— Я отлично, собираюсь за Вадима замуж.

— Ну ты даешь! А как он отнесся к твоему реваншу?

— Философски.

— Да, я чувствую, вы там зря время не теряете. Все, давай прощаться, а то очень много платить придется! Короче, никому не говори, что я собираюсь возвращаться, ладно. Пусть это будет сюрпризом. Ну все, пока.

После разговора с Иркой у Нины отлегло от сердца. Теперь она могла спокойно возвращаться домой.


2

Нина шла по улице Яффа, центральной улице Иерусалима. Она прощалась сегодня с этим необыкновенным городом. Неизвестно, когда она снова попадет сюда, да и попадет ли вообще? Нина внимательно рассматривала все вокруг, чтобы лучше запомнить эти светлые дома, витрины магазинов, пестро одетых прохожих. Так она дошла до Яффских ворот старого города.

За толстыми каменными стенами Нина сразу окунулась в атмосферу экзотики и старины, так полюбившуюся ей в прошлый приезд. Она с наслаждением вдыхала пряный запах специй, кофе, ароматного табака, вслушивалась в гортанную арабскую речь. Вокруг начинался рынок.

«Надо же купить подарки! — вдруг осенило ее. — Как же я раньше об этом не подумала».

И Нина начала выбирать. Это было очень непросто, поскольку глаза у нее разбегались от изобилия всяких штук, штучек, сувениров, одежды в национальном стиле, керамической посуды и прочих соблазнительных вещей. Нина проявила немалую изобретательность, чтобы всем угодить и никого не обидеть. Маме и сестре она купила по шелковому платку с восточными узорами. Ирке — платье в национальном стиле с вышивкой и кистями вдоль подола. Мите — глиняную курительную трубку. Над подарком для Андрея Нина долго ломала голову.

«Что же ему такое купить? — размышляла она, беспомощно озираясь в пестрой толпе продающих и покупающих. — Особой любви к экзотике я в нем что-то не замечала, везти ему отсюда какой-нибудь стандартный подарок, типа галстука, смысла нет. Может, купить ему чашку с надписью на арабском? Но это как-то мало, все-таки любимый мужчина, хочется подарить что-то этакое. Пожалуй, вот это — то, что нужно!»

Нина остановилась около небольшого полосатого навеса, под которым было развешано множество жилетов, мужских, женских, вышитых и сделанных под гобелен. Нина решила выбрать для Андрея жилет, спокойный и оригинальный одновременно. Она остановилась на одном, черном с вышивкой в фиолетовых и тускло-голубых тонах, с шелковой подкладкой и красивыми керамическими пуговицами.

«Это должно ему пойти, — решила она, — теперь, когда он спит со всеми подряд, он, наверно, и одевается более раскрепощенно. В конце концов, если ему не понравится, я сама буду носить». — И Нина протянула деньги довольному продавцу.

Купив Лизе изящные серебряные сережки, Нина уже совсем собралась уходить с базара, как вдруг поняла, что о ком-то она забыла.

«Ах да, Алик! Этот расчетливый циник с печальными глазами и детскими ресницами. Я не могу уехать, не отблагодарив его».

Алику Нина выбрала старую масляную лампу, украшенную нежно звенящими колокольчиками. Может, он никогда и не будет зажигать ее, но она так понравилась Нине, что не купить ее было просто нельзя. В Москву ее не потащишь, так пусть хоть у кого-нибудь здесь стоит.

Обвешанной пакетами Нине гулять не хотелось. Она решила не откладывая пойти к Алику.

«Звонить ему не буду. Приду без предупреждения, если не застану, положу подарок под дверью, пусть потом гадает, от кого». Алик оказался дома. Открыв ей дверь, он удивленно отпрянул и зажмурился, как будто вместе с Ниной к нему в квартиру ворвался сильнейший источник света.

— Узнал?

— Тебя-то да не узнать! Проходи.

На лампу он тоже отреагировал странно.

— Видимо, ты хочешь, чтобы я обзавелся джинном. Если он появится, у него будет твое лицо. Кстати, а не лучше ли нам выпустить джинна из бутылки, прости меня за дурацкий каламбур. — Алик подошел к холодильнику, достал оттуда две бутылки и налил им джин с тоником.

— А ты меня встречаешь лучше, чем тогда, — заметила Нина, потягивая из бокала холодный и приятный на вкус напиток.

— Ну и ты тоже изменилась. Пришла не с пустыми руками, а я люблю, когда мне делают подарки. В первый раз ты явилась ко мне нищая, голодная, нервная. С тобой надо было возиться, кормить тебя, показывать достопримечательности. Сейчас же ты — спокойная, красивая, мне даже не по себе делается. Видишь, я среди бела дня за выпивкой полез. Со мной такого давно не бывало.

Нина с удивлением наблюдала за Аликом. Он выглядел каким-то уж чересчур оживленным, даже взвинченным.

— Почему ты тогда ушла? — спросил он, глядя на нее в упор потемневшими глазами.

— Потому что не приняла твои условия.

— Ну хорошо, я готов их пересмотреть.

— Что? — Нина рассмеялась. — Значит, ты все это время вынашивал какие-то планы на мой счет, сочинял новый договор? Это очень трогательно, но, увы, уже поздно. Я в самое ближайшее время уезжаю в Россию. И кроме того, я уже по горло сыта сексуальными приключениями. Да будет тебе известно, я отдалась другому мужчине, не только ничего от него не получив, но даже в убыток себе, как ты выражаешься. Вот такая я бескорыстная, не в пример некоторым. — Нина торжествующе взглянула на расстроенного Алика. — Ну все, спасибо за джин, спасибо за то, что приютил когда-то, а теперь мне пора.

— Подожди! — Голос Алика стал почти умоляющим. — Побудь еще немного, мы можем сходить куда-нибудь.

— Спасибо, но мне правда пора. Не огорчайся, — Нина взяла его за руку, — возможно, при ином стечении обстоятельств у нас что-нибудь и получилось, но сейчас наши пути не совпадают. И не кори себя, что ты сделал что-то не так, просто не судьба, и все. — Нина поцеловала его в щеку и легко сбежала вниз по лестнице.

Весь следующий день она опять кружила по старому городу. Побывала у Стены плача, посмотрела на людей, доверяющих свои горести старым потрескавшимся камням. В христианском квартале Нина зашла в церковь, постояла под ее тяжелыми сумрачными сводами. Она купила тоненькую, пахнущую ароматным воском свечку и поставила ее перед иконой. Нине захотелось помолиться за всех, с кем ее свела на этой земле судьба. И неважно, в какого Бога они верили и верили ли вообще. Она вспомнила монахинь из православного монастыря, Алика, арабов из Хеврона, бедуинов, несчастного и сумасшедшего Марка, Алекса, ребят из хостеля, Джона, продвинутого духовно и потому печального, Лизу с Толиком и их девочек. Теперь Нине было не так жалко покидать их всех.

Нина вышла на улицу, после сумрака церкви солнце резко ударило ей в глаза. Зажмурившись, Нина простояла пару минут на каменных плитах. У нее было чувство, что она кого-то забыла в своих молитвах.

«Ну конечно же! Этих несчастных дурех, с которыми я приехала сюда. Интересно, как они там? Все еще танцуют перед толстыми старыми мужиками или нашли себе работу получше? Неужели ни одна из них не сбежала из притона Григория и его подружки Эммочки? Буду в Тель-Авиве, обязательно зайду туда, надо разыскать хотя бы Алку».


3

Нина стояла перед тяжелой железной дверью в квартиру, с которой у нее были связаны тяжелые воспоминания. Позади осталось теплое прощание с Лизой, обещание писать, надежда на то, что они обязательно когда-нибудь встретятся. И снова была поездка в автобусе, который кружил по красивой горной дороге, среди сосен и ярко-зеленых кустарников. Нине казалось, что лента времени раскручивается вспять и что, если она не побывает в тех местах, откуда начала свое путешествие по Израилю, ее прощание с этой страной будет неполным.

Было три часа дня, Нина рассчитала, что девушки уже не спят, но еще не ушли на работу. Она нажала на кнопку звонка, очень скоро дверь отворилась. Перед ней стояла Эмма, такая же толстая, с той же бородавкой. Она явно узнала Нину, но смотрела на нее так, словно видит впервые. Войти ее не приглашали, Эмма плотной тушей стояла в проеме двери.

— Вам кого? — официальным тоном спросила она Нину.

— Да бросьте вы прикидываться! Не так уж много времени прошло с тех пор, как я у вас побывала. Не волнуйтесь, мне ничего от вас не надо, я собираюсь улететь в Москву первым же рейсом. Я хочу увидеть Аллу.

— Какую еще Аллу, у нас тут нет таких. — Эмма вела себя как партизан на допросе.

— Ах нету Аллы! Это я сейчас узнаю! — Нина разозлилась и крикнула в глубь квартиры: — Алка, ты здесь? Это я, Нина.

Из дверей комнат высунулись взлохмаченные женские головы с заспанными лицами. Нина узнала почти всех своих старых знакомых, но появилось и несколько новеньких. Видно, дело процветало. Алки среди них не было.

— Эй, Наташка, привет! Узнаешь меня? — обратилась Нина к одной из девушек. — А где Алла?

— Она давно уже здесь не живет, нашла себе местечко получше.

— Ну а вы-то тут как, домой не собираетесь?

Девушки вышли из комнат и столпились около входной двери. Они наперебой кричали Нине:

— А ты как живешь? Смотрите, девчонки, одета она неплохо.

— Нашла себе кого-то или сама на работу устроилась?

— А когда ты домой едешь, скоро? Может, письмо захватишь?

— Нина, Нина, будешь в Москве, позвони моим, скажи, пусть денег на билет вышлют, расскажи им там, куда мы попали!

Такой поворот событий совершенно не устраивал толстую Эмму. Она безуспешно пыталась выпихнуть Нину за дверь. Хотя Эмма и выигрывала в весе, Нина обладала большой ловкостью. Вцепившись в дверной косяк, она продолжала поверх неряшливой головы хозяйки перекрикиваться с девушками.

— Ну хорошо, — Эмма сдалась, — я даю тебе адрес, и ты убираешься отсюда.

— Договорились, только пока адрес не будет у меня в руках, я из квартиры не выйду.

Недовольная Эмма удалилась к себе в комнату. Девушки, воспользовавшись случаем, обступили Нину. Выглядели они так себе. Помятые лица с нездоровым бледным цветом кожи и следами косметики, потухшие глаза. Нина была для них как пришелец с другой планеты, загорелая, красивая, уверенная в себе.