– Я уж подумал, тебе надоело меня терпеть, а дело, оказывается, только в том, что ты не сможешь забеременеть и я, по-твоему, этого не понимаю?

– Да, – сказала я, слегка задетая тем, как легко Тэйлор говорит о таких вещах.

Он откинул голову на спинку дивана:

– Детка. Я все понимаю. Никаких проблем.

– Раз ты так говоришь, это как раз доказывает, что тебе понятно не все.

– Существует множество способов лечения. Если ни один не поможет, усыновим ребенка.

– Нет. – Я покачала головой. – Я же тебе сразу сказала: это все неспроста. Мы не сможем тут ничего изменить.

– Только не говори мне, что всерьез веришь в эту чушь… про наказание свыше.

Я едва заметно кивнула: теперь, когда Тэйлор высказал мою мысль вслух, она действительно показалась мне глупой.

– Детка, тебе не кажется, что ты уже достаточно наказана?

Слезы обожгли мне глаза. Конечно, разговор должен был получиться эмоциональным. Я это заранее знала, хотя и не представляла себе, чего ждать и к чему готовиться.

– Не рисуйся своим великодушием. Ты и так лучшее, что я видел в этой жизни. – Тэйлор крепко прижал меня к себе и поцеловал в макушку.

– А если я скажу тебе, что не смогу усыновить чужого ребенка? – спросила я, радуясь возможности не смотреть ему в лицо.

Тэйлор задумался:

– Мне это удивительно.

– Я знаю, ты хочешь детей. И они должны у тебя быть. Но я успела обо всем этом подумать и поняла: усыновление не для меня. Я буду слишком бояться. Слишком многое будет меня беспокоить: например, кто и почему отказался от малыша и что, если родные захотят его вернуть? Риск потерять ребенка во второй раз… Нет, я просто не смогу.

– Я об этом не думал с такой точки зрения.

– Знаю.

– Я понимаю тебя, но давай решать проблемы по мере их поступления.

– Это надо решить сейчас. Ты хочешь детей. Я не смогу забеременеть и не хочу усыновлять. Тэйлор, дело нешуточное. Если только говорить: «Поживем – увидим», – то потом может быть слишком поздно.

– Ты мне нужна.

Слезы брызнули у меня из глаз.

– Я хочу, чтобы ты некоторое время об этом подумал.

– Боже мой, Фэйлин! Неужели ты действительно считаешь, что мне есть о чем думать? Нет! Я от тебя не откажусь. А ты не откажешься от меня.

Горестно посмотрев на него, я покачала головой:

– Твои слова только доказывают, что ты не понимаешь серьезности ситуации.

– Я услышал твое предложение. И отвечаю «нет». Остаться вдвоем с тобой – для меня далеко не худший вариант.

Я всхлипнула:

– Именно из-за этого я и опасаюсь съезжаться с тобой. Я не должна была допускать, чтобы ты принял такое решение, не обдумав его как следует.

– А бросить меня ты, черт возьми, не опасаешься?

Тэйлор встал и несколько раз измерил шагами комнату. Остановившись перед диваном, он опустился на пол и притянул меня к себе так, что мои колени уперлись в его голую грудь.

– Этим ты меня бесишь, и в то же время я тебя за это люблю, – сказал он, покачав головой. – Ты должна знать: кроме тебя, мне ничего не нужно.

– А если потом ты пожалеешь?

Он побледнел:

– Ты же сказала, что не бросаешь меня! А на самом деле именно это и пытаешься сделать. Точнее, хочешь сделать так, чтобы я сам тебя бросил.

– Я хочу только, чтобы ты подумал об этом. Серьезно подумал.

– Фэйлин, зачем ты так себя ведешь? Может, тебе тоже надо кое о чем серьезно подумать? Наши отношения под угрозой, сирена уже воет. Остановись и поразмысли над этим хотя бы две долбаные секунды!

– Нам нужна пауза. Если потом ты не изменишь своего решения…

– «Потом» это, черт побери, когда?

С каждой секундой он все больше злился.

– Тэйлор…

– Пауза? Фэйлин, я не ребенок. Ты решила отослать меня, чтобы я думал о том, о чем ты хочешь, и так, как ты хочешь?

– Я понимаю: это выглядит не очень, но я просто боюсь, что мы совершим ошибку. Может, потом ты сам скажешь мне спасибо. Я не пытаюсь создать проблему, я…

– Хватит. Только не говори, что делаешь это из любви ко мне, а то я не выдержу.

Тэйлор встал и направился в спальню. Через несколько минут вышел оттуда в джинсах, черном флисовом пуловере и черно-серой шапке, натянутой до самых бровей. Увидев, что он обувается, я почувствовала себя виноватой.

– Ты уходишь прямо сейчас?

И чему я только удивилась? Конечно, он решил уйти. Что ему еще оставалось? Мои намерения были благими, а в результате наши отношения покатились под откос. Теперь я жалела о том, что затеяла этот разговор, хотя вроде бы заранее все взвесила.

Надев ботинки, Тэйлор запихнул грязную одежду в рюкзак, перекинул лямку через плечо и схватил со стола свои ключи.

– Ты этого хотела? – Одной рукой схватившись за дверную ручку, он направил на меня указательный палец второй: – Я еду домой и, вместо того чтобы устраиваться на стабильную работу, буду неделю думать. Потом вернусь, и ты извинишься передо мной за испорченные выходные, которых я ждал целый месяц. – Не оборачиваясь, он с порога сказал: – Люблю тебя.

Дверь захлопнулась так резко, что я зажмурила глаза. Упав на диван, я закрыла лицо руками. Возможно, Тэйлор был прав: я действительно его отталкивала. А теперь он ушел, и я почувствовала точно то же самое, о чем говорил Трэвис в день моего первого приезда в Эйкинс: я как будто медленно умирала и одновременно сходила с ума.

– Ненавижу тебя, – сказала я сама себе.

* * *

В понедельник утром я уныло спустилась по лестнице и, отказавшись от блинчиков, стала пить кофе. Мы с Тэйлором расстались чуть более суток назад, но я понимала: сколько бы времени ни прошло, тяжелое чувство, возникшее в тот момент, никуда не денется.

В обеденном зале никого не было, кроме Чака, Федры и меня. Пит с Гектором выглядывали из кухни через окошко. Пожилые супруги смотрели в мою сторону с одинаковым выражением участия. Чак тронул меня за плечо:

– До сих пор не позвонил?

– Вчера поздно вечером прислал эсэмэску.

– Ну и как он? – спросила Федра.

– Все еще думает.

– Ты сама, черт возьми, виновата: он не просил, чтобы ты его отпускала. И, сдается мне, вовсе этого не хотел.

– Дорогая, – произнес Чак с легким оттенком предостережения.

– Федра права. Он этого, наверное, не хочет. И тем не менее заслуживает.

– Эх, девочка! Совсем не этого он заслуживает. Он ведь такой добрый!

Взяв стопку меню, хозяйка удалилась на кухню, явно рассерженная. Я робко поглядела на Чака. Тот сказал:

– Федра желает тебе счастья. Ей больно смотреть, как ты портишь себе жизнь. Так… о чем говорилось в эсэмэске?

Я вынула телефон и вслух прочла сообщение:


Не могу поверить, что ты спустила в унитаз наш уик-энд и бросила меня из-за ничтожной вероятности того, что когда-нибудь я брошу тебя из-за того, что от тебя не зависит.


Следующая эсэмэска была такой:


Честно говоря, раньше я действительно не раздумывал о том, что у нас не будет детей, но раз ты настаиваешь, то, может, ты и права. Это важное решение, и я должен все взвесить, но выбрасывать меня на обочину было не обязательно.


Федра вернулась. Послание Тэйлора произвело на нее впечатление:

– Умный, паразит! Надо отдать ему должное.

– Что это значит? – спросила я устало.

В моей голове теснилось столько противоречивых мыслей, что я не смогла выспаться.

– Он по крайней мере притворяется объективным.

Мое лицо искривила хмурая гримаса. В этот момент вбежала Кёрби, и мы все дружно сделали вид, будто ничего не произошло. Однако она нас раскусила и каждую свободную минуту приставала ко мне с расспросами, как прошли выходные.

Бо́льшую часть смены все столики были заняты. Это помогало мне спасаться от любопытства Кёрби и разочарованных взглядов Федры. Но когда я проводила последнего посетителя и, усевшись на барный стул, принялась считать чаевые, подруга все-таки вывела меня из себя.

– Хотя бы скажи, кто на кого рассердился! – умоляюще воскликнула она.

– Ничего я не скажу! – рявкнула я в ответ. – Отстань!

Федра скрестила руки:

– Фэйлин, я хочу, чтобы ты меня выслушала. Тысячи пар не заводят детей по собственному выбору. Посмотри на нас с Чаком. Конечно, сейчас у нас есть ты и Кёрби, но мы и раньше были счастливы. Ты не обманываешь Тэйлора. Он знает, что его ждет. Но ты не должна ничего ему навязывать, даже если это кажется тебе правильным.

Кёрби уставилась на меня так, будто я горела:

– Бог ты мой! Фэйлин, ты что – беременна?

– Всем пока, – я схватила свои вещи и устремилась к лестнице.

Когда я приняла душ и залезла в постель, Тэйлор прислал сообщение. Я так заволновалась, что почувствовала тошноту. Но все равно прочла письмо:

День второй. Можешь не отвечать. Знаю: ты хочешь, чтобы я разобрался во всем объективно. Но я хочу покончить с этой фигней (пускай даже ошибусь – плевать), а ты заставляешь меня начинать сначала. Думал о тебе все выходные. Вчера было первое воскресенье за три недели, когда я не работал, но без тебя я провел его паршиво. Я и скучаю по тебе, и злюсь на тебя. Главное, не пойму, как ты могла подумать, что кто-то значит для меня больше, чем ты. Да, дети это важно. И вместе мы недавно. Но если я должен выбирать, то выбираю тебя.

Тэйлор сдержал свое обещание: думал над моими словами всю неделю. И каждый вечер писал.

День третий. Еще только вторник, а я уже чувствую, что съезжаю с катушек. Можешь не отвечать, но я черт знает как по тебе соскучился. Ни о чем другом не могу думать. Я не изменился, и мои чувства не изменились тоже. Эта гребаная неделя самая длинная в моей жизни, и я боюсь, что в итоге ты меня просто пошлешь. Ты так и сделаешь? Не отвечай. Поеду на пару дней к Томми, проветрю мозги.

На четвертый день Тэйлор долго не писал. Лежа в постели, я волновалась за него до тошноты. На грудь как будто давило что-то тяжелое. Эмоции, воюя друг с другом, выходили из-под контроля. Я не хотела потерять Тэйлора, но должна была его отпустить, в случае если ему потребуется что-то, чего я не смогу дать. Иначе мой эгоизм медленно отравил бы наши отношения.