– Благодаря мне! Вы воображаете, сэр, что Аманда предприняла этот шаг с моего ведома? Что я позволил бы… Ради Бога, если вы такого мнения обо мне, неудивительно, что вы отказались дать согласие на наш брак! Генерал мгновение свирепо глядел на него.

– Нет, не такого, – коротко ответил он. – Если бы я так думал, я бы пришел к вам и выдавил бы из вас ее местопребывание! Но если бы вы не поладили с ней, вбивая ей в голову идеи, побуждая ее не слушаться меня…

– Совсем напротив, вместо того, чтобы побуждать ее не слушаться вас, я сказал, что не стану, пока она так молода, жениться на ней без вашего согласия, сэр! И она знает, что я так и сделаю, как говорю!

– Да! И вот результат! Меня надо заставить согласиться! Ну, вы можете быть в этом уверены, Нейл Кендал! Я не соглашусь! Будь я проклят, не соглашусь!

– Тогда, как я понимаю, вы не дали объявление в «Морнинг Пост», сэр?

– Нет! Я передал дело в руки полиции. Они ищут ее теперь уже семь дней!

– И она отсутствует уже больше двух недель! – налетел на него капитан. – Вы отнеслись к этому весьма прохладно, не так ли, сэр?

– К черту вашу наглость, я был уверен, она прячется в лесу. Однажды она так сделала, когда не смогла добиться своего, котеночек!

– Отзовите полицию! – сказал капитан. – Я могу сказать вам больше, чем, похоже, они обнаружили, и хорошенькие это сведения! Где Аманда, я не знаю, но я знаю, с кем она!

– Ради Бога, Нейл, что вы имеете в виду? – бледнея, спросил генерал. – Выкладывайте!

– Она с человеком по фамилии Ладлоу, Гарет Ладлоу, который наткнулся на нее в простой гостинице, не знаю, где, и отвез ее в Кимболтон. Я обедал сегодня у сестры Ладлоу, миссис Уэтерби, и что я слышал в этом доме… Боже мой, как я сумел удержать язык за зубами!

– Ладлоу? – ошеломленно сказал генерал. – Увез ее? Мою маленькую Аманду? Нет, нет, это невозможно! Расскажите мне все, черт вас побери! Он в молчании выслушал краткий рассказ капитана Кендала, но казалось, вряд ли воспринял его, потому что сидел, невидящим взглядом уставясь на капитана, непонимающе повторял:

– Это невозможно! Ребенок! Вы узнали от этих: этих Уэтерби…

– Именно то, что я вам рассказал! Они больше ничего не знают, и можете быть уверены, вопросов я не задавал! Они полагают, что Аманда принадлежит к «муслиновой компании» – Уэтерби применил термин «первоклассная штучка»! Ни в коем случае я бы не сказал и слова, которое могло бы навести их на истину!

– Это невозможно! – снова сказал генерал. – Человек в положении Ладлоу… Боже добрый, при каких бы обстоятельствах он ни познакомился с ней, он должен был с первого взгляда понять, что она ребенок, благородно воспитанный ребенок, и так же невинна… Какого черта он не вернул ее мне? Или, если она не сказала ему своей фамилии, не поместил ее под опеку респектабельной женщины?

– Да, почему? – хрипло сказал капитан. – Это вопрос, на который он мне ответит прежде, чем состарится! Что он за человек? Генерал сделал беспомощный жест.

– Откуда мне знать? Я с ним не знаком. Модный человек: принадлежит к корифианскому кругу, красивый, с прекрасной фигурой, достаточно богат, чтобы купить аббатство. Он не женат: по-моему, много лет назад произошла какая-то трагедия. Никогда не слышал о нем дурного, напротив, по-моему, он всем очень нравится, что с того? Если все это время она была с ним… Клянусь Богом, он на ней женится! Он скомпрометировал ее – мою внучку! – и если он думает…

– Он женится на ней?.. Это мы посмотрим! – мрачно прервал капитан. – Итак, сэр! Первое, что вы должны сделать, это отозвать полицию, чтобы мы могли разобраться с этим проклятым делом с наименьшим шумом. Утром я выезжаю в Кимболтон, и если не смогу узнать там ничего нового о Ладлоу, сделаю еще одну-две попытки. Но что-то я должен узнать: не мог он незамеченным проехать такой маленький город. Если хотите оставить дело мне, очень хорошо! Если вы предпочитаете сопровождать меня, еще лучше!

– Сопровождать тебя, ты, непокорный, наглый пес? – взорвался генерал. – Какое право ты имеешь вмешиваться в мои дела? Не думай, что я соглашусь и позволю тебе жениться на Аманде, потому что не соглашусь! Чтобы моя внучка пропала за нищим щенком из линейного полка? Нет, клянусь Богом! Я еду в Кимболтон, и я не желаю ни твоей помощи, ни твоего общества!

– Как вам угодно, – пожал плечами капитан Кендал. – Я уезжаю на рассвете, и несомненно, это вам не подойдет. Прошу вас не забыть послать письмо на Боу-стрит. Встретимся в Кимболтоне! Спокойной ночи! В то же самое время, когда в Лондоне происходил этот переполох, лорд Видмор получил письма от обеих своих младших сестер и узнал, чти ни у одной из них не искала прибежища леди Эстер. Поскольку он к этому времени заставил себя поверить, что больше она никуда не могла деваться, новости явились для него суровым потрясением и заставили неосторожно воскликнуть:

– Гертруда и Констанция не видели Эстер с тех пор, как мы уехали из Лондона! До этого момента мистер Уайтлиф был в неведении об истинном положении дел, поскольку лорд Видмор был гораздо более осмотрительным, чем его отец. Но мистер Уайтлиф присутствовал, когда письмо принесли с почты, и эта невольная вспышка не только привлекла его внимание, но и принудила его потребовать у его светлости объяснений. Объяснения он получил от леди Видмор. Презрение ее светлости к условностям делало ее весьма склонной относиться к выходке, как к очень хорошей шутке; этот склад ума вызывал такое отвращение у ее мужа, что для него было облегчением отвести душу перед священником. Реакция мистера Уайтлифа была такой, какой и должна была быть. Он переменился в лице и изрек:

– Нет у леди Эннердейл! Нет у миссис Натли, и леди Кукхэм! Боже праведный, сэр, это ужасно! Лорд Видмор, глядя на него с одобрением, решил поделиться с ним секретом. В результате он узнал в первый раз о существовании Хильдебранда Росса. До этого никто не говорил ему, что человек, посланный к леди Эннердейл для сопровождения ее сестры в путешествии, не был слугой. Теперь он обнаружил, что Эстер уехала с неизвестным молодым джентльменом, несомненно благородного происхождения, но подозрительного вида, и воскликнул:

– Она сбежала! Но мистер Уайтлиф не думал, что Эстер сбежала. Мистер Росс, хотя и достаточно испорченный, что бы не краснея лгать человеку, облачение которого должно было бы вызывать его уважение, вряд ли был в таком возрасте, чтобы задумать жениться на леди, приближающейся к тридцати годам. Он боялся, что мистер Росс был не более, чем посредником. Леди Видмор, очень вульгарно смеясь, спросила, для кого, черт побери, был мистер Росс посредником, но на нее не обратили внимания. Очень быстро мистер Росс стал дьявольским посланцем, нанятым либо тайным и очевидно нежелательным любовником, либо дерзким похитителем. Леди Видмор, заявив, будто готова лопнуть со смеху, сказала, что любой похититель, который надеется вытянуть хоть пенни у семьи, не имеющей и гроша за пазухой, должно быть, настолько тупоголовый, что даже такая простофиля, как Эстер, сумеет вырваться из его лап. По ее мнению, Эстер сама, куда более хитрая, чем все они подозревали, наняла мистера Росса, чтобы он помог ей удрать из Бранкастера, не вызывая ни удивления, ни сопротивления. Она посоветовала мужу подвергнуть дворецкого суровому допросу. Если кто-нибудь и знает, в какой темной игре замешана Эстер, можно быть уверенным, это Клифф, чья сентиментальная привязанность к Эстер часто выводит ее светлость из себя. Лорду Видмору не удалось извлечь из Клиффа никакой информации, но мистеру Уайтлифу повезло больше. Клифф, который уже беспокоился и немало сомневался в разумности своего попустительства Эстер, рассыпался под могущественными увещеваниями священника. Его вынудили признать, что репутация его хозяйки, более того, даже ее жизнь, возможно, в опасности, и, рыдая, он выдал единственную каплю информации, которой владел. Он сказал мистеру Уайтлифу, что узнал в форейторе, отвечающем за почтовую карету, увезшую леди Эстер, одного из парней, работающих в гостинице «Корона» в Сент-Ивсе. После этого командование принял на себя мистер Уайтлиф. В манере, рассчитанной убедить дрожащего дворецкого, что тот помог леди Эстер совершить неблагоразумный поступок, который может ввергнуть всю ее семью в гибельный скандал, он наложил на Клиффа строгое требование молчать. Почти столь же внушительно он указал лорду Видмору, что никаким слухам об этом деле нельзя позволить достичь ушей кого-либо, кроме них самих. Вместе, он и его светлость, узнают в Сент-Ивсе место назначения этой почтовой кареты, вместе они выследят беглецов. Ни кучера, ни форейтора брать с собой не следует: они отправятся одни и в коляске, которую герцог держал в Бранкастере для своих нужд, на случай поездки в Кембриджшир.

– И я, – добавил мистер Уайтлиф, вспомнив, что лорд Видмор очень посредственно правит, – сам буду править! Тем временем, в счастливом неведении о враждебных силах, движущихся в его направлении, сэр Гарет поправлялся, с чем его медик не переставал поздравлять себя. Пройдет еще некоторое время, прежде чем рана перестанет его беспокоить, обстоятельство, вызванное, как без колебания утверждала леди Эстер, потрясающе грубыми и поспешными методами, примененными при извлечении пули, и еще больше, прежде чем он может надеяться восстановить все свои силы; но он делал постепенные успехи и вскоре смог убедить своих нянек позволить ему встать с постели и проверить, как подействует на него благотворное влияние свежего воздуха. За гостиницей был небольшой сад, и поскольку погода стояла знойная, один золотой день следовал за другим, именно здесь проводил он дневные часы в идиллическом существовании, которое не мог испортить даже дурной нрав миссис Чиклейд. Эта строгая моралистка так никогда и не убедилась в респектабельности компании, которую она была вынуждена обслуживать; и когда она увидела стулья из зала, вынесенные в сад вместе со столом, и все подушки, которые могла уделить гостиница, а потом обнаружила, что ее введенный с заблуждение супруг согласился приносить туда еду, она поняла, что ее худшие подозрения почти оправдались. Банда цыган-язычников – вот что такое драгоценные благородные леди и джентльмены Чиклейда, и пусть никто не смеет говорить ей что-либо другое! Но Чиклейд сказал, что узнает знать с первого взгляда и что пока они делили денежки, клиенты могут обедать хоть на крыше, если им так нравится. А что касается морали компании, не ему критиковать выдающегося человека, который бросается наличными так легко, как сэр Гарет. Поэтому миссис Чиклейд, успокоенная мыслью о золоте, которое текло в сундуки ее мужа, продолжала готовить три раза в день хорошую еду для своих сомнительных гостей и поразила соседей, неожиданно появившись в новой, производящей впечатление шляпе и платье глубокого фиолетового цвета. Что касается гостей с сомнительной репутацией, только Аманда не была полностью удовлетворена тем, что оставалась в Малом Стафтоне. У сэра Гарета были свои причины не желать, чтобы его пребывание здесь закончилось; леди Эстер, ухаживая за ним, уютно сидя рядом с ним под усыпанными плодами фруктовыми деревьями, ценимая как никогда прежде, заново расцвела; а Хильдебранд, вдохновленный деревенским уединением, создал многообещающее начало для своей трагической драмы и совершенно не беспокоился о возвращении в более суровый мир. Он к тому же заполучил своего коня, уступив наконец приказу приемного дяди прекратить вести себя простофилей и вернуть благородное животное без дальнейших церемоний. Он все еще спал на походной кровати в комнате сэра Гарета; не потому, что его услуги все еще требовались во время ночных дежурств, а потому, что в гостинице было всего две спальни для гостей. Поэтому сэр Гарет был полностью в курсе развития драмы, результат дневного труда прочитывался ему каждый вечер с просьбой критики и предложений. Никаких угрызений совести Хильдебранд не испытывал: он радостно заверил сэра Гарета, что его родители, веря, будто он пешком путешествует по Уэльсу, не станут ожидать от него писем; а его друзья, к которым он должен был присоединиться, подумают только, что у него изменились планы или он задержался и, безусловно, догонит их.