Воспоминание о другом, более позднем образе, всплывшем в памяти, вызвало ироническую улыбку и отрезвило его. Женщина в запыленных босоножках, стоявшая в зале, возле «Стейнвея», похоже, разочаровалась в принцах. Она казалась абсолютно самостоятельным и исполненным собственного достоинства человеком: скромна, но решительна. Если та девочка-подросток еще и жила в ней, то пряталась глубоко внутри.

Джей не мог решить, которая из них более привлекательна — мечтательная девочка или женщина, отчаянно старающаяся не казаться таковой.

Кто ты, Софи Уэстон? Едва заметная улыбка тронула его губы, когда он подумал, что, должно быть, то же самое думает о нем и Софи.

Зажав в пальцах снимок, Джей скрестил руки на груди. А кто ты сам, Джей Бэбкок? У него в голове теснилась масса воспоминаний — хватило бы на целую жизнь. Но это все, что у него было. Больше ничего — ни красок, ни контекста. Воспоминания не затрагивали никаких чувств — он словно просматривал видеозапись без звука.

Швейцарские доктора предположили, что его память раздвоилась. Таков был один из множества симптомов запоздалого стресса, но Джей понимал, что они имели в виду провалы памяти, то есть периоды временной амнезии, а не то состояние, в котором он пребывал: оно напоминало музыкальную фугу, в которой одна и та же тема повторяется на разные голоса. Мужчина из его собственных воспоминаний — человек, за которого его все принимали, — несомненно, любил свою жену. Если он и не был особенно внимателен по отношению к ней, то защищать ее готов был всегда. Но все это не объясняло нынешних порывов, которые охватывали Джея. Ничто не свидетельствовало о том, что прежде он был слепо одержим Софи Уэстон. Никакого сравнения с тем, как властно его разум и тело реагировали на нее теперь, даже вот на эту фотографию.

Он чувствовал себя как охотник в засаде, и чувство это питало все его мысли. Он ходил кругами, издали наблюдал за ней, с трудом сдерживая желание отрезать ее от стада, словно пугливую газель, и утащить во мрак ущелья. Движущей силой всех его действий было стремление обладать Софи Уэстон, но он вовсе не хотел, чтобы это произошло быстро или грубо. Спешка не доставила бы ему удовольствия. Для охотника высшее наслаждение — загнать свою добычу в угол прежде, чем она осознает, что попалась, и постепенно сокращать свободное пространство вокруг нее до тех пор, пока вся она не окажется ему подвластна, пока сама добыча не окажется в его безраздельной власти.

Вот какие мысли занимали Джея, когда он наблюдал за Софи, выслеживал ее. И как бы мучительно ни пытался он разобраться в своих скрытых темных побуждениях, они оставались непреодолимыми с того самого момента, как он увидел ее фотографию.

Он вернулся за ней. Все остальное — вздор.

Джей поднял защитную маску и снова надел ее на голову, затем включил горелку. Шипение пламени заставило еще ярче вспыхнуть то, что горело у него внутри, — чем бы оно ни было. Он увеличил пламя и поднес его к сломанной оси — посыпались искры. Джей с неописуемым удовольствием наблюдал за тем, как, раскаляясь докрасна, плавится и сваривается металл.

С сосредоточенностью хирурга Джей вгрызался в стальной брус и осматривал результат. Шов получался чистым. Умело контролируя давление газа, Джей добивался идеального бело-голубого пламени. При чрезмерном давлении выбрасываются пары, которые, смешиваясь с кислородом воздуха, могут привести к взрыву. Совершенно очевидно, что такой же хитрости требуют и отношения с Софи — умелый контроль. Клапаном, через который Джей выпускал пар, служила компания, вернее — кампания за возвращение ее под власть Бэбкоков. Она отнимала как раз то количество энергии, которое необходимо, чтобы предотвратить образование взрывоопасной смеси.

И только ради того чтобы отвлечься, Джой с нетерпением ждал назначенной на завтра встречи с Элом Мартином. Эл представит его главным персонам в совете директоров и попечителей и коротко ознакомит с переменами, произошедшими за последние пять лет, в том числе и с тем, какое место занимает нынче компания Бэбкок в ряду таких фармацевтических гигантов, как «Эли Лилли» и «Джонсон и Джонсон».

Джей уже знал от Уоллис, что раскол разделил компанию на сторонников научных исследований и приверженцев чисто коммерческого подхода. Наука против коммерции. Джерри Уайт и его партнер стремились свести к минимуму исследования и достичь максимальных сумм выручки. Их целью было вывести как можно больше производимых фирмой лекарств на общегосударственный рынок, сорвать куш побольше и по возможности внедриться в сферу производства косметических средств. Эл и Уоллис — старая гвардия — напротив, хотели вернуться к стратегии инвестирования научных исследований и разработке новых препаратов, что было традиционно для фирмы, когда она управлялась семейством Бэбкоков.

Им не терпелось взять реванш. С точки зрения Джея, слишком уж не терпелось. У него были собственные глубоко личные причины, по которым он стремился к тому же. И никто не мог остановить его на пути к их достижению. Достичь цели было нетрудно. Для этого не требовалось душевных сил. Все, что было необходимо, чтобы победить в этой фактически уже выигранной борьбе, — это мускулы, сила воли и крепкие нервы, а также желание сделать то, что не каждому под силу и чего никто другой сделать бы не смог. Конечно, и другие мужчины обладают силой воли и упорством, но у Джея есть перед всеми ними одно преимущество: ему нечего терять.


— А эта болотная грязь съедобна? — спросила Маффин, подцепив на кончик пальца кусочек венгерского болотного ила, которым было покрыто ее лицо, и, внимательно разглядев его, лизнула палец, после чего утвердительно кивнула, видимо, не исключив такой возможности. — Даже лучше, чем пирог с яйцами у Лолы.

Деловая партнерша Маффин Делайла удивленно фыркнула. Тощая, словно только что из концлагеря, рыжеволосая женщина с красивым, но неприятным лицом лежала, растянувшись в шезлонге, возле ванны с булькающей зеленоватой липкой грязью, в которую Маффин была погружена чуть ли не по самые уши.

— Опять пошла вразнос? — спросила Делайла, оторвавшись от изучения документов.

Целью их встречи была не только забота о красоте Маффин. Они замышляли заинтересовать Джерри Уайта духами на основе фруктовых масел, разработку которых вела Делайла. Но Маффин не удавалось добиться встречи с действующим главой фирмы Бэбкоков, и это приводило ее в бешенство. Если бы Колби был жив, Джерри не посмел бы так с ней обращаться.

— Прикуси язык, — проворчала Маффин, но тут же рассмеялась. — Сегодня утром я съела поджаренную булочку с толстым слоем легкого сливочного сыра, так что в предстоящие четыре дня мне вообще нельзя есть.

Делайла притворилась потрясенной:

— Как, даже морские водоросли, богатые витаминами и минералами?

— Пейте побольше отвара пырея, — весело посоветовала прислуживавшая в ванном корпусе девушка. Усевшись на край ванны, она налепила на грудь Маффин комья целебной грязи и стала размазывать ее по плечам и шее. — Он способствует похуданию и держит в форме.

Делайла снова фыркнула.

Маффин отметила, что не пристало столь элегантной и изысканной особе, как Делайла, издавать такие неприличные звуки, и в который уж раз задумалась о сексуальных предпочтениях своей новой партнерши. По этому поводу ходили самые невероятные сплетни, и, честно говоря, Маффин неоднократно задавалась вопросом, не свидетельствовал ли брошенный порой мимоходом взгляд или реплика Делайлы о том, что партнерша проявляет к ней самой не только деловой интерес. Это сильно разжигало ее любопытство. Не играет ли с ней Делайла?

— У меня есть личный тренер, который все это делает, — похвасталась Делайла, — Большой затейник. Называет себя Рото.

— Не может быть! — Маффин была потрясена.

Делайла фыркнула в третий раз.

«Нет, у этой женщины проблема с гайморовыми пазухами, а не с сексом», — решила Маффин. Тем не менее, в Делайле было много загадочного, и именно это привлекло к ней Маффин, так возник их деловой союз. Делайла не только составляла уникальные кремы и духи, она руководила собственным косметическим салоном, к которому прибавила теперь еще и ванны с полным обслуживанием.

Здесь предлагались массаж, отшелушивающие процедуры, травяные бани, лечение целлюлитов, а также тренажерные залы, парикмахерские услуги и маникюр. Для избранной публики существовали дополнительные услуги, например кислородная камера с фруктовыми ароматами в сочетании с разнообразными масками. Делайле удалось превратить свой салон в модное заведение. По слухам, сама Хиллари как-то заглянула сюда сделать прическу во время рекламной поездки по стране по выходе своей книги.

— А кислород с фруктовым ароматом содержит калории? — вслух поинтересовалась Маффин. — Можно мне досыта им надышаться?

— Два слова, — предостерегла ее Делайла. — Майкл Джексон.

— Может, попариться в травяной бане? — Маффин поднялась из первобытной трясины, словно болотный дух в женском обличье, и выбралась из ванны. Когда она, обнаженная, плавной походкой двинулась в душ, роняя на пол комья зеленой жижи, Делайла даже не взглянула на нее.

А вот девушка, прислуживавшая в ванной, взглянула. Маффин, обернувшись, послала ей улыбку.

— Радость для сноба! — спустя минуту воскликнула Маффин, стараясь перекричать шум воды. Делайла составляла список косметических препаратов, имеющихся в продаже, и подсчитывала, бормоча под нос, ингредиенты, затраченные на их изготовление.

«Вытяжка тюльпана, цедра апельсина и цветочная пыльца — все это потрясающе», — думала Маффин, но все это, как она только что поняла, ничего не дает. «Радость для сноба», — повторила она про себя, довольная тем, какое удачное определение придумала.

Приободрившись, она, словно змейка, проскользнула через душевую и, прошлепав к вешалке, где висели махровые халаты, предназначенные для посетительниц грязевых ванн, схватила один — пушистый, необъятный, пахнущий сиренью. Делайла постоянно расширяется, оглядываясь по сторонам, отметила Маффин, и творит чудеса. Свой небольшой, уютненький притончик в Санта-Монике она превратила в шикарное заведение для богачей.