода уникальной женщиной среди всех тех, с которыми я знался. Ее уникальность заключалась в том, что ей не только не требовался так называемый настрой, приобретаемый во время любовных игр, сопровождающихся ласками и поцелуями, но и - и это ставило её на класс выше остальных - она не заставляла меня двигаться после того, как я проникал в нее. Она хотела только одного - чтобы я поддерживал её за бедра, пока мой инструмент распирает её изнутри. Потом она чуть заметно шевелилась, сжимая моего жеребца мышцами влагалища. Блаженная кульминация наступала для неё не сразу, но зато сам оргазм длился от трех до пяти минут.

Только после того, как я погрузил свое оружие до основания и замер, держа её за бедра, Элла заговорила:

- Что произошло утром у тебя в квартире, Джокко? - тихо спросила она.

Зная, что у меня не много времени перед тем, как она начнет свой танец жизни, я рассказал ей все так быстро, как только мог - ту же самую историю, которую излагал окружному прокурору.

- Тебе лучше быть поосторожнее, Джокко, - промолвила она, когда я закончил свой рассказ. Затем, посмеиваясь: - Нэн похвасталась мне сегодня утром, как славно ты провел время с ними этой ночью.

- А я знаю одну квартирную хозяйку, которая слишком много болтает, рассмеялся я в ответ. - Если я когда-нибудь поменяю свою профессию и стану высокооплачиваемым жеребцом, то, пожалуй, возьму тебя пресс-секретарем. Ты их и в самом деле видела?

- Нэн велела предупредить тебя - они уезжают сегодня утром на уик-энд, но когда вернутся, будут опять тебя ждать. Если... - Она внезапно замолчала. - Сильнее, Джокко, - прошептала она спустя минуту. - Сильнее.

Крепко обхватив её за бедра, я сделал движение вперед как можно глубже и в это время глубокий, сотрясающий душу звук "ооооххммм" сорвался с её губ - она достигла своего пика. Хотя судить об этом было трудно - она только ошалело водила головой из стороны в сторону.

Иногда раздавались какие-то тихие звуки, но они никак не отражали бушующей у неё внутри бури. И когда этот шторм начал утихать, и я уже не опасался помешать её наслаждению, я начал движения в убыстряющемся ритме, уже для своего собственного удовольствия. Элла оставалась совершенно неподвижной в течение целой минуты, пока я бурно содрогался, изливаясь в нее, и крепко сжимая её бедра, чтобы она не упала.

- Никто никогда не сравнится с тобой, Джокко Рэм, - сказала она нежно, когда я, поцеловав её в шею, направился в ванную.

* * *

Когда я вернулся, она лежала, вытянувшись на спине, глаза её слипались.

- Ты ещё не трахнул эту девицу, которая поселилась у тебя в квартире? - спросила она, когда я начал одеваться. - Рени Стил.

Я помотал головой и сказал:

- Она слишком юна... и слишком невинна.

- Но кто-то же должен впервые устранить это препятствие. Лучше, если это сделаешь ты. Только поаккуратнее, не то разорвешь её пополам.

Когда я уходил, она уже спала.

Я пересек лестничную клетку и отомкнул дверь своей квартиры. Франс одевалась в спальне. Есть девушки хорошенькие, есть прелестные, есть смазливенькие, бывают восхитительные, но некоторые настолько прекрасны, что просто не поддаются описанию. Когда впервые видишь одну из них, то чувствуешь себя так, будто тебя ударили тяжелым молотом прямо под дых. Когда Франс вышла из спальни, я почувствовал примерно такой удар.

Дыхание у меня перехватило, в ушах зашумело и внутри все сжалось несмотря на то, что я только что вернулся, излив свою страсть в упругое лоно Эллы Гизелл. Думаю, что выглядел полным идиотом, пока стоял, уставившись на Франс, как приезжий из глухой провинции впервые в жизни пялится на небоскреб. Она была воплощением мечты, в облегающих брюках и элегантном болеро. Не знаю, что она с собой сделала, но это было прекрасно. Ее ресницы казались длиннее, губы мягче и теплее.

- Тебе нравится? - спросила она, изящно повернувшись, чтобы я мог лучше её рассмотреть. Не получив ответа, она направилась ко мне. - В чем дело, Джокко? Ты себя плохо чувствуешь?

- Все в порядке, - проквакал я, судорожно сглотнув.

- А в чем дело?

- Ни в чем. Просто мне показалось, что ты выглядишь как-то странно.

- Катись к черту, - прорычал я, сам не зная, почему, и в ту же секунду Франс порхнула через всю комнату прямо в мои объятья.

- Дорогой, с тобой действительно что-то не так. - Ее прелестное лицо выражало глубокую озабоченность. Сквозь ткань одежды тепло её тела опалило меня, как раскаленное железо, её острые юные грудки упирались в мою грудь, её стройные бедра тесно прижались к моим. Мой зверек предательски затрепетал и начал выпрямляться. Прежде чем я успел остановить её, она поднялась на цыпочки и приблизила свои пухленькие нетерпеливые губки к моим губам, застигнутым врасплох. Я прижал её к себе, упиваясь её щедростью и ненавидя себя в то же время. Трезвый голос моего подсознания твердил мне, что я трижды дурак. И я грубо оттолкнул её, не обращая внимания на выражение обиженного удивления на лице девочки. Я не мог допустить, чтобы это далеко зашло. В мои планы не входило серьезное увлечение кем-то. А особенно Франс Лоран, которая - если я правильно её понял - отдаст все, отдаст от чистого сердца и навсегда. Мона и Нэн, Фэй, Дэррис и Элла - вот это были женщины для меня. Женщины, которые довольствуются короткими встречами, на одну ночь, случайными партнерами. Но не такая девушка, как Франс Лоран.

- Сядь, - резко сказал я ей. - Нам с тобой нужно кое о чем поговорить.

- О, - произнесла она тоном маленькой девочки.

Но она не могла меня обмануть. Лучше, чем кто-либо другой я знал, что она не была больше маленькой девочкой. Ее поцелуй сказал мне об этом. Она была взрослой женщиной и её желания были желаниями взрослой женщины. Хотя, как явствовало из сцены, случившейся в конторе окружного прокурора, она и была девственницей.

Франс села на кушетку около приемника, поджав под себя ноги, а я начал мерить шагами комнату. Не знаю, почему, но мне лучше думается, когда я хожу. Она не проронила ни звука с тех пор, как я оттолкнул её - просто сидела и пожирала меня глазами.

Наконец она сказала:

- Но, Джокко, я ведь уже женщина. - В её голосе я уловил легкое лукавство.

- Послушай, - сказал я, как будто не слыша её, - с тех пор, как я нашел тебя под дождем прошлой ночью, я убил четверых, в меня стреляли и у меня на шее висит окружной прокурор. Может быть я не слишком умен, но логика подсказывает мне, что прежде всего должна быть причина, почему тебя похитили. - Я ударил кулаком по своей ладони. - Это как пить дать.

- Я не могу представить, какая может быть причина, Джокко, - ответила она серьезно. - У меня нет врагов.

- Если у тебя нет врагов, то я, пожалуй, не хотел бы встретиться с твоими друзьями. Эти парни прошлой ночью оказались на улице не ради своего удовольствия. Это была их работа. Убийство людей - вот их главный способ зарабатывать себе на хлеб и на виски. Скорее всего сюда пришлют новую команду, и на этот раз за нами обоими. Но у меня есть план...возможно. Как бы то ни было, это только начало. Ты мне поможешь?

- Что нужно делать? - выражение её лица ничуть не изменилось.

- Как ты собираешься уладить свои дела в больнице? Они очень строго следят за дисциплиной своего персонала.

- Я позаботилась об этом, пока ты уходил куда-то. Я позвонила Самуэлю Гинсбергу в Нью-Йорк. Это мой адвокат. И попросила его сообщить в больницу, что умерла моя тетя и я уехала на несколько дней.

- Они в это поверят?

- Я не знаю. - Она пожала плечами. - Я не уверена, что останусь там работать. - Она подалась ко мне. - Мне кажется, я нашла кое-что поинтереснее.