В отличие от предложенной прогулки его прикосновение возбуждало. Всякий раз, оказавшись так близко к Левертону, Джиллиан понимала, как натянуты ее нервы.

Левертон с легкой усмешкой взглянул на нее.

— Насколько я понял, вы увлекаетесь историей.

— Увлекаюсь. Просто все, что моложе четырех столетий не кажется мне достойным интереса. В конце концов, я выросла среди римских руин, расположенных прямо в нашем саду. — Она беззаботно махнула рукой. — Если хотите произвести на меня впечатление, ваша светлость, найдите что-нибудь получше двух-трехсотлетнего пустячка.

— Мисс Драйден, в продолжение наших занятий позвольте указать вам на то, что юные леди обычно не пытаются оскорбить человека, сообщив ему, что предложенная ради их удовольствия прогулка — смертельная скука.

Она широко раскрыла глаза.

— А если это и вправду смертельная скука?

Он улыбнулся:

— До чего сложная ученица. Думаю, ответ вам уже известен.

— К несчастью, да. Я должна жеманно улыбаться и притворяться, что все просто прелестно, особенно джентльмен, который на самом деле зануден и скучен так, что и представить себе невозможно. — Джиллиан покачала головой. — Ничего удивительного, что столько английских девушек выглядят изнуренными и вялыми. Они умирают от скуки.

— Что ж, будем надеяться, что у вас появятся поклонники, которые не наводят такую тоску, — сказал он. — Наверняка найдутся один-два кавалера, отвечающие вашим стандартам, даже если у них нет привычки охотиться на бандитов.

До сих пор единственным мужчиной, которого она после приезда в Англию нашла интересным, был сам герцог — тревожная мысль. Еще более тревожным показалось ей то, что Левертон возобновляет уроки. Это значит, что семья не отказалась от идеи найти ей подходящего мужа — мужа, который, конечно же, будет возражать против того, чтобы жена большую часть времени проводила на Сицилии.

Они молчали минуту-другую, затем он сошел с подъездной дорожки и потянул ее за собой на широкую тропу, идущую через сад. Тропу усеивали белые и розовые цветы, сбитые ночным ливнем. С дерева на дерево перелетали воробьи, храбро чирикавшие, несмотря на холодную погоду и порывы ветра. Картина была мирной, буколической, а в теплый солнечный день наверняка ошеломительно прелестной. Впрочем, в настоящий момент Джиллиан находила ее весьма унылой, вполне соответствующей ее настроению.

— Деревья в этой части сада очень красивые, — сказала Джиллиан, пытаясь хоть немного разрядить обстановку. — Можете сказать, что тут растет?

— Вроде бы вишня и дикие яблони. Нужно уточнить у садовника. Если хотите, можем его поискать. Я уверен, Пирс бродит где-то неподалеку.

— Нет, спасибо, — ответила Джиллиан. — Я просто пыталась поддержать разговор.

Он засмеялся:

— Вы иногда совершенно меня обескураживаете, мисс Драйден, хотя в данном случае начали просто безупречно. Однако ваше последнее замечание вряд ли поможет поддержать беседу.

— Простите, — поморщилась Джиллиан. — Такие вещи получаются у меня не очень хорошо, правда? Боюсь, вас ждет непочатый край работы.

— Хотите верьте, хотите нет, но в основном я нахожу вас очень интересной собеседницей. Скажем так: вы обладаете уникальным взглядом на жизнь. Но подозреваю, что-то вас тревожит и мешает вести непринужденную беседу.

Она искоса глянула на него. Левертон смотрел на девушку с легкой улыбкой.

— Вы же знаете, что можете говорить со мной о чем угодно, мисс Драйден. Меня ничто не шокирует.

Джиллиан в голову сразу пришло несколько мыслей, которые, пожалуй, шокировали бы его, по крайней мере когда дело коснулось бы ее прошлого, настоящего и, возможно, будущего поведения. Но она ничего не выиграет, избегая одной конкретной темы. Джиллиан остановилась, вынудив Левертона тоже остановиться.

— По вашим словам, сэр, я поняла, что вы намерены продолжать со мной занятия по этикету.

— Конечно. А почему нет?

— Потому что я безнадежна.

— Я ни в коем случае ничего подобного не скажу. Вы бываете в высшей степени очаровательной, когда прилагаете к этому усилия.

Джиллиан фыркнула:

— Да, уверена, все мужчины так думают. Особенно лорд Андовер.

— Мы не будем вспоминать тот печальный инцидент; отметим только, что его милость получил именно то, что заслужил. — Он взглядом окинул ее фигуру, и Джиллиан покраснела от смущения. — И на случай, если никто вам об этом не говорил, мисс Драйден, вы очень привлекательная молодая особа.

— Вообще-то я уже слышала это раньше. — Она резко повернулась и пошла по тропе в сторону поля, раскинувшегося за садом.

Герцог догнал ее и схватил за руку.

— Спокойнее, девочка моя. Совсем ни к чему бежать, надувшись.

— Я не бегу и не дуюсь, — огрызнулась Джиллиан, пытаясь высвободить руку из его пальцев.

Он держал ее осторожно, но крепко. Джиллиан уставилась прямо перед собой, ненавидя себя за то, что щеки ее неистово пылают.

— Джиллиан, я не собирался обижать вас, — сказал герцог, повернув девушку лицом к себе. — Я сказал то, что думаю. Вы прелестная и умная молодая женщина, и любой мужчина в здравом уме будет счастлив провести с вами время.

Когда он своим низким голосом произнес ее имя, сердце Джиллиан заколотилось. Она отлично знала, что герцог Левертон может очаровать птичек на дереве, но никогда не льстит попусту. Он смотрел на нее с восхищением.

— Спасибо, — выдавила Джиллиан.

Левертон некоторое время не отрывал от нее взгляда. Затем моргнул, словно ему в голову пришла неприятная мысль.

— Мисс Драйден, вас кто-то оскорбил чрезмерной фамильярностью? — Он снова вернулся к официальному тону.

— В последнее время — нет, — ответила она. — Заверяю вас, ни один джентльмен, кроме лорда Андовера, не оскорблял меня и не вел себя со мной фамильярно. Хотя полагаю, если бы кто-то так поступил, он не считался бы джентльменом.

Она высвободила руку и пошла по тропе дальше, вынудив его догонять. Ей всегда было проще разговаривать на неприятные темы на ходу. По словам бабушки, это скорее походило на бегство, но Джиллиан с мнением бабушки была не согласна.

— Мне кажется, вы взвалили на себя невыполнимую задачу, — бросила она, оглянувшись. — Мама, бабушка и в особенности вы. Моя репутация все равно уже погублена, так зачем стараться?

Он догнал ее и снова притянул к себе.

— Стараться очень даже стоит. Ваша репутация не погублена, лишь слегка… ну, замарана.

— Боюсь, вам потребуется не один бак полировки, чтобы она снова заблестела.

— Ничего, мне это по плечу. — В его голосе не было и тени сомнения.

Джиллиан вздохнула.

— Наверное, очень приятно быть настолько уверенным в своем превосходстве.

Ледяное молчание в ответ на ее слова мгновенно привело Джиллиан в чувство.

— Проклятье! — пробормотала она. — Я не хотела этого говорить.

— Однако сказали.

Поразительно, но он, кажется, не рассердился. Наоборот, крепко сжал губы, словно стараясь не расхохотаться.

— Вы смеетесь надо мной? — с подозрением спросила Джиллиан.

Он не выдержал и улыбнулся. Улыбка ослепляла, словно солнечный луч, прорвавшийся сквозь свинцовое небо.

— И в мыслях не было, — ответил Левертон. — Но позвольте заметить: вы только что нанесли весьма умелое оскорбление. Я бы советовал вам воздерживаться от подобной тактики, беседуя с джентльменом, который вам по-настоящему нравится.

Джиллиан невольно улыбнулась в ответ.

— Я поняла. Однако вас оскорблениями не пронять. Вы непрошибаемы.

— Это вряд ли.

— Я подозреваю, что очень немногие женщины, да и мужчины, если уж на то пошло, когда-либо насмехались или просто посмеивались над вами. В конце концов, вы Безупречный Пенли.

Хотя Левертон не шевельнулся и даже глазом не моргнул, у Джиллиан возникло ощущение, что он отступил.

— Вы удивитесь, — сказал он.

— Черт. Простите. Теперь вы понимаете, почему у меня нет друзей: я ненамеренно оскорбляю всех. Честное слово, сэр, вы попусту тратите на меня время.

— Я в это не верю, — отозвался он. — Но извинения приняты.

Джиллиан наморщила нос.

— Правда?

— Да, по обоим пунктам. Все, что от вас требуется, это стараться изо всех сил. Все остальное предоставьте мне.

— Конечно. — Она мысленно скрестила за спиной пальцы, надеясь, что он не заметит полного отсутствия энтузиазма.

Они дошли до изгороди, тянувшейся вдоль всего поля. Джиллиан отпустила его руку и оперлась на верхнюю перекладину, глядя на мирную картину перед собой. Пусть это совершенно непохоже на обожаемые, грандиозные виды Сицилии, все было свежим и зеленым, и она ощутила легкий соленый привкус, принесенный ветром.

— Здесь очень красиво, — сказала Джиллиан. — Мне нравится.

Он повернулся, глядя на нее, и облокотился локтем об изгородь.

— Я рад, но знаю, что вы скучаете по Сицилии. На самом деле вы хотите вернуться, правда?

Черт. Это последняя тема, которую она хочет обсуждать с ним.

— В конце концов, там мой дом. И вы должны признать, что погода в Англии просто отвратительная, — добавила Джиллиан, стараясь, чтобы это прозвучало беспечно.

— Дело определенно не только в погоде. Вы считаете, что вам тут не место. Что Англия никогда не станет вам домом.

— На самом деле мне и на Сицилии не место.

Придя в ужас от слов, только что сорвавшихся с языка, Джиллиан слепо уставилась вперед, в поле. В этих простых словах заключалась правда — истинная правда.

Он взял ее за подбородок, легонько повернул голову к себе.

— Вы непременно придетесь тут ко двору. Даже в Лондоне, если только дадите себе шанс.

Девушка смотрела в его голубые и бесконечные, как летнее небо, глаза. Попавшись в ловушку этого взгляда, она судорожно пыталась подавить волнение, прежде чем ответить.