– Боже, Хетти, какое ты безмозглое создание! Если это не имеет никакого значения, то не может быть и досадным!

– Как глупо с моей стороны! – пробормотала Эстер, принимая этот упрек с отсутствующим видом. – Позвольте проводить вас наверх, мисс Смит? Не утруждай себя, Алмерия. Я позабочусь о мисс Смит. Аманда ощутила чувство облегчения; сэр Гарет, подойдя к двери, сказал вполголоса Эстер, когда она приостановилась около него, пропуская вперед гостью:

– Спасибо! Я знал, что могу на вас положиться. Она чуть грустно улыбнулась, но ничего не сказала. Он закрыл за ней дверь, и она на мгновение остановилась, глядя на Аманду и моргая, словно пытаясь сосредоточить взгляд на этом очаровательном лице. Аманда посмотрела ей в глаза, приподняв подбородок, и она сказала своим застенчивым, тихим голосом:

– Какая вы хорошенькая! Интересно, какую комнату приготовила вам миссис Фарнхэм? Должно быть, вам ужасно неудобно, но, умоляю, не обращайте внимания. Вскоре мы решим, что нам следует сделать.

– Ну, – произнесла Аманда, следуя за ней к лестнице, – со своей стороны, я могу видеть, что для вас чрезвычайно неудобно быть вынужденной принять меня, когда у меня нет вечернего платья, а что касается сэра Гарета, это все его вина, и он не сказал вам ничего, кроме самой потрясающей неправды, да кроме того, еще и похитил меня! Эстер остановилась, опираясь рукой на перила, и, ошеломленная, оглянулась.

– Похитил вас? Боже мой, как исключительно странно с его стороны! Вы вполне уверены, что не ошиблись?

– Нет, все точно так, как я говорю, – твердо ответила Аманда. – Ведь до сегодняшнего дня я никогда его не видела, и хотя сначала совершенно в нем обманулась, потому что он выглядит совсем как один из книжных героев, и это только показывает, как вовсе не следует судить по внешнему виду, а теперь я знаю что он самый отвратительный тип, хотя все же очень похож на сэра Ланселота и лорда Орвилла, – чистосердечно добавила она. Леди Эстер выглядела совершенно озадаченной.

– Как это может быть? Вы знаете, я страшно глупая, но как-то я совсем этого не понимаю, мисс Смит.

– Пожалуйста, называйте меня Амандой! – внезапно решила эта девица. – Я поняла, что терпеть не могу фамилию Смит! Дело в том, что это было единственное, что пришло мне в голову, когда сэру Гарету во что бы то ни стало понадобилось узнать, кто я. Наверное, вы знаете, как это бывает, когда приходится в одно мгновение придумать себе фамилию?

– Нет, то есть мне никогда не приходилось… но, конечно, я понимаю, что в таком случае приходит в голову что-нибудь очень простое, – извиняющимся гоном произнесла Эстер.

– Вот именно! Только вы понятия не имеете, как неприятно, когда тебя называют мисс Смит, а так, между прочим, звали самую ужасную из всех гувернанток, которые у меня когда-либо были. Совершенно запутавшись в этом, Эстер сказала:

– Да, конечно, хотя… Знаете, я думаю, не стоит здесь продолжать разговор, ведь никогда не знаешь, кто может услышать. Прошу, пойдемте наверх! Затем она провела Аманду в верхний холл, где они были встречены камеристкой – женщиной средних лет неприветливого вида, чья преданность интересам своей хозяйки вынуждала ее отнестись к Аманде с недоверием и неприязнью. Новость, что сэр Гарет Ладлоу прибыл в Бранкастер, имея при себе настоящую красотку, быстро распространилась по дому, и мисс Поуви отлично знала, что следует думать о красотках, которые путешествуют без сопровождения камеристок или гувернанток только с двумя ручными саквояжами багажа. Она сообщила леди Эстер, что для юной особы приготовлена голубая спальня; это сообщение вынудило леди Эстер взглянуть ей в лицо с легким неодобрением:

– Что ты сказала, Поуви? – переспросила она. Ее тон был таким же мягким, как обычно, но мисс Поуви, позволив себе лишь слегка шмыгнуть носом, не замедлила исправить свою фразеологию:

– Мне следовало сказать, для юной леди, миледи!

– О да! Голубая спальня как раз то, что нужно. Спасибо. Ты мне больше не понадобишься. То, что ее отпустили, ни в коей мере не понравилось горничной. С одной стороны, ей чрезвычайно не хотелось прислуживать Аманде, и она сильно обиделась бы, получив на это указание; но с другой стороны, она была вне себя от любопытства. После краткой внутренней борьбы она сказала:

– Я подумала, миледи, что если мисс не привезла с собой свою камеристку, она захочет, чтобы я ее причесала и все такое.

– Да, немного погодя, – сказала Эстер. – И пожалуй, раз уж сундук мисс Смит отправлен в Ондль, принеси в ее комнату мое розовое платье. – Она застенчиво улыбнулась Аманде, добавив: – Вы не будете возражать против того, чтобы надеть одно из моих платьев? Я думаю, оно вам пойдет, потому что мне оно уже не по возрасту, и я надевала его не больше одного раза.

– Нет, нисколько. По правде говоря, я буду ужасно вам признательна, – тепло ответила Аманда. – Потому что единственное другое платье, что у меня с собой, тоже утреннее, и пожалуй, оно будет отвратительно помятым. А то, что на мне, очень грязное, ведь я много прошла пешком, кроме того что ехала в тележке возчика, хотя я и очень старалась укутаться в накидку.

– Муслин так легко собирает грязь! – согласилась Эстер, воспринимая тележку возчика как обычное дело. – Но Поуви выстирает и выгладит его для вас к утру. Спокойно произнося эти слова, она ввела Аманду в отведенную той спальню, плотно закрыв дверь перед своей возмущенной камеристкой. Саквояжи были распакованы, и немногочисленное имущество Аманды разложено на соответствующие места. Эта девица после всестороннего обследования апартаментов одобрила их, чистосердечно добавив:

– И сэр Гарет был совершенно прав: вы мне очень нравитесь, мадам, хотя я была уверена, что этого не будет.

– Я очень рада, – пробормотала Эстер. – Позвольте мне развязать ленты на вашей шляпке.

– Да, – сказала Аманда, не возражая, – но я должна вас предупредить, потому что я никогда не обманываю тех, кто мне нравится, я совершенно не хочу гостить у герцога!

– Наверное, вас воспитывали на революционных принципах, – умудренно ответила Эстер. – Я сама не очень много об этом знаю, но по-моему, в наше время…

– О нет! Дело в том, что я чрезвычайно хочу оказаться в такого рода ситуации, чтобы моим родственникам пришлось меня спасать. И осмелюсь сказать, если бы не сэр Гарет, у меня бы это вышло. Меня никогда так не обманывали! Он сказал, что отвезет меня в Хантингдон, где я имела полное основание надеяться устроиться горничной в «Джордже», – по крайней мере, я так его поняла, только вскоре я обнаружила, что все это обман, – и вот когда он сумел заманить меня в свою коляску, то вместо Хантингдона привез меня сюда! Леди Эстер, совершенно сбитая с толку этим рассказом, с некоторой неуверенностью села и сказала:

– Не думаю, что я все понимаю, Аманда. Наверное, это оттого, что я глупая, но если бы вы смогли рассказать мне все с самого начала, я, убеждена, пойму. Но конечно, если вы не хотите, не надо. Я не осмеливаюсь задавать вам вопросы, ведь нет ничего более неприятного, чем быть вынужденной выслушивать вопросы, и упреки, и добрые советы. Внезапная улыбка, выдавшая блеск застенчивого озорства в ее глазах, скользнула по ее лицу:

– Видите ли, я страдала от этого всю жизнь.

– Неужели? – сказала удивленная Аманда. – Но ведь вы совсем старая! Я хочу сказать, – исправилась она поспешно, – вы же не несовершеннолетняя. Интересно, почему бы вам не сказать тем, кто вас ругает, не лезть не в свое дело.

– Боюсь, у меня недостает мужества, – печально сказала Эстер.

– Как у моей тети, – кивнула Аманда. – У нее тоже нет мужества, и она позволяет дедушке грубить ей, что выводит меня из терпения, ведь всегда можно добиться своего, только нужна решительность.

– Разве? – с сомнением произнесла Эстер.

– Да, хотя иногда, надо признать, приходится прибегать к отчаянным мерам. И никакого смысла морочить себе голову соображениями приличия, – добавила она с оттенком вызова, – потому что, мне кажется, если никогда не делать ничего, что не было бы совершенно прилично и пристойно, у тебя будет самая скверная жизнь, без приключений, без романтики, без ничего!

– Увы, это совершенная правда, – снова улыбнулась ей Эстер. – Но это не для вас, как я понимаю.

– Нет, потому что я ужасно решительная. К тому же я придумала очень хороший план кампании, и если вы свято пообещаете не пытаться его расстроить, я вам про него расскажу.

– Не думаю, что я смогла бы расстроить чьи-нибудь планы, – задумчиво сказала Эстер. – Конечно, обещаю, что не стану пытаться!

– Или расскажете всем другим? – обеспокоено спросила Аманда.

– Моей семье? О нет! Успокоенная, Аманда села рядом с ней и во второй раз в этот день изложила историю своих приключений. Леди Эстер сидела, положив руки на колени и не спуская заинтересованных глаз с оживленного личика рядом. Несколько раз она моргала, однажды от удивления издала вибрирующий смешок, но пока Аманда не добралась до конца своего повествования, никак не комментировала, а потом сказала только:

– Какая вы храбрая! Я надеюсь, вы сможете выйти замуж за вашего бригад – майора, потому что я уверена, вы просто созданы, чтобы быть женой солдата. Знаете, я думаю, ваш дедушка дал бы свое согласие, если бы только вы решились подождать еще немного.

– Я уже прождала очень долго и теперь твердо решила выйти замуж, чтобы иметь возможность сопровождать Нейла в Испанию, – заявила Аманда с упрямым видом. – Осмелюсь сказать, вы думаете, что это очень дурно с моей стороны и что я должна слушаться дедушку, и может быть, это так и есть, только мне ничего не нужно, кроме Нейла, и я не поеду смиренно домой, что бы мне ни говорили! Эти слова были изречены с вызовом, но Эстер только сказала:

– Это очень трудно – знать, как лучше всего поступать. Вы не думаете, что, может, вам стоило бы послать за Нейлом? Аманда покачала головой.

– Нет, потому что он бы отвез меня обратно к дедушке, и нельзя рассчитывать, что дедушка будет настолько благодарен, чтобы дать согласие на брак. На самом деле он вполне может подумать, что я все это подстроила вместе с Нейлом, и это будет конец! Он, конечно, сначала так и подумает, но когда обнаружит, что Нейл не больше знает, где я, он поймет, что это не так. И кроме того, так он будет беспокоиться обо мне гораздо больше, и это хорошо. Эта безжалостная речь вынудила Эстер выразить слабый протест, но он был прерван стуком в дверь. Вошла Поуви со страдальческим выражением на лице, неся платье розового шелка, перекинутое через руку. Эстер встала: