— Трахни меня, малыш. Трахни меня как животное, — я оседлала его, и он начал целовать и кусать мою грудь, не только соски, но и вокруг. Было больно, я несколько раз вскрикнула, но притягивала его голову ближе и шептала, — Сильнее, оставь следы от укусов, сделай мне больно, Рэй. — и он это делал, мне казалось, что он прокусывает мою кожу до крови, я кричала, боль была почти невыносимой, но я, все равно, умоляла его потому, что эта боль посылала искорки тока мне между ног, и я стонала и кричала, и хотела еще боли, и еще наслаждения.

Гибсон поднял меня и поставил на четвереньки на кровать, потом замахнулся и шлепнул по попе. Я крикнула, и он погладил меня по тому месту, куда ударил. Потом снова шлепок, было очень больно, но я возбуждалась все больше и больше от нее.

— Моя ненасытная девочка, — сказал он и шлепнул несколько раз по одному и тому же месту. — Хотела сбежать от меня? — шлепок, шлепок, еще шлепок, — Думала, я не найду тебя и не оттрахаю твою киску? — шлепок, еще раз, по одной, потом по другой, шлепок, шлепок, — Думала, сможешь трахаться с кем-то другим? — шлепок, еще шлепок, — А, рыжая? Думала, я тебя не найду? — шлепок, шлепок, шлепок, еще шлепок, — Ты решила поирать со мной? — шлепок, еще шлепок, — И сколько ударов ты насчитала?

— Двадцать, сэр, — ответила я, глотая собственные слезы и крики. — Двадцать ударов, сэр.

— Хочешь еще? — шлепок, шлепок, еще шлепок, то по одной, то по другой, снова несколько шлепков.

— Да, сэр, еще пожалуйста. — я ждала этих шлепков больше, чем мои легкие кислорода. Господи, я так соскучилась по Рэю, по его играм, по его рукам, по всему, что касалось его.

— Ты такая мокрая, рыжая. — сказал он, проводя рукой по моим распухшим половым губам. Потом просунул в меня пальцы и несколько раз вышел и вошел ими. Я стала еще больше мокрой. Я начала протяжно хныкать и подставлять ему мою киску, я хотела большего. Он поднес свои пальцы ко рту и сказал. — Ты такая вкусная, — он снова просунул в меня пальцы и поднес уже к моим губам. — Попробуй какая ты вкусная после того, как тебя хорошо отшлепают, но я уверен ты будешь вкуснее, если отшлепать твою киску, а не попку. — и я замерла, она сказал «киску»? я этого не выдержу. Это же очень больно. — Что скажешь, детка?

— Я… я не знаю… — ответила я, а потом добавила, — Моя киска принадлежит вам, сэр. Это вам решать.

— Раздвинь ноги, — сказал Гибс, — Ты готова, детка? — спросил он, но, не дожидаясь ответа, шлепнул меня по киске так, что у меня чуть глаза из орбит не вылезли. Я вскрикнула, потом захныкала, у меня полились слезы, но следом, эта боль понемногу, начала превращаться в приятную пульсацию. Затем, он дал мне немного отдышаться и снова шлепнул по киске, и я крикнула, упала на простыни, сжала вместе ноги, это было очень обжигающе, да так, что все во мне начало не только гореть от возбуждения, оно начало плавится, я начала плавиться. Но Гибсон не дал мне придти в себя, как повернул на спину, раздвинул ноги и еще раз шлепнул по киске. Сейчас его ладонь накрыла и мой клитор, и я закричала, а потом начала дрожать всем телом, но снова я не успела опомниться, как Рэй вошел в меня на всю длину и начал вбиваться со всей силы. Я снова вскрикнула, я почувствовала всю длину и толщину его огромного члена. Это так невыносимо, это настолько больно насколько приятно. Я хотела остановить его, и я хотела, что бы он продолжал. Я не могла понять своих чувств, не могла понять себя. Он трахал меня как животное, как дикий зверь. Его член утыкался мне в матку и каждый раз мне было невыносимо больно, но потом было приятно, было так хорошо, что я просила его о большем. Он не дал мне кончить, вышел из меня и снова поставил на чевереньки. Шлепок, еще шлепок, следом еще череда шлепков на обе ягодицы. Я слышала, как плакала, я чувствовала вкус свих слез на языке, но не просила его прекращать, я наоборот, умоляля о большем. Я хотела умереть от оргазма, который набирал обороты во мне. И я хотела утащить Рэя с собой.

— Стой, — крикнула я, — Стой.

Рэй остановился, он перестал шлепать, он даже не двигался.

— Детка, я… я увлекся… — говорил он, пока я пыталась отдышаться и взять себя в руки.

Я повернулась и встала перед ним. Потом сказала ему, — Ложись, — и он лег поперек кровати. Я оперлась на кровать руками и взяла его член в рот. Я снова сосала его, я снова хотела его вылизать и трахнуть ртом.

— Детка… ты меня нахер… угробишь… мать твою… — сквозь его и мои стоны слашала я. — Ты из меня всю душу вытрахаешь, рыжая… блядь… — его слова и его стоны меня возбуждали так сильно, что я начала делать это интенсивнее, я поглаживала его руками, я потом начала покусывать головку, и Гибс приподнялся на постели. — Ты точно меня убьешь своим ртом, рыжая.

Я оседлала Гибсона. Его член чувствовался очень огромным и, каждый раз, когда я опускалась на него, он приподнимал свои бедра и мы встречались где-то посередине. Он трахал меня, как самое настоящее дикое животное. Он входил так глубоко, что при каждом его проникновении я кричала, а под конец совсем охрипла. Я кончила очень бурно, я извивалась, я не могла найти себе места, меня всю трясло, слёзы все больше и больше катились по щекам, но Гибсона было не остановить. Он вбивался с такой силой, не давая мне даже вдохнуть, что следующий мой оргазм набирал такие обороты, что в какой-то момент все вокруг меня замерло, я упала на грудь Рэя, и укусила его за плечо, так сильно, что чуть не прокусила кожу.

Я не могла пошевелиться, казалось, что мое тело не пренадлежало мне. Было так хорошо, так уютно потому, что рядом был Рэй.

Гибсон

Меня разбудил звонок в дверь. Я вскочил и схватил пистолет, подошел к двери и посмотрел в глазок. Это был Джекс и Католик. Я открыл дверь.

— Тихо, рыжая спит. Что такого срочного? — спросил я. Ведь даже еще не наступило утро

— Серж звонил. — сказал Джекс

— И?

— Рэй, сынок, — начал Католик, — У них есть запись разговора, где ты угрожаешь убить Роуз, если она не уедет.

— Что за хрень?

— Он сказал, что если мы не отступим от своих принципов, они отправят этот разговор на все телеканалы и радиостанции. Все газеты напишут, что ты убил беременную женщину. А я не могу так легко тебя потерять, сынок. Поэтому я соглашусь с его условием, в обмен на твою свободу.

— Да ты охренел, Католик, — заорал я. — Наркота в нашем городе? Ни за что! Да я готов к пожизненному, но никакой наркоты тут не будет. Ты какого хрена вообще сдаешься, а? Эта запись незаконная, они ничего не докажут, мы все решим, понятно?

— Рэй, — я услышал голос рыжей, — В чем дело?

— Все в порядке, детка, иди спать.

Вики

— Новости дня: «- О, Гибс, спасибо…

— Но, у меня условие. Ты, никогда больше не приедешь в этот город, ты будешь держаться подальше от Ангелов и от меня. Никогда больше не попадайся мне на глаза, Роуз. Это твоё последнее предупреждение. Никогда не возвращайся. Я обещаю, что убью тебя, и я своё обещание сдержу». — эту запись прислали нам на телеканал анонимно, с просьбой быть бдительнимы и не позволять убийцам ходить спокойно в нашей демократичной стране. — говорила женщина из новостей, — Судя по всему, Рэй Гибсон, Вице-Президент байкерского клуба «Ангелов Ада», угрожал беременной женщине, хорошо известной в их кругу Роуз Бишоп. И через несколько часов, ее тело было найдено неподалеку от больныцы, из которой они вместе выходили, вот эти кадры сделаны камерами наблюдения больницы. На видео видно, как они стоят вместе и разговаривают. Но тут запись обрывается, нам сказали, что кто-то уничтожил записи, и по ним непонятно, что было дальше…

Я смотрела на эту женщину из новостей и ненавидела ее. Почему она представляет зрителям все в таком свете, как будто Гибсон виновен.

Я уже третий день одна в квартире Рэя. Полиция пришла с ордером на орест и забрала его в тюрьму до предъявления обвинений. Суд состоится на той неделе, и я очень надеюсь, что его оправдают потому, что верю, что он не убивал Роуз. Католик заплатил бешенные деньги всем, кто мог хоть как-то помочь оправдать Рэя. Мой папа поднял все свои связи и нашел самого лучшего и самого дорогостоющего адвоката страны. Мне не разрешали с ним видеться до суда, но адвокат успокаивал меня, говоря, что с ним все в порядке.

В день суда, я увидела, что Гибсон избит. Его лицо было похоже на мессиво, он еле передвигался. Господи. Кто-то добрался до него, но слава Богу он жив. Мама сжала мою руку и сказала,

— Он будет в порядке.

Началось слушанье. Прокурор предъявил обвинение, выставил Рэя каким-то убийцей-психопатом, но наш адвокат оказался не промахом. Все улики были сняты с дела потому, что были сделаны незаконно и ничего не доказывали, но потом запись с больницы он представил как улику, оправдывающую Рэя, потому, что на парковке стоял заведенный автомобиль какого-то пациента, и который снимал на видеорегистратор всю эту сцену, и было видно, что Гибсон и Роуз уезжают вместе. Потом с камер наблюдения банка было видно, что Рэй передает ей деньги и они расходятся. Гибсон садится в машину и уезжает, а Роуз звонит кому-то и переходит через дорогу. Как раз в том месте нет камер, и труп Роуз находят недалеко от того места.

В этом деле Рэя оправдали, но прокурор тут же навязал ему другое обвинение, в котором он признается мне, что убил Ричарда Саймонса и пятерых его друзей. Эта запись тоже была незаконной, так что наш адвокат подал на аппиляцию. Они хотели посадить Рэя, и они искали любые доказательства, что бы посадить его надолго. Это так глупо, это так невыносимо, слушания длились очень долго, почти два месяца. Прокурор не давал нам передохнуть, находя разные, как он считал, улики, но наш адвокат боролся до последнего. А в конце, в последний день суда, судья вынес приговор. Он выписал штраф в сто тридцать тысяч долларов, дал год в тюрьме и два условно.