Батардин взглянул на нее удивленно, а потом громко хмыкнул, еще раз хмыкнул, вдруг откинулся на кровать и принялся громко от души хохотать.

– Ты чего? – непроизвольно улыбаясь его веселью, приподнявшись на локте, выспрашивала Мая.

– Это самый насущный и правильный вопрос жениху после свадьбы в первую брачную ночь: выяснить, а кто он вообще такой! – продолжать хохотать Матвей.

– Да уж, – согласилась Майка и расхохоталась вместе с ним.

А Батардин, продолжая посмеиваться, притянул ее к себе, чмокнул в нос, посмотрел с удовольствием, поцеловал в лоб и губы и признался:

– Я летчик.

– О как! – оценила профессию мужа Майка и уточнила: – Гражданской авиации?

– Гражданской, – кивнул он и дал пояснение: – Полярный летчик.

– А что, – любопытствовала она, – полярный летчик как-то сильно отличается от обыкновенных?

– Не то чтобы сильно, но отличается: другие задачи и несколько специфичные навыки, – кивнул Матвей и посмотрел на нее, усмехаясь ее заинтересованности. – Каверина «Два капитана» читала? Вот что-то вроде того. Хотя ты еще пигалица совсем, в твое время эту книгу уже не читали.

– А вот и читала! – возразила довольным шутливым тоном Майка. – Меня бабушка приобщила. Саня Григорьев из романа – ее любимый литературный герой. Так что я штудировала эту книгу, и не один раз. Расскажи о себе, – попросила она.

– Давай не сейчас, – предложил Батардин и пояснил: – Силы остались либо на рассказ, либо на еще один раз, – и быстро перевернулся, опрокинув девушку на спину, наклонился над ней и прошептал ну о-о-очень эротичным голосом: – Я лично за второе.

Она, видимо, тоже была за этот вариант, потому как сразу же ответила на его поцелуй и уже через пару секунд забыла обо всем остальном на свете! И так это было здорово, и она вторила ему и шла навстречу, принимая этого мужчину и растворяясь в нем…

В этот раз она не плакала – заснула, как умерла – в одно мгновение!

Все!

В приятном тягучем полусне, в котором Майка плыла куда-то по теплому бирюзовому морю, и яркий белый песок пляжа обещал нечто небывалое, самое лучшее в жизни, что только может быть, кто-то прошептал ей на ухо:

– Что ты ешь на завтрак?

– Фрукты, – улыбнулась она, почувствовав приятную щекотность в ушке от дыхания говорившего. – Много сладких фруктов и ягод.

Как раз: море, солнце, песок и фрукты! Сон продолжался.

– Спи, – сказал этот кто-то и нежно поцеловал девушку в висок.

Она послушалась и снова поплыла в бирюзовой воде… из которой ее грубо выдернули громким окликом:

– Майя! – и поцеловали в щеку. – Просыпайся.

– Зачем? – спросила ворчливо девица и потянулась, переворачиваясь на спину.

Подумала и все-таки открыла глаза. Рядом, на краю кровати, сидел одетый уже в джинсы и футболку Матвей Батардин и мило улыбался.

– Затем, что пора вставать, – пояснил он.

– А почему ты одетый? – спросила Майка и предложила: – Раздевайся и ложись.

– Сейчас официант принесет завтрак, голым как-то неудобно открывать. Я заказал тебе фрукты, какие здесь только могли найти.

– Вообще-то, – напомнила Майя, – хоть и номинально, но у нас вроде как медовый месяц, нам положено быть голыми.

– Ну-у… – усмехнулся Батардин, приподняв одну бровь, – по сути ты права.

И стянул с себя футболку одним движением руки, встал и взялся за ремень джинсов, принявшись его расстегивать… и в этот момент в дверь постучали.

– Никуда не уходи! – наигранно строго предупредил Матвей даму.

– Ни-ни! – развела она руками.

Он ушел открывать, а Майка потянулась довольной кошечкой, не переставая улыбаться, и перевернулась на живот, обняв подушку. Она чувствовала себя совершенно замечательно! Необыкновенно!

– На чем мы остановились? – спросил вернувшийся Батардин, расстегивая джинсы до конца.

– На самом начале, – промурлыкала Майка.

– Продолжим? – нырнул к ней под одеяло мужчина.

И они продолжили. И еще как!

Всякая шутливость и дурашество испарились в момент, как только он поцеловал ее, и волна желания накрыла обоих сразу, без предупреждения. Они задохнулись на мгновение, посмотрели в глаза друг другу и забыли о нежности и медлительности утра, о долгих и томительных ласках…

– Майечка… – простонал мужчина, извиняясь за невозможность ждать и признаваясь в силе своего нетерпеливого желания…

А она притянула его к себе, молча призывая торопиться…

Они больше не сказали друг другу ни слова. Позже, когда отдышались, продолжая обниматься, переплетя руки-ноги:

– Весна моя, – вдруг назвал он ее так приятно и странно, – нам действительно пора вставать, хотя ужасно не хочется.

– Мы куда-то опаздываем? – не открывая глаз, уточнила Майя.

– Еще нет, но скоро будем, – и разъяснил: – Пока ты спала, я съездил на вокзал и взял нам билеты на утренний рейс. Теперь надо быстренько поесть и ехать.

– Быстренько не обещаю, но сделаю все, что могу, – пробурчала Майка.

Батардину чудом удалось взять билеты в купе, особенно если учесть, что купейных вагонов в этом поезде имелось всего два, а желающих получить в них место было много. Ну, во-первых, этот маршрут был очень популярен у местных жителей, собственно поэтому его и пустили, к тому же именно сейчас в разгаре туристическо-паломнический сезон.

Так что купить билеты в купе в день отъезда было на грани чуда или просто великого везения. А уж когда поезд отъехал, а два остальных места так и остались пустыми, так и вовсе показалось продолжением чудес непонятных, пока Батардин не объяснил такие подарки судьбы вполне приземленно:

– Я выкупил купе целиком, – пояснил он, усмехнувшись восторженному выражению Майкиного лица, радовавшейся, как ребенок, отсутствию соседей. – Передо мной как раз в кассе семья из четырех человек билеты сдавала, вот я и купил, чтобы спокойно ехать и поговорить можно было.

А как позже выяснила Майя, Матвей и проводницу предупредил, чтобы никого к ним не подсаживала в пути, и даже приплатил ей за это. Еды они с собой набрали с запасом, потому что, попробовав пирожков, что принесли им на завтрак в номер, поняли, что готовят в гостинице очень здорово, и купили с собой всяких закусок и снеди – дорога предстояла длинная – весь день, двенадцать часов и прибывали они в областной центр уже к ночи.

Устроились с комфортом, расположились, посмотрели в окошко на леса, начавшиеся почти сразу за городом, и небольшие деревеньки, попадавшиеся по пути. Полюбовавшись пейзажем, Майя вспомнила о делах организационных и позвонила в гостиницу в области, где забронировала номер, подтвердила свой заказ, объяснив задержку с заселением тем, что приедет только поздно вечером. Ее заверили, что номер ждет.

Вот и ладушки. Нажав отбой и отложив трубку в сторону, Майя посмотрела на Батардина и попросила:

– Расскажи про свою работу. Мне ужасно интересно. И чем она все-таки отличается от обычных пассажирских рейсов?

– Ну, чем отличается, – задумчиво протянул Матвей. – Задачами, в первую очередь. Основная работа гражданской авиации – это перевозка пассажиров, есть еще специфичные задачи целевой авиации: опыление посевов, доставка грузов и пассажиров в труднодоступные районы, тушение пожаров, научные исследования и прочее. Но таких подразделений немного. А полярная, она как бы особняком стоит по сложности и специфике своих задач. Это перевозка пассажиров и грузов как раз в труднодоступные районы Крайнего Севера, кстати, есть и регулярные рейсы в эти районы Арктики. Это и такая экзотическая задача, как проведение систематической ледовой разведки, чтобы проводить суда по Северному Ледовитому океану и по всему Северному морскому пути. Есть и еще более экзотичная: снабжение дрейфующих станций «Северный полюс», например, и перевоз людей туда и обратно. Потом обеспечение научных исследований самого бассейна Северного Ледовитого.

– Ничего себе! – восхитилась искренне Мая. – А ты все это делаешь? То есть и на Северный полюс летаешь?

– Сейчас редко, но случается, а когда служил в Мурманске, летал почти регулярно, – спокойно ответил Батардин, как о чем-то обыденном.

– То есть ты был на Северном полюсе? – широко распахнула от удивления глаза Майка.

– Был. Просто работа такая, – усмехнулся ее непосредственной реакции Матвей. Ему этот неожиданно живой интерес и восторженный отклик были почему-то приятны до теплоты в груди.

– То есть вот этим самым она и отличается от обычного вождения самолетов? – допытывалась Майя.

– Пилотирования, – поправил Батардин. – У нас это принято называть пилотированием. А отличается сильно, приблизительно как вождение рейсового автобуса от «Формулы один».

– Даже так? Это почему?

– Потому что в обычной авиации поднял самолет, дали тебе коридор, привычный, как правило, встал ты на него, как в колею, и спокойно, ведомый диспетчером и по приборам да по ориентирам на земле, пилотируешь себе и садишься, подстрахованный со всех сторон, на стационарную полосу. Хотя всякое и тут случается, и трудностей более чем хватает. Ну, а у нас все по-другому. В полярной авиации ориентиров практически нет – там лед, постоянно меняющийся и дрейфующий, и океан. А на суше тундра и мхи на сотни километров, а равнина как стол, глазу зацепиться не за что. А когда магнитные бури и северное сияние вполнеба, то и приборы дули крутят, и диспетчер пропадает, как в поломанном радиоприемнике. А еще учти продолжительность полярного дня и ночи, метеоусловия, которые меняются с быстротой песни. Приходится вести самолет исключительно на опыте и интуиции. Вот такая разница.

– А самолеты вашей авиации тоже отличаются от обычных?

– Тоже, – кивнул Матвей. – У них особые требования. Во-первых, они должны быть адаптированы к работе при низких температурах на земле и сверхнизких в воздухе. Во-вторых, для посадок на грунтовые ВПП…

– Что такое ВПП? – перебила Майя.

– Взлетно-посадочная полоса, – пояснил Батардин, улыбнувшись серьезности, с которой она слушала его и задавала вопросы. – Ведь садимся мы частенько там, где не только аэродромов нет, но и до жилья ближайшего бывает как Китаю до Европы, и чаще всего приземляемся на снежную полосу. Ну, еще безангарное обслуживание и, конечно, определенная грузоподъемность, то есть большие лайнеры в полярной авиации не работают.