Алиса Берг - Муза Диониса

Когда Анна проснулась, то никого рядом не было. Она встала, осмотрелась. По всей комнате были разбросаны следы прошедшей тут ночью оргии. На полу лежали винные и пивные бутылки, разбросаны окурки вперемежку с презервативами.

Ей вдруг стало стыдно. Но стыдно не сильно, не глубоко, вполне терпимо. На такое слабое чувство можно было и не обращать особого внимания. Да и задавить его в себе было не так уж и трудно. С этим она легко справится.

Анна решила прибраться в номере. Будет не очень приятно, если горничная увидит все это. Хотя на чувства и на мнение прислуги не принято обращать внимания, но будет лучше, если она проделает за нее эту не самую чистую работу.

Следующие полчаса ушли на то, чтобы хоть как-то привести номер в порядок. Результатом уборки Анна осталась довольна. Затем она встала под душ. И картины прошедшей ночи вместе с водой снова стали обволакивать ее. Может, то, что произошло, со всех точек зрения и неприлично, но в такую бездонную бездну наслаждения она еще не погружалась. Вот и решай, что в жизни главней: наслаждение или правила приличия, общественная мораль, на страже которой она словно часовой на посту стояла всю свою сознательную жизнь.

Она стояла под теплыми струями воды до тех пор, пока не услышала в комнате какие-то звуки. Обернувшись полотенцем, она вышла из ванной.

Миловидов в одежде и в ботинках лежал на их кровати. При виде нее он лишь лениво повернул голову.

Анну всегда бесило, если кто-то ложился на кровать в одежде и в обуви. И сейчас она почувствовала, как вспыхнула волна раздражения.

– Немедленно встань с кровати!

Казалось, что Миловидов не обратил никакого внимания на ее окрик. И продолжал лежать, смотря в потолок.

– Я же тебя попросила. Хочешь лежать – разденься и сними обувь.

– Да, брось ты! Какая к черту разница? Попросим – сменят постель.

– Как какая разница?! Неужели тебе приятно лежать, как свинья, в грязи?!

– Мне приятно, когда не скучно. А сейчас скучно. Понимаешь, скучно! Тебе бывает скучно?

– Иногда бывает, – не очень уверенно ответила Анна.

– А вот если мне бывает скучно, я готов выть, как волк на луну. Если я когда-нибудь покончу с собой, то только от скуки. Зачем ты привезла меня в эту дыру?

– А ты бы предпочел сейчас сидеть в камере с ворами и насильниками? Там тебе не было скучно?

– А вот представь, не было. Столько всего услышал, с какими колоритными персонами познакомился! Между прочим, кое-чему у них научился.

– И чему же?

– А вот этого я тебе не скажу! В нашем договоре об этом ни слова.

Миловидов повернулся со спины на бок, не выказывая ни малейшего намерения снять не только одежду, но даже обувь.

– А ты классно трахалась! Георг говорил, что ничего подобного у него еще не было. Хочет повторить. Ты как?

Анна благоразумно промолчала. Не говорить же, что и она не против? Да, этот прохиндей и так уже все понял.

– Пойдем купаться, погода великолепная, – предложила Анна.

Но Миловидов в очередной раз не отреагировал на ее слова.

– Ну, зачем ты меня привезла в этот сарай, – протянул он. – Внезапно он вскочил с кровати. – Поехали?

– Куда?

– Какая тебе к черту разница?! Поехали – и все.

Анна не стала больше ни о чем спрашивать, а молча стала одеваться.

Дорога шла вдоль моря. Обычно Миловидов гонял свой джип, как заправский гонщик. Но на этот раз он ехал почему-то не очень быстро. Внезапно он остановился.

– Видишь это место? – спросил он, кивая на берег.

– Я же не слепая.

– Считается, что именно здесь вышла из морской пены на берег богиня Афродита.

– В самом деле? Я хочу посмотреть.

Анна спрыгнула из машины и направилась к берегу. Место было самое обычное и даже не слишком приветливое: кругом были камни да скалы, о которые билось море.

Миловидов спустился вслед за ней.

– Обычно тут много туристов, а сегодня что-то никого, – произнес он.

Анна невольно насторожилась. Эти слова он явно произнес со смыслом.

– Значит, нам повезло, – произнесла она.

– Нам всегда везет, – усмехнулся Миловидов. – В таком месте и не трахнуться, да это преступление похуже убийства.

– Ты в этом уверен?

– Абсолютно! – Миловидов сжал ее грудь.

Анна вдруг почувствовала желание. Она становится самой настоящей нимфоманкой, как вихрь пронеслась в голове мысль. Одно прикосновение Миловидова, да и не только его, тут же вызывает у нее ответную бурную реакцию. Если так будет продолжаться и дальше, то когда она вернется домой, она просто не может нормально жить. Не идти же ей на панель…

Пока она думала об этом, Миловидов приступил к уже привычному для них обряду – срыванию с нее одежды. Анна как могла помогала ему. Больше она уже ни о чем не думала, она хотела лишь одного – принадлежать этому мужчине.

Они едва успели кончить, как послышался шум мотора. Анна успела одеться в самый последний момент перед тем, как появилась группа туристов. К своему ужасу она обнаружила, что это были русские туристы. И хотя знакомых лиц к большому облегчению она не обнаружила, было бы все же крайне неприятно, если бы соотечественники застали их за этим занятием.

– Пойдем быстрей отсюда, – шепнула она своему партнеру.

Они снова отправились в путь.

– Ты мне все же скажешь, куда мы едем? – спросила Анна.

Миловидов повернул лицо в ее сторону.

– Что тебе до того? Что изменится от того, если я тебе скажу?

– Я привыкла знать, куда меня везут.

– А может, мы никуда не едем.

– Что значит никуда? Но мы же едем.

– Да, едем. Просто едем. Разве плохо просто ехать? Разве непременно надо ехать куда-то? Ехать куда-то – что может быть хуже?!

– Это почему? – удивилась Анна.

– Потому что приезжаешь туда, куда едешь.

– Но это как раз и хорошо. Значит, цель достигнута.

– А что дальше? Конец, тупик. Надо снова придумывать очередную цель, куда снова отправиться. И так без конца.

– Но что же ты хочешь?

– Ничего, просто ехать. В детстве меня часто посещало одно видение; я представлял себя за рулем роскошной машины, в которой я мчусь по ночной дороге. А вокруг никого, только я, ночь и звездное небо. И я еду, еду. Еду в никуда.

– А мне кажется, ты приехал туда, куда хотел в том твоем детском видении.

Миловидов посмотрел на Анну и усмехнулся.

– А знаешь, я думаю, что ты, как ни странно, права. Я действительно приехал туда, куда мчался в своем воображении в детстве. И к тому же, мы приехали сейчас. Можешь выходить из машины.

Анна вышла из джипа и огляделась. Они находились в каком-то поселке на берегу моря. Вдоль дороги выстроились дома, вернее, особняки. Их роскошные формы свидетельствовали о том, что в них жили богатые люди.

Миловидов подошел к дому, возле которого он остановил свой джип. Набрал на двери код, и она отворилась.

– Входи, – сказал он Анне.

– С какой стати я должна входить в этом дом?

– Сначала войди, а потом я тебе скажу. Не бойся, никто тебя не поймает за вторжение в чужую частную собственность.

Анна медлила, не зная, что предпринять. Миловидов пожал плечами и вошел в дом. Поколебавшись, она последовала за ним.

Дом потряс ее своим великолепием. Он даже значительно превосходит загородный особняк Миловидова, в котором происходили оргии. Она молча переходила из комнаты в комнату. Но чем больше созерцала она выставленную тут напоказ роскошь, тем хуже становилось у нее настроение.

Миловидов подошел к ней сзади и сжал ее груди. Но сейчас в отличие от предыдущих раз, она почувствовала не желание, а возмущение. Она резко отстранилась.

– Зачем ты сюда меня привел?

– Тебе разве тут не нравится?

– Нравится. Только я хочу знать, чей это дом?

То, что она ожидала услышать, она и услышала.

– По-моему, ты уже догадалась, что это мой дом…

Анна кивнула головой.

– Но я догадалась и о другом: на какие деньги все это приобретено.

– С моей стороны смешно было бы это скрывать от тебя. Да, на те самые деньги, что я заработал в нашем славном городе.

– А не правильно ли сказать, что украл, получил мошенническим путем.

– У каждого своя терминология.

– Боюсь, что речь идет не только о терминологии. Сам дом и все, что тут есть, куплено на ворованные деньги.

– Послушай, и не надоело тебе? Я-то думал, что здесь ты не станешь заводить свою песню. Очнись, мы не в твоем кабинете вашей долбаной прокуратуры.

Анна внимательно посмотрела на Миловидова. Он редко бывал рассерженным, но сейчас был именно таким.

– Если бы мы были в моем кабинете в нашей, как ты говоришь, долбаной прокуратуры, поверь, я бы разговаривала с тобой совсем по-другому. И ты это знаешь!

– Да, какая разница! – Миловидов от переизбытка чувств даже замахал руками. – Да, ты погляди, какое тут великолепие, какая красотища! Знаешь, сколько времени, сил и денег я затратил на то, чтобы все это создать? Скажи мне, ты хоть один день своей долбанной жизни провела в такой роскоши?!

– Я и одну минуту в такой роскоши не была.

– Вот видишь?! Так побудь! Ты же умрешь и так не попробуешь на зубок, что это такое. А это, уж поверь мне, незабываемое ощущение. Его даже невозможно передать словами. Но ради него можно пойти на все, что угодно.

– Даже на убийство?

Миловидов посмотрел на нее и махнул рукой.

– Ты опять заладила свое. Только-только в тебе проснулась женщина, а теперь ее снова прогнал следователь.

– Этот дом куплен на ворованные деньги. И я в нем не останусь ни за что!

– И куда ты вернешься? В этот засранный гостиничный номер? Ты хотя бы вспомни, какая там ванна, там даже стоять тесно. А хочешь посмотреть, какая здесь?

Не дожидаясь ее ответа, он схватил Анну за руку и потащил за собой. Ногой Миловидов распахнул дверь и втолкнул Анну в ванную. Она оказалась в комнате никак не меньше тридцати квадратных метров. Посреди нее стояла огромная ванна, больше похожая на небольшой бассейн с какими-то приспособлениями. О некоторых из них Анна догадывалась, предназначение же других понять ей оказалось не под силу. Стены были выложены плиткой с красочными рисунками, а ручки покрыты позолотой.