Анна Альварес - Мудрость любви

– Если я тебя догоню, ты меня поцелуешь! – крикнул Фабиу, подхлёстывая своего жеребца, который и так уже стремительно мчался вслед за Ураганом.

Но где ему было того догнать? Он и не догнал бы никогда, если бы... если бы не досадная случайность. Ирис кубарем скатилась с лошади, и Ураган встал как вкопанный. Испуганный Фабиу подскакал к ней, спешился и обеспокоенно спросил:

– Что с тобой? Жива? Ушиблась?

Ирис лежала неподвижно – она была потрясена, она всё поняла: у Педру ночевала Элена, это её духами пропахла его подушка!

– Тебе больно? – встревоженно и нежно продолжал Фабиу. – Сейчас я возьму тебя на руки и отнесу...

– Ещё чего! – возмутилась Ирис, подскочив как пружина. – Не родился ещё тот мужчина, который будет носить меня на руках. То есть родился, но не носит. И это вовсе не ты, Фабиу!

Увидев, что к ним приближается Педру, Ирис закричала:

– И твоя помощь мне тоже не нужна! Мне вообще никто не нужен!

Она вновь села на своего Урагана и понеслась в поля. Теперь ей тем более нужно было успокоиться.

Во второй половине дня, обретя хладнокровие, Ирис отправилась в город. Ей было необходимо повидать Элену и во всём разобраться.

Фред как раз выходил из квартиры, когда Ирис поднялась на площадку.

– Элена дома? – спросила она.

– Принимает душ, – ответил Фред. – Подожди, она сейчас выйдет. Дома больше никого, так что захлопни дверь.

– Ага, непременно, – пообещала Ирис, входя в пустую и такую знакомую квартиру.

Элена, прекрасно выспавшаяся, свежая после душа, всё ещё наслаждалась тем телесным комфортом, который приносят особенно удачные любовные ночи. Ирис, сидевшая в гостиной, была для неё большой неожиданностью.

– Что ты тут делаешь, Ирис? – спросила Элена.

– Ты провела ночь на конном заводе, это правда? – сурово, как судья, спросила девушка.

– Правда, – внутренне засмеявшись, ответила Элена.

– Ты была с Педру? – продолжала свой допрос Ирис.

– Ирис, милая, что за нелепые вопросы? Я не обязана ни перед кем отчитываться, а тем более перед тобой. И скажи, как ты попала в мой дом, по какому праву чувствуешь себя тут хозяйкой?

Элене был неприятен этот разговор. Она прекрасно помнила, как Ирис ссорилась с Камилой и как была недоброжелательна, когда та заболела. Неудивительно, что Элене совсем не хотелось посвящать эту девочку в свои тайны и что-то объяснять ей. Больше того, Элена просто боялась сглазить то хрупкое, эфемерное, что поселилось в ней и, должно было превратиться для неё и для Камилы в новую жизнь.

А Ирис была погружена в собственные переживания.

– Элена, я люблю Педру, и ты это знаешь. Ты – моя сестра, и никого ближе на этом свете у меня нет. А ты, ты спала с ним! Я почувствовала запах твоих духов на его подушке. Но я не хочу в это верить! Я всегда защищала тебя! И если ссорилась с Камилой, то только потому, что она тебя обидела, причинила тебе боль. А ты? Ты же не могла причинить боль мне! Я не верю в это, Элена! Посмотри мне в глаза и скажи, что была там, но просто прилегла отдохнуть!

Элене стало жаль эту девочку, которая мучилась своей выдуманной, а может быть, и невыдуманной любовью.

– Мы разговаривали, Ирис. Мы же с Педру двоюродные брат и сестра, мы родственники, у нас накопились темы, которые нам нужно было обсудить.

– Ты мне врёшь! Я тебя ненавижу! – закричала Ирис с присущей ей истеричностью и сразу перестала быть трогательной для Элены. Она вспомнила те вспышки бешенства, скандалы, неприятности, какие причиняла эта неврастеничка всем окружающим, и лицо её приняло суровое выражение.

А Ирис продолжала кричать:

– Ты предала меня! Меня, свою сестру! Ничтожество! Гадина! Я больше знать тебя не хочу! Ни тебя, ни твоё семейство, семейство гадов и предателей! Я поняла, почему мой отец выгнал тебя двадцать лет назад! Он отлично знал, что ты – змея подколодная! Мне понятно, почему заболела Камила! Это кара! Кара! Кара!

«Ещё накаркает что-нибудь», – невольно подумала Элена, поднялась, взяла истерически кричащую сестру за плечи и повела к двери, обращаясь к Ирис:   

– Успокойся, возьми себя в руки, успокойся!

– Лгунья! Изменница! – продолжала кричать Ирис. – Ты расплатишься горькими страданиями за то, что сделала! Да! Ты будешь страдать! Будешь! Будешь!

Зилда, вернувшаяся от Камилы, которой она ходила помогать, застала скандал в полном разгаре.

– Если можешь, избавь меня от неё, – попросила Элена Зилду. – Я больше не могу её слушать.

Она закрыла за собой дверь своей комнаты, а Ирис прокричала Зилде:

– Правда-то глаза колет! Я сказала, что она переспала со своим двоюродным братом Педру! И пусть все знают, какая она гадина и изменница!

Зилда стояла, приоткрыв рот. Она давно уже держала Ирис за ненормальную и только подивилась терпению Элены.

Ирис с сердцем захлопнула дверь. В ней клокотали обида и ярость. Они искали себе выхода. Отправиться в таком состоянии обратно домой она просто не могла. А куда? Не так-то много было у неё в городе знакомых. И тут её осенила счастливая мысль, которая её разом успокоила.

Спешить ей было некуда, и она медленно двинулась к книжному магазину Мигела. К концу дня там царило особое оживление: молодёжь собиралась после рабочего дня кто куда. Сеса с друзьями – в кино. Паулу назначил свидание Изабел, и прихорашивался перед зеркалом. Ирис увидела Алекса, который с недавних пор ушёл с конного завода и стал работать в этом магазине. Кроме всего прочего, он оказался хорошим организатором, поэтому быстро нашёл общий язык с Аной, которой очень нужен был помощник, потому что Мигел всё больше отходил от магазина – его время целиком поглощала издательская деятельность.

– Ну и как тебе тут живётся? – поинтересовалась Ирис, когда вся молодёжь разлетелась и они остались с Алексом одни, сидя за столиком в кафе. Алекс не собирался никуда уходить, наоборот, перекусив, он намеревался приняться за работу, потому что для него и для Аны рабочее время только начиналось: подсчёты, итоги дня, список дел на завтра – они всё выверяли вместе, но Ана ещё не вернулась из банка, куда отвозила по четвергам деньги.

– Прекрасно, – ответил Алекс, сказав это совершенно искренне.

– А ты не жалеешь о конном заводе? – спросила она.

– Нет, – сказал Алекс. – Знаешь, наступает час, когда понимаешь, что прошлое больше не подпитывает твою жизнь, и тогда приходит время перемен. У меня наступило именно такое время. Нельзя всю жизнь упираться в безнадежную любовь, нужно искать новую.

Ирис пожала плечами. Это было не её решение, она добьётся любви Педру во что бы то ни стало!

Звякнул колокольчик у двери, вошёл Мигел, и доброжелательно улыбнулся Ирис. Он испытывал симпатию к этой постоянно мятущейся натуре, которая никак не могла обрести покой. Поздоровавшись с Ирис, он обернулся.

– Как только Ана вернётся, пусть ко мне зайдёт, – попросил он и направился к лестнице, ведущей в его кабинет.

– У меня к тебе разговор, Мигел, можно? – спросила Ирис, направляясь вслед за ним.

– Конечно, – кивнул он. – Тогда я сам спущусь и поговорю с Аной позже.

Он усадил Ирис в кресло и спросил:

– Может, кофе хочешь? Или перекусить?

– Я перекусила у вас в кафе, – ответила Ирис. – Спасибо.

– Так о чём ты хотела поговорить со мной, Ирис? – спросил Мигел.

– Об Элене! – выпалила та. – Ты знаешь её лучше, чем я. Я хочу узнать твоё мнение о её предательстве.

По мере того как она говорила, брови Мигела ползли всё выше и выше.

– Об Элене? – переспросил он. – О её предательстве? Ничего не понимаю!

– Она предала меня, Мигел! Она провела ночь на конном заводе и спала с Педру, которого я люблю!

С тех пор как Камила и Эду зажили собственным домом, а Эстела только ночевала у себя в комнате, проводя всё время то в институте, то на выставках, Алма чувствовала себя осиротевшей.

Время от времени она устраивала вкусные ужины для Эстелы и Бенту, стараясь привадить поклонника Эстелы к дому, и всё допытывалась у племянницы, не собирается ли Бенту на ней жениться. Но Эстела от неё только отмахивалась.

– Бенту, как тебе известно, обучает меня искусству фотографии. Он собирается устроить выставку всех своих учеников, вот это я знаю точно! – отвечала она. – И мне нужно приготовить побольше работ, чтобы было из чего выбрать!

Словом, своя жизнь была у Эду, который так и не смог простить темпераментной тетушке её предложения отправить Камилу куда подальше – а он именно так расценил идею Алмы о поездке в Америку, – своя жизнь была у Эстелы, а у Алмы не было своей жизни. И она от скуки занялась проблемами Риты.

Та очень плохо себя чувствовала, и Алма считала, что причина недомогания Риты кроется в её моральном упадке.

– Ты постарайся найти этого парня, Данилу, – внушала Алма мужу, – и вправь ему мозги. Он должен признать ребёнка, как-никак мы отвечаем за Риту перед её родителями, она жила в нашем доме, а мы за ней не углядели.  

Данилу вертелся как уж на сковородке, ему эти разговоры были неприятны до крайности, и он увиливал от них, как только мог: погружался в бассейн с головой, прикрывал глаза, притворялся, что спит. Но Алма продолжала обрушивать на негодяя обманщика громы и молнии, всячески при этом накручивая Данилу.

Когда он мог, то пытался поговорить с Ритой, но она так же старательно избегала этих разговоров. Запирала дверь в свою комнатушку, как только слышала шаги Данилу, которые всегда узнавала безошибочно. Он начинал стучать, уговаривая:

– Рита! Открой! Нам нужно поговорить! Ну, Рита же! Не веди себя как девчонка!

Ответом на его уговоры было глухое молчание за дверью.