Внутри Слоан снял джинсы и вступил в душ. Опершись одной рукой на выложенную плиткой стену, повернул кран на самую холодную температуру. Единственное злобное проклятье отлетело от кафеля, когда он резко дернул головой назад. Однако почувствовал себя немного более устойчивым, выходя оттуда, сражаясь с колпачком пузырька аспирина и вытряхивая три таблетки.

Состояние не улучшилось, подумал Слоан, но, по крайней мере, он теперь полностью проснулся и наслаждался этим. Обернув полотенце вокруг талии, вернулся в комнату.

Он решил, что Аманда поймет недвусмысленный сигнал, но она осталась, склонившись над чертежной доской в очках, нацепленных на переносицу. Она убралась в номере, заметил он, вытряхнула пепельницы, поставила чашки на тележку горничной, собрала разбросанные вещи. Собственно говоря, держала в руках охапку его одежды, пока изучала эскизы.

— Что, черт возьми, ты делаешь?

Аманда подняла голову, взглянула на Слоана и, решив быть доброжелательной, улыбнулась.

— О, ты вернулся. — Увидев, что мужчина прикрыт только влажным полотенцем, старательно удерживала глаза строго на его лице. — Я только посмотрела твои работы.

— Я не это имею в виду, я спрашиваю: зачем ты убираешь за мной? В твои обязанности не входит изображать из себя Армию спасения.

— Не понимаю, как ты можешь работать в таком свинарнике, — парировала она, — так что я убралась здесь, пока ждала тебя.

— Я люблю работать в свинарнике. А если бы разлюбил, то самостоятельно собрал бы все эти чертовы вещи.

— Прекрасно. — Разозлившись, Аманда подбросила одежду вверх, так что та разлетелась по комнате. — Так лучше?

Слоан медленно снял приземлившуюся на голову футболку.

— Калхоун, а ты знаешь, что нет ничего более опасного, чем мужчина с похмелья?

— Нет.

— Ничего более опасного….

Он неторопливо шагнул к ней, но раздался стук в дверь.

— Это твой завтрак, — сообщила Аманда невыразительным голосом, открывая. — Я попросила, чтобы его принесли как можно скорей.

Поверженный Слоан опустился на кушетку и обхватил голову руками, чтобы суметь легко поймать ее, когда та начнет отваливаться.

— Не хочу никакого чертового завтрака.

— Ну, когда съешь все это, перестанешь жалеть себя. — Она подписала чек, затем взяла поднос и поставила на стол перед ним. — Тост из цельной муки, черный кофе и «Кровавая Мэри», крепкая, с острым соусом. Это смягчит боль.

— Электрический рубанок не сможет ничего смягчить.

Но кофе отхлебнул.

Удовлетворенная, что взяла хороший старт, Аманда сняла очки и положила в карман. Слоан действительно выглядит несчастным, подумала она. Вода с волос капала на лицо. Ее охватил сильный порыв встать на колени около него и сдвинуть влажные завитки назад. Но в таком состоянии он может и вывернуть руку в запястье, а она имела одинаково сильное желание выжить.

— Трент упоминал, что вчера вечером вы выпили совсем чуть-чуть.

После попытки допить пряный томатный сок, Слоан пристально посмотрел на нее.

— Так ты притащилась, чтобы лично увидеть утро после кутежа.

— Не совсем. — Ее пальцы теребили именную табличку, потом верхнюю пуговицу пиджака. — Я подумала, раз уж это моя вина, что ты так набрался, то я должна…

— Остановись. Если я напиваюсь, то только потому, что моя рука дотянулась до бутылки.

— Да, но…

— Мне не нужна твоя жалость, Калхоун, или твое чувство вины, гораздо больше мне нужна горничная.

— Прекрасно. — Гордость и характер вступили в войну. Гордость победила. — Я пришла утром только за тем, чтобы принести извинения.

Слоан откусил кусочек тоста. Тот произвел успокаивающее воздействие на бушующее море в животе.

— За что?

— За то, что наговорила, и за то, как вела себя вчера. — Не в состоянии стоять на месте, Аманда подошла к окну и раздвинула шторы, игнорируя шипение Слоана от сильной рези в глазах. — Хотя все еще думаю, что была совершенно права. В конце концов, я только знала, что ты сказал нечто такое, что причинило Сюзанне ужасную боль. — Но на ее лице застыло сожаление, когда Аманда повернулась. — Когда она рассказала мне о твоей сестре… и о Баксе… я поняла, что тебе пришлось пережить. Черт возьми, Слоан, ты мог бы и сам мне рассказать.

— Мог. И возможно, ты поверила бы мне.

Аманда снова вынула очки и начала крутить их за дужки, чтобы хоть чем-то занять руки.

— На самом деле это не вопрос доверия, а рефлекторной защиты. Ты не знаешь, через что прошла Сюзанна, и как глубоко она была травмирована. И если ты оберегаешь свою сестру, то должен понять, почему я не смогла вынести такой взгляд у нее. — Она снова убрала очки, и, когда посмотрела на него, ее глаза повлажнели. — Но я поступила еще хуже, потому что питаю к тебе чувства.

Если и существовало что-то, против чего Слоан не мог устоять, — то это слезы. Желая осушить их так же сильно, как и помириться, он поднялся и взял Аманду за руки.

— Я и сам наделал вчера ошибок. — Улыбаясь, он провел ее пальцами по своей щеке. Ощущение было приятным… чертовски приятным. — Предполагаю, тебе так же трудно приносить извинения, как и мне.

— Если ты имеешь в виду, что это похоже на глотание глыбы угля, то ты прав.

— Почему бы нам тогда не простить друг друга?

Но когда он склонил голову, чтобы поцеловать ее, она отстранилась.

— Мне и правда надо подумать какое-то время.

Слоан снова поймал ее руку.

— А мне и правда надо заняться с тобой любовью.

Ее сердце внезапно подпрыгнуло прямо к горлу. Как может человек, который двигается так неспешно, настолько стремительно перепрыгивать на другой предмет?

— Я… ох, при исполнении служебных обязанностей. Мой перерыв закончился, и Стенерсон…

— Почему бы тебе не позвонить ему?

Все еще улыбаясь, Слоан начал целовать ее пальцы. Похмелье перешло в тупую боль, почти незаметную по сравнению с другой — гораздо более приятной — болью внизу живота.

— Скажи ему, что мне крайне необходим помощник управляющего на пару часов.

— Думаю…

— Я знаю, что ты можешь это сделать, — пробормотал он, легко проводя губами по ее рту.

— Нет, мне действительно пора… — Ее рассудок затуманился, когда Слоан скользнул языком вниз по ее шее. — Мне надо вернуться на рабочее место. И я… — Аманда глубоко судорожно вздохнула, — должна убедиться. — Борясь за выживание, она отстранилась. — Я должна понимать, что делаю.

Слоан прижал руку к знакомым округлостям, что пронзило его до глубины существа. Он почувствовал, что какое-то время будет вынужден жить с этим ощущением и дальше.

— Вот что я скажу тебе, Калхоун. Подумай об этом — и основательно подумай — до окончания свадьбы. Как мы и договаривались раньше. — Прежде, чем она сумела расслабиться, он твердо обхватил пальцами ее подбородок. — И если после торжества ты не придешь ко мне, то лучше тебе по-быстрому куда-нибудь смыться.

У нее между бровями появилась морщинка.

— Звучит как ультиматум.

— Нет, это просто факт. На твоем месте я немедленно вышел бы через эту дверь, пока еще есть такой шанс.

С максимальным достоинством она прошла мимо него, потом повернулась с предостерегающей улыбкой.

— Наслаждайся завтраком, — бросила Аманда и хлопнула дверью с удвоенной силой.

И почти увидела, как он обхватил руками больную голову.


— Не ожидала, что буду так нервничать. — Кики взглянула на свадебное платье из белоснежного шелка и кружев, которое висело на дверце стенного шкафа. — Может, было бы лучше, если бы я просто надела нормальную одежду.

— Не смеши меня. И перестань волноваться. — Аманда нагнулась к сестре, добавляя немного румян на щеки. — По идее ты и должна нервничать.

— Почему? — недовольная собой Кики прижала руку к дрожащему животу. — Я люблю Трента и хочу выйти за него замуж. С какой стати я должна переживать именно сейчас, когда все это должно произойти? — Она оглянулась на платье и сглотнула. — Меньше чем через час.

Аманда усмехнулась.

— Возможно, мне придется вызвать тетю Коко и попросить ее сделать тебе инъекцию с птичьим пометом и пчелиным ядом.

— Очень смешно. — Но мысль и в самом деле развлекла настолько, что заставила улыбнуться. — Когда придет Сюзанна?

— Я же сказала: как только оденет детей. Дженни, может, и нравится идея нарядиться цветочницей, но Алекс крайне неохотно согласился нести кольца. Он предпочел бы притащить к алтарю пулемет, а не атласную подушку. И прежде чем ты снова спросишь меня, повторяю: Лила находится внизу и проверяет, все ли последние детали устроены должным образом. Хотя непонятно, почему мы думаем, что можем доверить ей это вместо меня.

— Она все сделает как надо. Она всегда прекрасно справляется, когда это важно. — Кики положила ладонь на руку Аманды. — А это важно, Мэнди.

— Знаю, солнышко. Сегодня самый важный день твоей жизни. — С затуманившимися глазами Аманда прижалась к щеке Кики. — О, я чувствую, что должна бы сказать что-то глубокомысленное, но могу только пожелать тебе быть счастливой.

— Я буду счастливой, ведь я словно никуда и не уезжаю отсюда. Большую часть времени мы станем жить здесь, кроме того, когда… когда придется ездить в Бостон.

Ее горло распухло.

— Не начинай, — предупредила Аманда. — Я имею в виду именно это. После всех усилий, которые я приложила, чтобы сделать тебя красивой, ты не выйдешь в сад с красными глазами и распухшим носом. — Хлюпнув собственным, она отстранилась. — А теперь позволь мне помочь тебе одеться.

Чуть позже Сюзанна вошла в комнату, держа за руки детей и с трудом справляясь с собственными слезами.

— О, Кики, ты замечательно выглядишь.

— Правда?

Невеста нервно теребила цепочку на шее. Платье представляло собой тоненькую колонну изящного простого покроя, украшенную только кружевами у шеи и внизу. — Может, надо было найти что-нибудь менее торжественное.