– Вот что, дети мои, – обратился к ним Никон строго, – приедете сюда ко мне ровно через год. Ты, – посмотрел он на Батардина, – привезешь то, что свалится тебе прямо на голову, и друга своего близкого захвати. А ты, девица, – он повернулся к Майе, – привезешь свою «нечаянную радость» и подругу родную. А теперь я вас благословлю.

И он шагнул сначала к Матвею, сказал ему что-то негромко, посмотрел в глаза и благословив, перекрестил широким жестом. Повернулся, шагнул к Майке…

– Принимай все, что Бог ни дает, с радостью и благодарностью, слушай душу свою, она подскажет, как и что правильно делать, – дал строгое наставление Никон.

Серьезно, без улыбки сказал и заглянул Майке в глаза…

И она утонула в их бездонности и высоком просветлении и увидела там скорбь по нам всем, глупым и неразумным детям, – отцовскую скорбь…

Он благословил ее, перекрестив, и Майя, как в тумане – ничего не видя и не осознавая четко вокруг, позволила Батардину увести себя и не заметила даже, как они оказались за воротами монастыря, и пришла в себя, когда услышала откуда-то издалека его голос:

– Майя! – встревоженно звал мужчина и вел ее куда-то, поддерживая рукой за талию. – Вам надо присесть.

– Что? – не поняла она.

– Садитесь, – усадил он ее на стул в той самой беседке, в которой вчера принимал их Старец Никон, присел перед девушкой на корточки и, взяв ее ладони в свои руки, обеспокоенно вгляделся в ее лицо – Вы побелели ужасно и дрожите.

– Он все про нас всех знает… – потрясенно тихим голосом сказала она.

– Да, – согласился Батардин.

– Про всех, – повторилась Майка. – И ему за нас больно, потому что мы такие глупые и странные, разрушаем сами себя и свою жизнь.

– Все, Майечка, все, – притянув ее голову к себе, обнял он ее за плечи. – Мы такие, какие есть: глупые и странные в своем неистребимом стремлении к саморазрушению, а он Святой, и ему за всех больно. Давайте попробуем не быть такими уж глупыми и странными, чтобы всем нам стало полегче. И нам, и ему.

– Люди по-другому не умеют, просто не понимают, – пробубнила она куда-то ему в шею.

– Все, Майя, – более строго оборвал Батардин. – Хватит. Иначе можно не выдержать, мы не такие сильные духовно, как Старец Никон. Надо просто жить и все.

– Да, – согласилась она, вдохнула глубоко и медленно выдохнула.

– И для начала надо поесть как следует, – утвердил Батардин, – а то от переживаний сильных и голода вы чуть в обморок не упали.

– Идемте, поедим, – улыбнулась через грусть девушка и спросила, вдруг вспомнив о мирском: – А где моя сумка?

Сумка обнаружилась у монаха на воротах, у которого Батардин ее и оставил; девица чувствительная пришла немного в себя, и они двинулись к кухне.

Обед оказался, хоть и постный, но потрясающе вкусный – овощной суп и котлетки из моркови с томатной подливой. Майя с Матвеем с удовольствием поели, никуда не торопясь, до катера оставалось еще полтора часа, и они решили пройтись по берегу.

Но чем дольше они бродили, тем все явственней Батардин внутренне отгораживался от нее, погружаясь в свои мысли и размышления, и пару раз даже не услышал ее слов, обращенных к нему, и Майка приотстала немного – понятно же, что ему тоже пришлось перенести какое-то свое потрясение духовное, да и Старец подтвердил, что беда у человека.

Майя больше свои дамские «фи» нервные не выказывала и на катере села рядом с Матвеем на лавку, но на сей раз заснул он: скрестил руки на груди, сдвинулся вперед, вытянув ноги, накинул капюшон спортивной куртки на голову и заснул практически сразу. А Майя всю дорогу прокручивала и прокручивала в голове раз за разом слова Никона и то что пережила и прочувствовала перед Иконой Богородицы.

Проснувшись, как и Майя вчера, от громкого гудка причаливающего к пирсу катера, Батардин осмотрелся, потянулся с удовольствием до хруста в суставах, глянул на часы и бодрым тоном предложил попутчице:

– Ну что, Майя Львовна, может, сходим в ресторан? Поститься больше не требуется, и можно нормально поужинать. А? Вы как?

– Давайте, – легко согласилась девушка.

Такси брать они не стали. А зачем? Торопиться уже некуда, доехали до центра города на автобусе и решили посетить сегодня второй из рекомендованных им загсовыми дамами ресторан.

Сев за столик, оба как-то моментально расслабились, только сейчас, видимо, осознав, что все закончилось и больше не надо ехать в Пустонь и в общем-то все, что задумывалось и загадывалось исполнилось, причем с лихвой и неожиданным перевыполнением, и каждый из них не собирался обсуждать свою беседу со Старцем, оставляя эти откровении только для себя.

Ну, естественно, кто они друг другу? Попутчики и все, временные деловые партнеры. Тут родным, близким и друзьям-то не станешь рассказывать о таких духовных переживаниях, а с чужим человеком смешно и помыслить говорить на эти темы.

Поэтому неспешно и с расстановкой каждый из них изучал меню, выбирая блюда, и, порасспросив подошедшего официанта, сделали заказ.

– Вина? – спросил у девушки Батардин, сделав свой заказ, и уточнил на всякий случай: – Или, может, чего покрепче?

– Нет, – сдержанно улыбнулась ему Майя и пояснила свой отказ: – Не люблю спиртное, даже запах алкоголя.

– Большая редкость в наше время, – заметил Матвей и, захлопнув папку меню, пояснил официанту: – В таком случае это все.

Официант кивнул, перечислил все, что они заказали, получил подтверждение и удалился.

– А вы спиртного? – полюбопытствовала Майка.

– Да нет, я тоже, как ни странно, не особый любитель употреблять, – признался Матвей. – Мне для этого требуется соответствующее настроение, хорошая компания и весомый повод. Например, праздник какой или рыбалка с друзьями и непременно с ночевкой, чтобы никуда не спешить.

– Любите рыбалку? – вступила в светскую беседу Майя Львовна.

– Да не то чтобы заядлый рыбак, – признался Матвей, – но когда в хорошее место пойдешь, где знатный клев, да с друзьями близкими, с которыми редко удается встретиться в суете, и посидеть у костерка да с честной наваристой ушицей, никуда не торопясь, с удовольствием общаясь, это да, уважаю. У нас, знаете, места какие потрясающие есть просто уникальной красоты и покоя, и рыба в реках водится достойная.

– А я про походы лесные и такой вот отдых на природе совсем ничего не знаю, – призналась Майя. – И не то чтобы я городское дитя, хотя и не без этого, но вот не довелось как-то, даже в студенчестве.

Он не успел поддержать беседу, их отвлек официант, принеся закуски и салаты.

– Зато рыбу, я смотрю, вы любите, – указал на ее тарелку Матвей.

– Люблю, – кивнула Майя и объяснила: – Я не ем мяса вообще, с младенчества. Не моя еда оказалась. Да и рыбу с морепродуктами не так уж и часто употребляю, не фанатею. Я, скорее, вегетарианка, хотя и можно сказать, что условная, яйца и сыр ем.

– Понимаю, – неспешно принимаясь за еду, поддержал разговор Батардин. – Я, наверное, к вашим кулинарным пристрастиям близок: не ем никакого красного мяса, только птицу и рыбу и тоже не фанатею, как вы говорите.

– А почему не едите, по соображениям правильного питания?

– Нет, просто не люблю и тоже давно, с подросткового возраста. Отрезало и все в один момент. Но если припечет и есть больше нечего, то могу.

– В смысле в гости пришли, а там ничего кроме мясных блюд?

– Нет, в том смысле, что голод, а есть больше нечего, – разъяснил Батардин.

– А что, – поразилась Майя и посмотрела на него удивленно, – у вас в жизни бывало такое «припечет»?

– Да всякое бывало, – отмахнулся Матвей и перевел тему разговора: – А салат хорош и закуска достойная. Как вам?

Майя согласилась – вполне прилично и вкусно, на удивление для столь маленького заштатного городишки. Они ели не торопясь, беседовали на нейтральные темы о погоде, дождливом лете в Москве и жаре в Архангельске, о Крыме и отдыхе там, об Украине и что там происходит, старательно не касаясь личных тем даже намеком. Так и закончили ужин и, когда уже ждали счет, допивая кофе, Батардин, как бы между делом, не очень-то и заинтересованно, поинтересовался:

– Вы куда сейчас? – явно напоминая им обоим, что настала пора распрощаться и двигаться каждому в своем направлении.

Отдельном друг от друга, разумеется.

– Пойду искать номер в гостинице, – ответила Майя. – Я как-то не рассчитывала, что задержусь здесь больше одного дня, и забронировала номер только на одну ночь.

– Тогда лучше поискать в частном секторе, – подсказал Матвей. – Все гостиницы забиты паломниками в Пустонь, люди только завтра начнут разъезжаться. – И тут же предложил помощь, достав планшет из рюкзака, узнал пароль сети, к которой был подключен ресторан, у официанта. – Сейчас поищем.

Майя посмотрела на навороченный планшет из последних моделей у него в руках и подивилась, что за эти два дня совершенно забыла о любых гаджетах, даже о своем смартфоне. В Пустони не брал ни один сигнал, не говоря уже про Интернет. И такое положение со связью поддерживалось там специально, это ей еще Валентин Семенович пояснил – запрещено у них в монастыре и его округе такой техникой пользоваться. Майя достала телефон и присоединилась к Батардину в поисках ночлега для себя.

– Вот это предложение видите? – спросил он, повернув к ней экран планшета. – Где-то на окраине города, нет, вообще за городом в поселке и третьим жильцом в комнате. Ничего другого не нашел.

Они пытались найти возможные варианты, пока не подошел официант за оплатой и, поинтересовавшись, что именно они ищут в Сети, не уверил, что вряд ли они что найдут. Городок у них маленький, но с интересной историей и архитектурой, и летом туристов хватает, а в те дни, когда все едут в Пустонь, сдают даже углы в общежитиях. Так, что вряд ли они что-то найдут.

Вернее не так – не найдут точно!

Майка загрустила и уже всерьез подумывала о перспективе подселения третьей жилицей в какой-то избе за городом, когда Батардин, захлопнув планшет, тоном командира, не допускающего обсуждений, распорядился: