— А ты прости, что я не смогла любить тебя так, как это тебе было нужно!»

Сцена их прощания так явственно встала у Нины перед глазами, что у нее предательски защипало в носу.

На самом деле все произошло совсем не так. Нина решила пойти на компромисс. Она не стала звонить Андрею, она послала ему телеграмму. Короткий, без всяких эмоций текст гласил:

«Улетаю на полгода». И дальше номер рейса и время вылета.

«Если захочет, придет, — рассуждала Нина. — А не придет, ну, значит, не судьба. По крайней мере, мне не придется выслушивать его холодные фразы по телефону«.

Естественно, в то холодное февральское утро в аэропорту Нина до боли в шее крутила головой, пытаясь увидеть в толпе Андрея. Она не теряла надежды, что он в последний момент преодолеет свою гордость, свой страх, свое отчуждение и все-таки придет проститься с ней.

Но все было напрасно. Девушки, слегка напуганные предстоящим переездом, жались друг к другу. Григорий, в облике которого по приезде в аэропорт неожиданно появилась властная жесткость, уверенно отвел их к стойке для заполнения деклараций. Он свысока поглядывал на нескольких пришедших проводить дочерей женщин и разговаривал с ними так, будто заранее знал всю неуместность их вопросов. Единственное, что он настойчиво советовал, так это забрать у девушек теплые вещи.

— Там уже жара, они не понадобятся, только лишний вес таскать.

Их рейс уже объявили. Декларации были заполнены. Григорий, как вожатый пионерского лагеря, построил их парами в очереди на таможенный контроль. Нина знала, что, когда они зайдут за барьер, отделяющий общий зал от таможни, пути назад уже не будет.

«Неужели он не придет? — От отчаяния у нее внутри все сжималось. — Вот гад!»

Окруженная толпой добротно одетых иностранцев и суетливых россиян, она задыхалась от подступавшего к горлу комка слез. Очередь неумолимо двигалась к роковому барьеру. Нина уже ничего не видела вокруг себя, она лишь как автомат позволяла людскому потоку нести себя вперед.

— Почему ты так нервничаешь? — спросила ее Алла, оказавшаяся рядом в этот напряженный момент. — Ты кого-то ждешь?

— Да так… — отмахнулась от нее Нина. Ей сейчас было не до разговоров.

— Ты гадаешь, придет твой возлюбленный или нет, у тебя все на лице написано. — Алла говорила спокойно и уверенно. — А я тебе скажу, что все это неважно, все равно ты уезжаешь надолго. И раз ты решилась на это, значит, готова была к разлуке. И даже если он и явится помахать тебе ручкой, ничего это не изменит.

Ее рассуждения привели Нину в бешенство.

— Послушай, во-первых, все это не твое дело, кого я жду и почему я решила уехать. А во-вторых, не лезь ко мне в душу со своей дурацкой философией! — Ее голос срывался, слезы уже вот-вот готовы были вылиться наружу. Они заволокли ей глаза, все вокруг Нины расплылось в горячем тумане.

И тут она увидела Андрея. Он стремительной нервной походкой приближался к их очереди.

— Андрей! — отчаянно завопила она.

Он повернулся на ее голос. Нину испугало его совершенно белое от волнения лицо. Расталкивая людей, он мгновенно оказался рядом с ней. И вдруг что-то с ним случилось — Андрей остановился, будто натолкнулся на разделявшую их невидимую стену, и беспомощно посмотрел на Нину.

— Здравствуй, — тихо произнесла она, — то есть до свидания.

Он молча смотрел на нее.

— Ну что ты молчишь? Скажи что-нибудь! — Нина в этой шумной сутолоке никого и ничего не видела. Здесь, в абсолютной пустоте и тишине, были только они двое: Нина и Андрей.

— Зачем ты уезжаешь? — вырвалось наконец у него.

— А что же мне было делать… — виновато, словно оправдываясь, ответила она.

— Когда ты вернешься?

— Через полгода.

— Нина, послушай, мы говорим не то… Прости меня, не уезжай, я не смогу без тебя.

У Нины от растерянности закружилась голова. Она не знала, что ей делать. Может быть, правда никуда не уезжать, убежать с Андреем прямо из аэропорта от этого мерзкого Григория. Может быть, теперь у них все получится?

Григорий, почуяв неладное, уже коршуном кружил вокруг них.

— Молодой человек, вы нас задерживаете, прощайтесь скорей!

— Да я вообще не хочу прощаться! — вспылил Андрей. — Нина, останься. Если речь идет о неустойке, я заплачу.

— Да у вас и денег-то таких не будет, и вообще, теперь уже поздно.

— Да, уже поздно! — ухватилась за эти слова Нина. — Уже поздно что-либо менять. Я должна ехать.

Григорий тащил ее за руку. Девицы с жадным любопытством следили за этой мелодраматической сценой. Сжавшись от напряжения, Андрей молчал.

— Милый, я вернусь! — прокричала Нина, уходя за границу, не отводя от него взгляда. Она могла поклясться, что напоследок увидела, как что-то блеснуло в глазах Андрея.

Глава 8


1

— Дамы и господа! Наш самолет пролетает над Турцией. Полет проходит на высоте десять тысяч метров, температура за бортом сорок градусов ниже нуля.

Хорошо поставленный голос стюардессы отвлек Нину от одной мысли, которая с начала полета крутилась в ее голове.

«Зачем, зачем я уехала? — Перекошенное от волнения, бледное лицо Андрея стояло у нее перед глазами. — Ну почему все так по-дурацки? Почему нельзя было объясниться раньше, почему он все откладывал до последнего? А может быть, — Нина вздрогнула от догадки, — он нарочно так поступил, чтобы и хорошим выглядеть, и чтобы изменить ничего нельзя было. Да нет, при всех своих безумствах он все же хороший человек. Да, за полгода мы вполне можем забыть друг друга, или не забыть, а просто у нас появятся другие интересы. Все так глупо, куда-то лечу, танцевать в каких-то идиотских ресторанах, развлекать бывших русских. А эти-то вон как довольны». — Нина с презрением оглядела своих соседок.

Девушки оживленно беседовали, потягивая колу и вино, которые бесплатно раздала им стюардесса. Их компания сидела особняком и довольно сильно отличалась от остальных пассажиров этого рейса. Здесь было несколько легко узнаваемых по нервным лицам эмигрантов, много веселой публики, едущей в гости к друзьям и родне, а также трое одетых во все черное религиозных евреев, с длинными бородами, в широкополых шляпах, с непроницаемыми лицами.

Нина ловила неодобрительные и одновременно любопытные взгляды, которые бросала на их пеструю стайку заполнившая салон самолета респектабельная публика. Девушки же в пику им демонстрировали вызывающую независимость. Они были сами по себе, в карманах у них лежало выгодное, как им казалось, предложение, впереди их ждала приятная и веселая работа, а потом, кто знает, может быть, и встреча с прекрасным принцем — владельцем нефтяных месторождений где-нибудь в Эмиратах.

— Наш самолет совершил посадку в аэропорту Бен-урион, Тель-Авив. Экипаж прощается с вами и желает всего хорошего.

Зажмурившись, Нина спускалась по трапу. Солнце — вот первое, что поразило ее на этой земле. Казалось, что страна целиком состоит из солнечного света и голубого неба. Здесь уже наступило настоящее лето, тогда как в Москве в это время только начал таять снег. Стремительный переход от зимы к лету, равный трем часам пути, совершенно сбил ее с толку. Да и не только ее. Все девушки растерянно с глупыми детскими улыбками стайкой толпились на чистых каменных плитах аэродрома, совсем как люди, которых много дней держали в темном подвале и наконец выпустили на солнышко. Радуясь теплу, скинули с себя привезенные из Москвы куртки.

Их рейс встретила красивая смуглая брюнетка в форме, похожей на военную, с рацией в руках. Она проводила пассажиров в автобус, который отвез их в здание аэровокзала. Формальности заняли немного времени, и вот они, оглушенные вокзальной суетой, уже стоят на заполненной людьми и автомобилями площади.

Их окружали пестро одетые люди. Нину поразило невероятное смешение всего — стилей, лиц, языков. Она различала мягкую английскую речь, гортанный иврит и… русский, звучавший здесь так же часто, как где-нибудь в Прибалтике в сезон отпусков. Нина была уверена, что здесь будут преобладать смуглые черноволосые южане. Их было много, так же как, впрочем, и блондинов с большими голубыми глазами на породистых лицах. Именно среди них, как потом Нина узнала, было много раввинов и просто религиозных людей, чьи красивые строгие жены носили длинные платья и прятали волосы от посторонних глаз.

— Девушки! Не отставать! А то потеряетесь, где мы вас потом искать будем? Сейчас мы все садимся на автобус и едем в Тель-Авив, столицу Израиля. Там вы будете жить и работать.

Маленький автобус, куда их посадили, попетлял некоторое время по узким дорожкам и выехал на широкую трассу с растущими по обеим сторонам невысокими зелеными деревьями.

— Ой, девчонки, смотрите — апельсины! — в детском восторге закричала одна из них.

И правда, среди жестких листьев аппетитно желтели плоды, которые раньше они видели лишь на прилавках магазинов.

— А можно их сорвать?

— Можно, только зачем. Скоро у вас в них недостатка не будет, — снисходительно ответил Григорий.

Они въехали в большой город. Английские буквы на голубом щите гласили: «Tel-Aviv». Над ними белела надпись на еврейском языке, забавные, похожие на странные закорючки буквы. Девушки, оживленно обсуждая увиденное, разглядывали из окон автобуса улицы большого южного города, белые дома, пальмы, шпили церквей. Неожиданно показалось море, спокойное и неправдоподобно синее. Вдали покачивались треугольники яхт.

— Ой, это какое море, Черное?

«Вот тупые!» — беззлобно подумала Нина и ответила:

— Средиземное.

Они поехали по набережной, вдоль шикарных белоснежных небоскребов. Восхищенные девушки вслух читали названия отелей: «Хилтон», «Шератон», повторяя их, как волшебные заклинания. Автобус свернул с набережной в глубь города, миновал фонтан, окруженный лавочками и столиками кафе, где под пестрыми зонтиками люди в темных очках потягивали напитки. Чем дальше они удалялись от набережной, тем менее город был похож на курортный. Они въехали в бедные кварталы с обшарпанными домами. Наконец автобус остановился около похожего на нашу пятиэтажку дома, и девушки вышли на не слишком чистый тротуар, по которому теплый ветер нес шуршащие обрывки пакетов.