— Дом, — сказал он, и она услышала возбуждение в его голосе. — Вот он, Ханна. Прямо впереди.

Дом стоял в уединении на отвесной скале над ними, с густой зеленью горы позади, и смотрел вниз на долину, расположенную в тысяче футов под ним. Дом был отделан белой штукатуркой, с крышей из красной черепицы и красными жалюзи, и Ханна признала, что она никогда не видела более красивого места.

— Ханна, — Грант откашлялся, — будь честной. Как он выглядит? — Она перевела взгляд с дома на него. Как мечта, подумала она, как совершенное место для того, чтобы быть с мужчиной, которого обожаешь.

— Скажи мне, что ты думаешь? — Он протянул руку и убрал прядь темных волос со щеки. — Тебе нравится?

Она ничего не ответила. Месяц, подумала она, четыре долгие недели в этом прекрасном месте с Грантом.

— Я хочу, чтобы тебе здесь понравилось, — прошептал он. — Ханна?

Ледяная рука страха охватила ее грудь, страха не от человека рядом с ней, но от неизвестности, которая была впереди. Она отпрянула резко назад, прочь от убаюкивающего тепла его руки.

— Пожалуйста. — Она перевела дрожащее дыхание. — Давай уедем назад…

— Ханна, Ханна, послушай…

— Не заставляй меня оставаться с тобой, Грант. Отпусти меня. Дай мне уйти от этого… этого кошмара.

Их глаза встретились, ее — наполненные мольбой, его — серые и ничего не выражающие. Затем медленно холодная улыбка появилась на его лице.

— Ты разбиваешь мне сердце, — сказал он саркастически, и автомобиль двинулся вперед.

Домоправительница и повар представились, а затем удалились, оставив Гранта и Ханну самостоятельно обследовать дом. Яркая мексиканская плитка покрывала полы: ручной работы одеяла висели на выбеленных стенах, комнаты были просторные и прохладные благодаря жалюзи, опущенным для защиты от полуденного солнца. Все комнаты выходили в заполненный цветами и зеленью общий зал, где миниатюрный водопад брызгал на покрытые мхом камни в бассейне, устроенном словно в скалистой местности среди холмов.

В доме было четыре спальни, каждая с отдельной собственной ванной.

— Какую ты предпочитаешь? — спросил Грант.

Более чем когда-либо казалось необходимым выбрать самую дальнюю, чтобы быть подальше от него.

— Я… я думаю, мне нравится эта, — сказала она, выбирая ту, в которой они находились.

— Чудесно. Я внесу вещи. Повар уже приготовил ланч.

Она вышла в зал и сделала вид, что смотрит на цветы. Что-то случилось в те последние мгновения в машине, но что?

— Сеньора? — Ханна очнулась. В дверях стояла, вежливо улыбаясь, домоправительница.

— Я распаковала ваши вещи, сеньора. Надеюсь, я уложила их по вашему вкусу.

— Спасибо. Уверена, что все прекрасно.

— Сеньор просил меня сказать вам, что присоединится к вам для ланча через несколько минут.

— Я… я не очень голодна. Тепло… долгая поездка… — Ее голос поник. — Не будете ли так добры сказать сеньору, что я пошла вздремнуть?

Скажите ему… скажите ему, что я увижусь с ним позднее.

В своей комнате она легла на кровать и уставилась в потолок. Гнев, обуревавший ее последние несколько часов, вдруг пропал, оставив внутри пустоту. Она чувствовала себя уязвимой, даже напуганной, как если бы ее мир собирались перевернуть вверх ногами.

Послышался легкий стук в дверь.

— Ханна? — Дверь открылась, и Грант шагнул в комнату. Ханна зарылась в подушки. — Эстрелла говорит, ты заболела.

— Нет. Просто… просто немного устала.

— Принести тебе что-нибудь?

— Ничего, спасибо.

— Аспирину, быть может. Или кофе?

— Я просто хочу побыть одна. — Ханна покачала головой.

— Прости меня, — сказал Грант натянуто и вышел.

Она закрыла глаза и долго лежала так, безуспешно пытаясь выбросить из головы мысли. Она чувствовала себя напряженной, как сжатая пружина. Через некоторое время она встала, подошла к окну и раздвинула жалюзи. Ее пристальный взгляд остановился на бассейне. Он выглядел прохладным и зовущим, и она подумала, что хорошо было бы почувствовать, входя в воду, как исчезает тревожная энергия, накопившаяся внутри.

Она быстро прошла к шкафу для одежды. Эстрелла рассортировала и тщательно разложила ее вещи. Ханна взяла белый бикини, довольно скромный по существующим стандартам, но все же более откровенный, чем любой другой, который когда-либо был у нее.

— Ты будешь выглядеть в нем великолепно, — уверяла сестра Гранта.

Она тихо вышла из спальни. Выложенный плитами пол был теплым под ее босыми ногами; когда она вошла в воду, казалось, шелк коснулся ее кожи. Она без конца плавала кругами до тех пор, пока не почувствовала, что по телу побежали мурашки. Тогда она выбралась из бассейна и растянулась в шезлонге.

Солнце было жаркое. Очень жаркое. Через некоторое время Ханна закрыла глаза.

…Руки, обвившиеся вокруг нее, их прикосновение, легкое, но возбуждающее. «Ханна». Руки, поворачивающие ее, поглаживающие ее по коже. Дыхание, шепчущее в ее волосы, губы, прохладные и сладкие, против ее губ. «Ханна, дорогая».

— Ханна, Ханна.

Ее глаза открылись. Грант сидел в шезлонге рядом с ней и держал ее руку в своей. Его загоревшее голое тело было около нее, а лицо так близко, что она могла чувствовать его дыхание на своей щеке.

— Грант? — прошептала она.

— Да, — у него был мягкий и глубокий голос. — Ты грезила.

Она сухо глотнула. Ей показалось, что во сне прошли дни, а не минуты.

— Я, должно быть, крепко спала.

— О чем ты грезила?

Их глаза встретились. Я грезила о тебе, Грант, подумала она, о тебе, Грант…

— Ничего особенного, — сказала она осторожно.

— Правда? — Он улыбнулся ей в глаза. — Тогда почему ты издавала тот маленький звук?

Она очень смутилась, делая вид, что не понимает, о чем он говорит.

— Я не знаю, — сказала она. — Я просто спала и… и… — Она замолчала. Он был очень близко от нее, слишком близко. Его кожа слабо пахла солнцем и потом — запах более крепкий и чувственный, чем любой другой.

Она перевела дыхание и изобразила улыбку на лице.

— Мне снилось, что… что я пила из высокого стакана ледяную воду, — сказала она со слабой улыбкой.

— Я могу превратить этот сон в действительность. — Он улыбнулся и отодвинулся от нее. Когда он повернулся, в его руках оказался высокий запотевший стакан. — Будешь лимонад?

— О, да, — сказала она. — С удовольствием. Спасибо. — Она выпила полстакана. — Как раз то, что нужно, — добавила она весело.

— Да. — Он погладил ее руку своей, когда забирал у нее стакан. — Мне следовало предупредить тебя. Здесь солнце гораздо сильнее, чем дома.

Ханна кивнула. Почему он продолжает сидеть около нее? Почему не встанет и не сядет на другой шезлонг или не спустится в бассейн?

— Ты… ты уже был в бассейне?

— Нет, еще нет.

— Ты должен попробовать. Вода чудесная, очень прохладная и… и…

Она бормотала словно идиотка. Нет, так больше продолжаться не может. Ханна встала.

— Думаю, мне надо пойти внутрь. Я…

— Зайди сначала в бассейн.

Она посмотрела на него, когда он поднялся на ноги. У нее в горле пересохло. Как он прекрасен! Теперь она могла его лучше рассмотреть, чем утром, когда он стоял у окна обмотанный полотенцем. На нем были облегающие черные плавки, позволявшие видеть его узкие мужские бедра, живот, плоский, как стиральная доска, округлые выпуклости, которые составляли его мужское достоинство.

— Ханна? Ты вся покраснела, — сказал он мягко.

— Грант…

— Это жара. Солнце. — Он улыбнулся и протянул к ней руку. — Поплавай и охладись, перед тем, как пойти внутрь. Ты сразу почувствуешь себя лучше.

Она вложила свою руку в его и позволила ему подвести ее к каменным ступенькам, которые вели в воду.

— Ты можешь идти, — сказала она с мимолетной улыбкой, когда вода дошла ей до пояса, — я умею плавать.

— Зайди немного поглубже, — сказал он мягко и повел ее туда, где каменный выступ образовывал риф, через который вода переливалась в бассейн. Вода мягко охватила ее, когда он подвел ее под прохладный водопад. — Тут. — Он улыбнулся. — Здорово?

— Да. Очень.

— Твои волосы намокают, — сказал он. Она засмеялась, что удивило даже ее саму.

— Ну и пусть, — сказала она, откидывая голову назад и закрывая глаза. Грант был прав: вода оказывала чудесное действие на нагретую кожу.

— Ханна. — Она открыла глаза. Грант наблюдал за ней, и, когда она увидела его лицо, дыхание у нее перехватило. Его глаза были, как обсидиан, его рот был, словно глубокий разрез на напряженном лице. — Ханна, — сказал он снова и вытянул одну руку, очень медленно, и провел ею вниз по мокрым волосам к ее шее.

— Не надо. Пожалуйста.

— Ты знаешь, как ты прекрасна? — прошептал он. Его пальцы скользили по ее влажной коже, едва касаясь ее грудей.

— Грант. — прошептала она.

Она хотела сказать, чтобы он не делал этого, но не могла. Ее сердце прыгало, как будто она только что взобралась на гору пешком. Его пальцы были словно маленькие язычки пламени, когда они пробегали вниз по ее бедрам, и она чувствовала, что что-то растет внутри нее такое, что было сильнее ее желания остановить его.

— Хотел бы я знать, как ты выглядишь раздетой, — сказал он, и голос его был очень тихим, таким тихим, что она едва слышала его. — Я представлял себе твое тело, полноту твоих грудей. — Его рука погладила ее грудь, и она почувствовала, как ее соски мгновенно поднялись. — Я представлял себе сладостный изгиб твоих бедер, небольшую округлость твоего живота…

— Перестань, — дрожа шептала Ханна, — о, перестань…

Грант подошел ближе. Его руки прошлись по ее бедрам, огибая их, ощупывая ягодицы.

— Я не сплю ночью, думая о том, как это будет замечательно, когда мы наконец будем с тобой в постели. — Стон вырвался у нее из груди. Его руки легко прижали ее, он привлек ее к себе, и она с готовностью подчинилась, придвинувшись к нему так, что их тела соприкоснулись. — Ты откроешь мне всю себя? — Его голос лился на нее словно густой, вязкий мед. — Ты охватишь меня своими ногами и вскрикнешь, когда я войду в тебя…