Ханна знала, что Грант живет в огромной квартире в пентхаусе. Она предполагала, что квартира окажется элегантной, даже роскошной… Но когда двери частного лифта, идущего в пентхаус, распахнулись, от того, что, она увидела, у нее перехватило дыхание.

Перед ней открылось огромное, облицованное мрамором фойе, освещенное сверкающей хрустальной люстрой, свисающей с потолка, высотой в три этажа. Ханна задрала голову. На стенах висели картины того рода, какие она видела только в музеях, а наверху, на уровне второго этажа, располагалась висячая галерея. Она опустила глаза и снова оглядела фойе, где в дальнем углу в великолепном одиночестве красовалась скульптура, похоже работы Бранкузи (Знаменитый французский (румынского происхождения) скульптор (1876-1957).).

— Надеюсь, ты не ожидаешь, что я перенесу тебя через порог (Старый обычай: молодожен вносит новобрачную в дом на руках.).

— Я слишком устала, чтобы играть в игры, — сказала она. — Если ты просто скажешь мне, где находятся мои комнаты…

— Апартаменты занимают весь третий этаж. Она обернулась к нему.

— Я сказала — мои комнаты, Грант! Ты обещал мне, что у меня будет собственная квартира.

— Я изменил свое намерение. — Его зубы обнажились в неприятной улыбке.

— Что ты хочешь сказать — изменил свое намерение? Ты не должен думать, что я…

— Добрый вечер, сэр. — Ханна обернулась. К ним, вежливо улыбаясь, направлялся дворецкий. — С возвращением домой! Особо приветствую вас, миссис Маклин.

— Привет, Ходжес. Как дела? — спросил Грант.

— Все хорошо, сэр. Позвольте взять ваш багаж?

— Только не мой, — быстро сказала Ханна. — Мои вещи отнесите в гостевую комнату, пож… — Она запнулась, когда Грант резко сжал ей руку.

— Отнесите все в мои комнаты, — процедил он сквозь зубы, — мы будем в студии. И позаботьтесь о том, чтобы нас не беспокоили.

— Я не пойду с тобой, — прошептала со злостью Ханна, но Грант, почти приподняв ее на пальцах, протащил сквозь фойе, потом через две резные двери, которые сами захлопнулись за ними.

Остановившись, он повернул ее к себе.

— Что это за представление ты устраиваешь? — потребовал он, с трудом сдерживая ярость.

— Я не буду спать в твоей постели, — ответила Ханна с такой же яростью, — и если ты хоть минуту будешь думать…

Она вскрикнула, с такой силой его пальцы впились в ее руки.

— Но ты, ты моя преданная жена. И содержания контракта следует твердо придерживаться, или ты забыла об этом?

— Ты не можешь заставить меня придерживаться этого смехотворного соглашения, и ты знаешь это!

— Нет?

— Нет! И если ты попытаешься…

— Я сказал тебе, золотце, чтобы ты поискала себе адвоката. И, черт побери, самого лучшего, потому что я буду драться с ним на каждом шагу. — Грант отпустил ее и пересек комнату. — А пока ты будешь подчиняться правилам.

— Правилам? — Она смотрела, как он распахнул дверки секретера из красного дерева, где находился встроенный бар со всевозможными напитками. — Каким правилам?

— В действительности, — сказал он, вывинчивая пробку из графина, — существует только одно правило. — Он плеснул янтарной жидкости в высокий граненый стакан, поднес к губам и отпил половину. — Ты должна помнить, кто ты…

— Женщина, которая хочет свободы! Ты тоже должен помнить это.

— Ты моя жена. И ты должна вести себя соответственно. Все время.

— Что это означает? Предполагается, что я должна делать реверансы? — Она подошла к нему. — Или просто низкие поклоны? — Она упрямо выставила челюсть. — Ты скорее дождешься, что ад замерзнет, чем…

— Ты никогда, слышишь, никогда больше не будешь устраивать подобной сцены. — Грант опустил свой стакан и схватил ее за плечи. — Ясно?

— Почему? — взметнула голову Ханна. — Или твое бедное «эго» настолько хрупко, что ты не можешь позволить, чтобы свет узнал, что наш брак вовсе не брак на самом деле?

— Должен сказать тебе, что мне безразлично, что думает свет.

— Или потому, что ты отказываешься смириться с тем, что хоть раз в жизни тебе не удается получить то, чего ты хочешь?

— Если мне не удастся, — сказал он спустя миг, — это будет не из-за недостатка попыток.

— Неужто ты в самом деле опустился так низко? Неужто настоять на своем так важно для тебя, что ты силой заставишь меня спать с тобой?

— Черт бы тебя побрал, Ханна, — он стиснул ее в руках, — черт бы побрал.

Он еще сильнее стиснул ее и прижал свои губы к ее губам. Его поцелуй был грубым, отражающим его злость, а не желание. Ханна отбивалась, пыталась отвернуть свое лицо, но он вцепился руками в ее волосы и удержал ее.

— Перестань делать вид, что ты кусок льда, черт возьми! Мы оба знаем, что это не так!

Он снова поцеловал ее, его губы вжались в ее рот. Она стояла абсолютно неподвижно, принимая его поцелуи, словно она была сделана из камня, стараясь, чтобы он не видел, как глубоко ее отчаяние.

И это был мужчина, который держал ее в объятиях и которого она, будучи невероятно глупа, думала, что любит…

Он освободил ее, оттолкнул от себя, глаза его были темными и холодными.

— Кажется, я был прав, Ханна, — сказал он. — Ты вообще не настоящая женщина.

Грант подошел к двери и толчком отворил ее.

— Ходжес! — позвал он. — Отнесите вещи моей жены в гостевые апартаменты.

Не бросив в ее сторону и взгляда, он исчез на лестнице.


Проходили дни и недели. Жизнь вошла в размеренное русло. Ханна вставала рано, завтракала в своей комнате, затем придумывала способы, как убить время. Она бегала по музеям, по всевозможным выставкам, притворяясь, что это ей интересно. Но ее вообще-то мало что интересовало. Да и как можно было интересоваться чем-либо, когда живешь, словно пленница, даже если твоя тюрьма — чудесный пентхаус, заполненный всякими изумительными вещами.

Однажды позвонила Салли, и они договорились вместе позавтракать. Но обычное хихиканье Салли только ужасно нервировало ее, пока наконец Ханна с отвращением не отшвырнула свою салфетку.

— Господи, — спросила она с недоумением, — что с тобой?

— Ладно… ладно, теперь все по-другому, не так ли? Ты уже больше не Ханна Льюис, а Ханна Маклин, и…

— Это чепуха. Я все та же, та же, что всегда.

— Ну конечно, — согласилась спустя некоторое время Салли, — та же, что и всегда.

Но больше они не встречались. , И это было хорошо, понимала Ханна, не потому, .что изменилось ее положение, но потому, что рано или поздно Салли, конечно же, догадалась бы о том, что уже заметила сестра Гранта. Они провели с Мэрилин и ее мужем только один вечер, после чего Мэрилин добродушно пригрозила, что укажет им на дверь, если Грант и Ханна еще раз появятся у них на ужине в таком настроении. Разумеется, Мэрилин почувствовала, что между ее братом и его молодой женой не все в порядке.

— Грант может быть очень трудным человеком, — мягко сказала Мэрилин, когда они с Ханной пошли укладывать Томми в постель.

Ханна подняла льва Брайена и рассеянно перебирала его гриву, собираясь с ответом и глядя, как Мэрилин наклонилась и прижалась губами к спутанным кудряшкам своего сына. У нее сжалось сердце. Да, подумала она, ты права. Твой брат женился на мне только для того, чтобы иметь ребенка. И… и я хотела бы иметь этого ребенка. Его ребенка. Гранта…

— Ханна? — Мэрилин выпрямилась и положила ладонь на руку Ханны. — У вас что-то не так?

Ханна заставила себя улыбнуться.

— Нет, ничего. Мы просто… мы просто учимся жить друг с другом. Ты знаешь, как это бывает.

Мэрилин кивнула.

— Если вы любите друг друга, все будет хорошо.

Но мы не любим друг друга, подумала Ханна. Ему я даже не нравлюсь. А я… я, конечно, не… не…

Внезапно на ее глаза навернулись слезы. Она поспешно отвернулась и вытерла их ладонью. Грант, Грант, подумала она.

И, словно ее мысли подтолкнули его, он появился в дверях. Они посмотрели друг другу в глаза, потом Ханна вздернула подбородок и прошла мимо него.

— Уже поздно, — сказала она, — и я устала. Я хочу домой.

Это был последний раз, когда они видели Мэрилин и ее семью. Грант был занят, как он говорил, слишком занят, чтобы бывать где-нибудь, кроме своего офиса или своей студии дома, но Ханна знала, что он просто старается избегать ее. Он начал тяготиться ее вторжением в свою жизнь. Он женился на ней с одной целью, а она не выполнила своей обязанности. Несмотря на скрытые угрозы, которые он высказал в первый вечер, он не пытался силой затащить ее в свою постель.

Ханна была убеждена, что только нежелание признать, что он совершил ошибку, убедив ее выйти за него замуж, удерживало Гранта от того, чтобы отпустить ее.

Они теперь разговаривали друг с другом только на людях, когда она сопровождала его на деловые обеды или разыгрывала роль хозяйки в доме. Она даже позволяла Гранту слегка обнимать ее за талию и улыбалась приветливо, когда его губы касались ее щеки.

Если не считать таких вечеров, они виделись крайне редко.

Это похоже, подумала она однажды после очередного пустого дня, как если бы она перестала существовать для него. И это замечательно для нее. Это означает, что теперь в любой день Грант может позвать ее в студию, уставиться на нее своим нервирующим взглядом и сказать, что этому невозможному маскараду наступил конец.

Именно этого она и хотела. Именно этого. Но почему же тогда эта мысль повергла ее в такое отчаяние?

— Миссис Маклин?

— Да, Ходжес.

— В ваше отсутствие, мадам, звонил мистер Маклин. Он велел передать вам, что приведет к ужину несколько гостей.

У Ханны сразу испортилось настроение. Еще один вечер с гостями, который надо провести с искусственной доброжелательностью. От этой мысли она почувствовала себя совершенно опустошенной. Ей становилось все труднее и труднее улыбаться и притворяться в присутствии посторонних.