Осознание происшедшего заставило Меган широко раскрыть глаза.

— Черт побери, Девлин, зачем ты занялся со мной любовью?

Вопрос был столь неожиданным, что герцог забыл о своей резкости и, наклонившись к жене, ответил:

— Я утешал тебя очень старым и очень надежным способом.

— Но ты все испортил. Ты хотел расторгнуть брак, но теперь ты этого не сможешь!

Девлин оторвался от нее резким, порывистым движением, указывающим на его гнев. Но только когда он схватил свою рубашку и повернулся к ней лицом, Меган увидела, что ее предположение было верным. Он несомненно разозлился.

Меган хотела схватить что-нибудь, чтобы прикрыться, словно этим можно было защититься от гнева его глаз, но там не было ничего. Он занимался с ней любовью на кушетке в гостиной, одежда ее была сброшена довольно далеко на полу.

— Так вот чего ты добивалась? Развода?

— Конечно, — беспокойно ответила она. — Ведь это ты его хочешь?

— В данный момент это мое самое большое желание, но ты сама сказала, что теперь слишком поздно.

— Нет, если ты забудешь, что случилось.

— О нет, дорогая моя, я ничего не собираюсь забывать, — холодно ответил герцог. — И к тому же у тебя опять может быть ребенок.

— Два раза кряду так не бывает, — возразила было она, но тут же простонала, ибо должна была теперь признаться, что все еще беременна. «Но не сегодня!» — решила Меган.

— Так вот, давай скажем это по-другому. Мы связаны друг с другом до самой смерти, а я не собираюсь умирать, чтобы освободить тебя!

— Ну что ж, отличная позиция, — прокричала Меган вдогонку, когда Девлин покидал комнату.

Но он еще раз обернулся в дверях и бросил прощальную реплику:

— И если ты добилась бы развода, то утратила бы титул.

— Я и так это знаю, глупец! — крикнула Меган, однако он уже захлопнул за собой дверь.

Глава 40

На следующее утро Девлин уехал в Лондон. Меган узнала об этом, когда он уже отбыл, и герцогиня присоединилась к ней за завтраком в ее маленькой гостиной, которая была гораздо уютнее, чем парадная. Однако лавандовые тона на обоях и мебели протерлись, и Меган решила сменить их, раз уж она оставалась. Впрочем, ей не хотелось тратить деньги Девлина.

— Это ненадолго, — сообщила ей герцогиня. — Мы тоже собираемся в Лондон.

— Да?

— Конечно. Я сказала Девлину, что я возьму тебя за покупками. Он подождет, чтобы сопровождать нас. Правда, он здорово вспылил, когда я об этом упомянула. Не важно. Мы присоединимся к нему в городском доме.

«— Я выгнала его отсюда, но бедняга никак не может от меня отделаться.

— Все ты выдумываешь. Он был долго оторван от работы, а ты знаешь, мужчины любят свою работу.

— И как же он презирает меня.

— Ну, вчера вечером он тебя не презирал.

— Значит, он любит меня достаточно, чтобы заниматься со мной любовью. Это было ненамеренно — просто так получилось.

— Так почему бы не постараться, чтобы такое «просто случилось» еще раз?

— Потому что это ничего не решает.

— Но ведь и повредить не может».

— …по крайней мере, тридцать платьев для начала, — говорила герцогиня. — И, конечно же, новое бальное платье.

Меган надеялась, что пропустила только чуть-чуть из монолога бабушки, но и этого было больше чем достаточно.

— Ах, мне не нужен новый гардероб, герцогиня. Я уже послала домой за вещами, и полный мой гардероб достаточно обширен.

Герцогиня махнула рукой.

— Никакой гардероб не бывает достаточным. И к тому же после официального объявления у вас будет поток посетителей, а герцогиня Ротстон обязана поддерживать свой престиж. Вы не видели размер своей гардеробной?

В самом деле, Меган поразили необычные размеры этой комнаты.

— Ну, если вы настаиваете, — неохотно уступила она.

— Конечно настаиваю! — нахмурилась вдовствующая герцогиня. — Я оставляю выбор за вами, ведь это так утомительно. Вы и так проскучали здесь половину проведенных дней. Полагаю, вы знаете свои цвета? Я имею в виду, что вы не предпочитаете розовый, не так ли?

Герцогиня казалась весьма озабоченной.

— Розовый вызывает у меня веснушки.

У старой леди расширились глаза.

— Я и не знала, что такое возможно.

— Конечно же нет.

— Ах, шалунья, — хихикнула герцогиня.

Но теперь озабочена была Меган.

— Тут возникает проблема, не так ли, с моими волосами? Девлин называет их дьявольски рыжими. Однажды он сказал, что герцог, он имел в виду себя, хотя я тогда этого не знала, не может появиться на публике с рыжей. Кажется, он сказал «с женщиной с самыми немодными волосами, которые можно придумать».

Герцогиня вздохнула. Вероятно, любовь превратила ее внука в форменного осла.

— С волосами у тебя все в порядке, детка. Я нахожу их весьма милыми и ни секунды не сомневаюсь, что Девлин тоже. Если он говорил иначе, то, вероятно, по прямо противоположной причине. На самом деле, держу пари, если я скажу ему, что ты хочешь покрасить их, он тебе это запретит.

— А неплохая идея.

— Тогда скажи ему.

— Нет, я имею в виду покрасить их.

— Не смей, — проворчала герцогиня, — ты делаешь это ради скверной цели, и сама знаешь о том.

Меган не стала отрицать.

— Но ведь он будет счастлив, правда?

— Единственный способ сделать его счастливым — сказать, что ты его любишь.

— Сделать что?

Герцогиня обещала себе, что не будет вмешиваться, поэтому лишь пожала плечами.

— Я просто так подумала.

Но совесть подсказывала Меган ту же самую мысль.

«— Так почему бы мне и не сказать ему?

— Ты знаешь почему, он посмеется, а ты никогда ему этого не простишь.

— Прежний Девлин мог посмеяться, а нынешний…

— Да? Что сделает он?

— Не знаю.

— Вот так-то, и я не хочу затруднять себя выяснениями.

— Но ведь что-то же надо делать. И сначала можно предложить перемирие в спальне и посмотреть, что получится.

— Я подумаю.

— Почему бы вместо того, чтобы думать, тебе для разнообразия не сделать это?

— Легко сказать! Ведь не ты столкнешься с его презрением.

— Я тоже не трусиха, но кто-то из нас наверняка трусит. Или тебе нравится все так, как есть?»

Меган вздохнула. Ей совершенно не нравилось, что совесть была права.

Через два дня после прибытия в лондонский дом Сент-Джеймсов Девлин ворвался в гардеробную Меган, когда она готовилась к ужину. Горничная испугалась и убежала, прежде чем герцогиня отпустила ее.

Меган тоже была удивлена и напугана, особенно когда Девлин заявил тоном, не терпящим возражений:

— Ты не посмеешь покрасить себе волосы.

Меган забыла, что герцогиня собиралась сказать ему об этом. И несомненно ей повезло, что она не приняла этого пари. Но девушка впервые после приезда в Лондон видела Девлина, который проводил ужасные часы, занимаясь своими герцогскими обязанностями. Совесть не позволяла ей отойти от первоначального плана и последнего принятого решения скрыть гнев и попытаться заставить Девлина полюбить ее.

Итак, Меган улыбнулась и спокойно напомнила:

— Но они же тебе не нравились.

Эта неожиданная и столь подозрительная улыбка поставила герцога в тупик.

— Но я уже привык к ним, — неохотно буркнул он.

— Ты же говорил, что они совершенно не модны.

Девлина раздражало прежде всего то, что его собственные слова теперь бумерангом возвращались к нему.

— Герцогиня Ротстон сама создает моду. Она не обязана подражать ей.

— Но я не хочу приносить тебе неприятности, да к тому же мои волосы не подходят к розовому бальному платью, которое я заказала.

— О, черт!

Меган притворилась, что ничего не слышала.

— Думаю, мне пора стать брюнеткой. Да, черный, блондинки чересчур распространены и все предпочитают красить в светлый.

— Если ты покрасишь хоть один локон на своей хорошенькой головке, я разложу тебя у себя на коленях и устрою хорошенькую взбучку, так и знай.

— Ну, если ты настаиваешь, Девлин.

— Я не шучу, Меган, — предупредил он, не доверяя ее сговорчивости.

— Не сомневаюсь.

Девушка одарила супруга еще одной улыбкой. Когда герцог шел сюда, он предвидел сражение, и оно было ему нужно после их последнего расставания. Но жена не дала ему такой возможности и вела себя совсем не так, как Меган, которую он знал раньше.

Должно быть, она чего-то хотела. А может, она нашла новый способ аннулировать их брак?

Черт возьми, всякий раз, как только Девлин думал о разводе, он начинал злиться. После того как они последний раз занимались любовью (молодой человек чувствовал себя как никогда, и для нее это было так же хорошо, как и для него), Девлин понял, если Меган после этого все же хочет расторгнуть брак, то как же она ненавидит его. Ведь она даже готова лишиться титула, которого так добивалась.

Но почему Меган не помешала ему разрушить свои планы? Из любопытства? Герцог думал, как ему удастся использовать это против нее. Сделал ли он это, даже не понимая сути творимого? Или жена была так захвачена собственной страстью, что на время забыла свою цель?

Девлину надо сказать ей, что он не даст развода, даже если они больше не будут заниматься любовью. Может, тогда он получит желаемую им ссору.

Герцог уже было открыл рот, но Меган повернулась к нему спиной, показав наполовину застегнутое платье, и через плечо попросила:

— Раз уж моя горничная ушла, не поможешь ли ты мне застегнуть платье?