— Что есть поцелуй? — вдруг спросил Родгар.

— Соприкосновение губ, — пролепетала девушка.

— И только? — Он коротко засмеялся. — Что ж, пусть губы соприкоснутся.

Он наклонился. Очень скоро Честити овладело странное чувство, что он играет с ее губами. По мере того как пощипывание и покусывание продолжалось, ноги слабели. Еще немного — и девушка обвила бы шею Родгара руками, но вовремя опомнилась, а когда в рот проник язык, она его вытолкнула.

И замерла в ожидании расплаты.

— Полагаю, большего мне не добиться, — с некоторым сожалением сказал Родгар, выпуская ее плечи. — Можешь быть свободна.

— Правда? — спросила она, отступая.

— Договор есть договор.

Честити потянулась к булавке с намерением вернуть ее. Маркиз остановил ее руку:

— Оставь на память. Если тебе кажется, что это незаслуженный дар, можешь заслужить его, ответив на один вопрос.

— Спрашивайте.

— Те, другие поцелуи, они были слаще?

— О да! — вырвалось у Честити, и она залилась краской.

— В таком случае… — маркиз отдал ей учтивый поклон, — в таком случае, миледи, желаю еще не раз напиться из этого источника.

Девушка бегом бросилась прочь.

Перед дверью спальни Хедерингтона она помедлила, переводя дыхание. Если Син воспользовался черной лестницей, он мог уже быть внутри, но даже если нет, сам хозяин дома мог улечься в свою постель — всего-то и нужно было потребовать запасной ключ.

К счастью, эта дверь не скрипела. Девушка на цыпочках переступила порог. Не похоже было, чтобы комнатой пользовались после ее ухода, и постель, давно уже разворошенная, оставалась пустой. Честити упала на нее ничком, дрожа всем телом. Ей хотелось заползти в темный угол и остаться там, пока она не придет в себя, но ничего не оставалось, как снова переодеться Чарлзом.

Извлечь подаренную Родгаром булавку оказалось не так-то просто — она запуталась в кромке. Нетерпеливо ее дергая, Честити краем глаза уловила движение, нервно глянула в ту сторону и увидела в зеркале себя. У нее был совершенно растерзанный вид: припухшие губы пламенели, парик сполз набок, пудра с него испятнала все, что только можно, сорочка заскорузла, груди без лифа вызывающе торчали вперед. Неужели эта неряха могла прельстить разборчивого маркиза Родгара? Нет, конечно. Тогда что все это значило?

В спешке сбрасывая женскую одежду, Честити ломала голову над сценой в холле. Что-то подсказывало, что на самом деле Родгара мало интересовали утехи, которые он пытался купить. Но тогда почему он упорно ее удерживал и так дорого заплатил за неудачный поцелуй?

Не находя объяснений, Честити все больше пугалась. В тот лондонский сезон ее, пожалуй, влекло к Родгару, но времена изменились, она не была больше леди на выданье, она была «пресловутая Честити Уэр». Теперь ее влекло к младшему брату Родгара — отношения, которые тот просто не мог одобрить. Нужно было поскорее убираться из этого дома.

К счастью, кувшин за ширмой был полон. Честити смыла пудру, пот и остатки пищи, потом, краснея, совершила более интимный туалет. В эти минуты ей впервые пришло в голову, что близость с мужчиной нередко ведет к беременности. Это окончательно выбивало из колеи.

Что делать? Почему она не подумала об этом раньше? Отец убьет ее!

Честити судорожно прижала ладони к животу, потом отдернула. Син, рыцарь в сияющих доспехах… Как он поступит? Женщина, с которой он провел ночь, была особой безнравственной, но вдруг, невзирая на это, он сочтет, что беременность обязывает его к браку? Это сломает ему жизнь. Нет, ни за что! Нельзя, чтобы ее беспечность поставила точку на его карьере, стоила ему титула и наследства.

Бежать, и немедленно!

Парик перекочевал назад — на деревянную болванку, одежда и маска — в гардероб. С минуту девушка крутила в руках драгоценную булавку. Это был дар, сделанный от души, его хотелось сберечь. Честити закрепила драгоценность на окантовке одежды — в худшем случае ее можно будет обменять на кров и пищу.

Когда мужской паричок и треуголка вернулись на голову, вернулся и юный Чарлз. Глядя в зеркало на этого симпатичного, скромного паренька, Честити не могла не вспомнить распутницу Хлою, с ее затуманенными от страсти глазами, с ее бесстыдно податливым телом. На миг ей показалось, что эти два образа слились…

Однако, собираясь в таком темпе, она неминуемо наткнется на Сина! Девушка заторопилась. В карманах алого мундира нашлось немного денег. Она честно поделила их пополам, потом в сентиментальном порыве уткнулась с мундир лицом, чтобы вдохнуть дорогой запах.

Боже, о Боже, как покинуть его? Как остаться с ним после этой ночи?

Теперь уж никак нельзя было выдать свое подлинное имя, происхождение, а главное — пол. Предстояло и дальше плести сеть обмана. Это казалось невыносимым.

А вдруг Син всерьез увлекся таинственной незнакомкой, с которой ему по чистой случайности довелось провести ночь? Достаточно вспомнить, как настойчиво он пытался раскрыть ее тайну. Что, если ему вздумается разыскивать свою Хлою?

Ну и пусть! Сегодня Хлоя исчезнет, а заодно и Чарлз.

Девушка выпрямилась, пронзенная неожиданной мыслью. Чарлз не может, не должен исчезнуть! Если это случится, Син сопоставит факты и все поймет!

С минуту она стояла, прижимая к щекам ледяные ладони, потом принялась беспокойно расхаживать по комнате. Что делать? Бежать или остаться? Что чревато худшими последствиями? Ей самой уже ничем не поможешь. Иное дело — Син…

Честити остановилась на полушаге — решение было принято. Конечно, она останется. Спектакль продолжится, чтобы сбитый с толку Син не совершил какого-нибудь опрометчивого поступка.

Деньги снова перекочевали в карман мундира, а Честити внимательно изучила собственное отражение, чтобы убедиться, что и намека на Хлою не осталось в ее внешности. Губы, пожалуй, выглядели полнее и ярче, но и только.

Внезапно она сообразила, что развилка ног выглядит чересчур плоской для юноши. Опыт прошедшей ночи говорил, что это, как ничто другое, отличает мужчину. До сих пор это как-то сходило, но тем важнее было принять меры теперь. Если Син что-то заподозрил, следовало поскорее разубедить его.

Поразмыслив, девушка порылась в саквояже: где-то в самом низу оставалась шерсть, что пошла на фальшивую грудь. Она скатала валик, вспоминая Сина в разные моменты ночи и прикидывая возможный размер. В расслабленном виде мужская плоть невелика, даже учитывая все ее детали, и это как раз то, что нужно. Совсем ни к чему, чтобы Чарлза сочли вечно возбужденным.

Честити опустила руки и задумалась. Как несправедливо устроена жизнь! Почему им с Сином нельзя быть вместе? Может, судьба даст им шанс, если пустить в дело список собранных имен? Или разыскать подкупленного отцом доктора? Или так припугнуть Генри Вернема, чтобы признался в обмане? Нет, это все лишь праздные размышления! Даже если случится все это, вместе взятое, свет никогда не примет ее обратно. Опорочить имя легко, обелить — почти невозможно.

Вспомнив про свою задачу, девушка затолкала шерсть в бриджи, оглядела себя и удовлетворенно кивнула. Если у кого-то и возникнут сомнения, довольно будет посмотреть на нее или даже дотронуться, чтобы они развеялись. Честити очень надеялась, что это сработает и в случае с Сином.

Когда с преображением в Чарлза было покончено, она еще больше разворошила постель, как если бы спала в ней, и уселась в кресло. Долго ждать не пришлось — скоро в дверь постучали. Убедившись, что это Син, Честити открыла ему, сильно нервничая. Какой он бросил взгляд, когда вошел, не слишком ли пристальный? И это желание броситься ему на шею!

— Надеюсь, мой юный друг, ваша ночь прошла спокойно?

— Вполне. А ваша? Отнюдь нет, не так ли?

— С чего вы взяли? — осведомился Син, глядя из-под век, тяжелых от недосыпа.

— Вы провели ее где-то вне этой комнаты, — сказала Честити с легким, но заметным неодобрением, как и следует порядочному молодому человеку. — Нетрудно предположить, что нашлась иная постель, больше вам по вкусу. Что бы вы в ней ни делали, но только не спали, это совершенно очевидно.

— Мне не удалось всласть выспаться, — признал он, переодеваясь в мундир. — Но ведь это не страшно, правда? Если в дороге мне случится задремать, прошу вас, мой целомудренный друг, направить меня к Мейденхеду.

Как ни глупо это было, Честити залилась краской. Если учесть, что означало название города, Син сказал что-то вроде «невинный мой, позволь лишить тебя невинности». Она уткнулась носом в саквояж, куда укладывала его костюм. В кармане зашуршала записка. Выходит, Син ее не прочел? Как же быть? Если они столкнутся с Родгаром…

— Вы забыли что-то в кармане, милорд.

— Что именно? — Син принял листок и с удивлением прочел. — Ну надо же!

— Что-нибудь важное?

— Родгар здесь!

— Это от него?

— Не говорите ерунды! Кто-то хотел предупредить меня о его появлении.

— Это усложняет дело?

— Нет, — ответил Син убежденно, — но Родгар мог наведаться сюда только в поисках меня. Он буквально дышит нам в затылок!

— Зачем ему это нужно?

— Все за тем же: Родгар не может не вмешиваться. — Син оправил мундир и со стуком захлопнул саквояж (он явно был раздражен, как каждый раз при упоминании о брате). — Готовы? Тогда идемте!

Так с поразительной легкостью Честити вернулась в ту часть пьесы, где у нее была мужская роль. От Хлои остались лишь воспоминания и тень ревности к этой распутнице, присвоившей Сина на целую ночь. Получалось, что она ревнует к себе самой, — редкостная нелепость. Размышляя над этим, Честити чуть не прозевала, как Син направляется к парадной лестнице.

— Стойте! Спустимся по черной!

— Как грабители? — хмыкнул он. — Ну нет! Мы здесь на законных основаниях.

— А что ваш брат?

— Брат? — Син выпятил челюсть. — Я не собираюсь из-за брата прятаться по углам.