Слезы уже заполнили мои глаза, а эмоции желают выйти наружу. Я падаю на ближайшую скамейку, обхватываю свои ноги руками и позволяю выплакать себе всю боль и обиду, что кипит внутри. У меня уже просто не хватает сил терпеть все это. Держусь только ради мамы. Но иногда, когда она говорит такие вещи, как «лучше бы я не рожала тебя», «лучше бы ты сдохла» мои руки опускаются. Вот только слабость мигом проходит, ведь я понимаю, что она просто больна. Ей нужно помочь.

Я достаю свою нокию из кармана и набираю Лере. Мы работаем вместе, она в курсе моей семейной ситуации, и иногда разрешает переночевать мне у нее. Даже предлагала снимать вместе квартиру. Но я отказывалась, хотя сейчас всерьез задумываюсь над этим.

— Алло, — сонным голосом отвечает подруга.

— Прости, я тебя разбудила, Лер? — всхлипываю я.

— Ты что плачешь? Опять предки? — голос приободрился.

— Угу, — я уже во всю рыдаю в трубку.

— Я жду тебя.

Она кладет трубку, а я беру свою сумку со скамьи и иду к ней. Квартира, которую снимает Лера в паре кварталов отсюда. Почти два часа ночи. Я иду по темным переулкам. Страшно ли мне? Нет. Страшнее остаться в том доме.

Лера напоила мня чаем и даже накормила, затем я приняла душ и уснула у нее на диване.

Будильник зазвонил ровно в семь. Выспаться не удалось. Глаза никак не хотели открываться, а губа болела из-за раны. Я подошла к зеркалу и заметила, что помимо разбитой губы у меня еще синяк на щеке. Хорошо приложился «папочка», со всей любовью. Я привела в порядок (насколько это возможно) лицо и пошла ставить чайник. Лера еще спала, сегодня ей некуда торопиться и я решила не будить ее. Выпив чай, пошла на учебу.

Заняв свое обычное место у окна, я сидела, смотрела на происходящее на улице и полностью игнорировала происходящее внутри. Сегодня суббота, пара всего одна и та с куратором. Но пропускать ее нельзя. Отсидеть два часа и навстречу работе.

— Здравствуйте, группа. — здоровается Илья Петрович, и я поворачиваю голову к его столу. — так, сначала я хотел бы узнать, как идут дела у ребят, которые взялись помогать Степаниде Васильевне… — он смотрит на меня, затем куда-то в конец аудитории, потом снова на меня. — Вы что, подрались?

Что? В смысле? Я оборачиваюсь назад и вижу Тимура с рассечённой бровью и ссадиной на щеке. Что за?! От удивления моя челюсть упала мне на парту. Он тоже заметно округлил свои карие глаза, а затем собрался и повернулся к преподу.

— Да у нас просто возникли проблемы с распределением обязанностей по дому. — я непонимающе смотрю на него, но он не обращает никакого внимания. Либо не видит, либо игнорирует. — Мы просто оба горячо желали мыть пол, но Маша не отдавала мне швабру. Вот так и подрались. Она меня шваброй, я ее веником. — он пожал плечами, а я в конец ахерела от происходящего.

Группа залилась смехом, а Илья Петрович аж надел очки, чтоб понять, не мерещиться ли ему все происходящее.

Глава 6

Тимур

Не знаю зачем я выпалил это, просто, наверно, не хотелось оправдываться и объяснять причины появления синяков на моем лице. Ладно я, но откуда идентичные следы у Маши? Очень интересно. Может она отжимает мобилы и кошельки в подворотне? Я представил Аксенову в трениках, остроносых туфлях и кепке, которая крутит в руках зажигалку. Надо будет доработать эту версию. Выслушав пламенную речь куратора о том, что нужно уметь находить общий язык, что кулаки — последнее дело, я улегся на парте и уснул под томный рассказ о юридических лицах.

Звонок прозвенел внезапно, и все шумно стали собирать свои вещи. Чо так галдеть то? Я взял телефон со стола и хотел уже встать, как ко мне подлетела разъяренная Маша, и словно коршун повисла надо мной. Ее светлые локоны небрежно спадали с плеч. Одну руку она поставила на парту, другой на спину моего стула. Меня обдало приятным цветочным ароматом ее духов.

— Оуу, ты больше не можешь себя сдерживать? — я подмигнул и потянулся ближе к ее лицу. Она выставила свой указательный палец прямо между моих глаз.

— Что ты творишь?! Теперь все думают, что я ненормальная, которая била парня шваброй! — она прошипела это, и сузила свои голубые глазки. Ути-пути. Злится. Я беру ее за запястье и убираю от своего лица. Она провожает наши руки взглядом, затем снова прожигает им мою голову.

— Тебе сильно хотелось поделиться секретом происхождения своих синяков? Если да, то я могу выслушать, — я подпер рукой щеку и состряпал очень сосредоточенное лицо. Она опешила на минуту, а потом взяла себя в руки.

— Впредь будь добр советоваться со мной, когда собираешься втянуть меня в свои цирковые выступления.

— Представляешь… Я шел вчера по темному переулку, и на меня напало двое… — я посмотрел загадочно наверх, будто вспоминаю что-то очень важное, — почти уверен, что один из нападающих был ростом с гнома, и по-моему у него были очки… — я подозрительно прищурился и посмотрел на Машу. Ууу, Зевс в ее очаровательных глазках метал молнии.

Она раздражительно фыркнула и выдохнула. Как же мне нравится бесить эту девочку. Я не видел еще ничего милее, чем злость этого гнома.

На пять лет я попросил у папы себе маленького друга. Он подарил мне кролика. Маленький такой комочек был. Так вот по сравнению с Машей, он просто белый пушистый приспешник дьявола.

Когда она злилась, мне хотелось схватить ее в охапку, усадить ее на коленки и трепать ее щечки. Ее надутые губки просто сводили меня с ума. Так, стоп, блять! Что за херня только что мелькнула в моей голове? Все от недостатка секса. Точно.

— Так, когда мы пойдем ужинать? — нарушил я наше молчание.

— Ты не отвяжешься? — обреченно буркнула она. Я отрицательно покачал головой. И ведь я действительно не отвяжусь, даже после ужина. Есть что-то такое в этой Аксёновой, что зацепило меня. Или мой пах. Пока непонятно. Но отставать от нее в моих планах не было. Понятно, что сейчас она идет лишь потому, что считает, что должна мне, а потом может послать меня ко всем чертям. Но я что-нибудь придумаю. В, конце концов, сам скину ей на голову что-нибудь, и сам же спасу. Никогда еще не бегал за девкой, даже не представлю, о чем будем говорить на этом ужине, что делать и как себя вести. На что я подвязываюсь?

— Хорошо, сегодня в семь. Тут за углом есть кафе. — я хотел было уже сказать, что заеду за ней, но она подняла вверх свою маленькую ручку. Этот жест начинает уже раздражать меня. Дрессирует, что чёртову собаку. — встретимся там.

Она развернулась и ушла. Эта девчонка испытывает меня на прочность. Даже не сомневаюсь, что смогу укротить ее нрав. Вот только, как скоро? Маша не похожа на тех, что околачиваются рядом. Что за скелеты она прячет в своем шкафу?

Телефон в руке завибрировал, оповещая о новом смс.

«Папа»

«Жду тебя сегодня в 6 на ужин.»

Мысленно ставлю на весы Машу и папу с моей мачехой, которая при любом удобном случае запускает свою ручку мне в трусы.

«Извини пап, сегодня у меня уроки фламенко. Может быть завтра после занятий макраме забегу. Феничку хочешь?»

Доставлено. Прочитано. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Убираю телефон в карман и выхожу из универа. Во дворе уже почти пусто, только пару девчонок сидят на лавочке у входа. Кирилл свалил уже домой, после того как отец вернул ему машину, он не особо ждет меня. Девочки стреляют в меня глазками, и соблазнительно накручивают прядь на палец.

— Извините, дамы. Ухожу в Буддийское монашество. — я развел руками и прошел мимо них. Сегодня реально нет настроения на все эти фальшивые нежности. Хотя напряжение не мешало бы снять, у меня не было секса уже почти неделю, уши сворачивались в трубочку. И уши — это не самое страшное. Самое страшное, что когда я видел Машу, мое сознание рисовало такие картины, какие я в порнухе не видел. И это происходило только с ней почему-то. Манит непокоренная вершина? Наверно…

************************************

Ровно в семь я стоял у двери кафешки. Вид, конечно, у нее был немного… Непривычный. Да. И контингент соответствующий. Мимо меня то и дело проплывали пьяные тела. Зря я доверил ей выбор заведения. Ой, зря…

Я вглядывался то в один конец улицы, то в другой. Никогда не был джентльменом, но сейчас чувствовал себя чертовски дерьмово из-за того, что не забрал ее на свидание. Наконец-то из-за угла появилась знакомые очертания милой фигурки. Маша приближалась, и я чувствовал, как сердце начинает играть со мной в шутки. Что стучишь, кусок мяса, баб не видел? Хотя я прекрасно его понимал. Маша была в легком розовом платьишке, с белым пояском под грудь, в белых босоножках на каблуке, глаза были накрашены не как обычно, черным, а просто тонко подведены. Что же не так? А-а-а-а. Не было очков. Она красивая. Просто ахеренная.

Мария

После универа я пошла на работу, вот только все мысли были заняты предстоящим свиданием с Тимуром. Что одеть? О чем говорить? Как себя вести? Черт, я даже ни разу не была на настоящем свидании. Хотя, слово «свидание» не было произнесено нами ни разу, поэтому это просто ужин. Посидим, поговорим о Степаниде Васильевне и разойдемся. Да, кроме нее у нас нет ничего общего. Точно. Если это не свидание, почему коленки трясутся, как перед прыжком с двадцать пятого этажа?

У меня, конечно, был парень за мои двадцать лет, только это было, во-первых, давно, а, во-вторых, без всяких там цветов, свиданий и прочей белиберды. Хотя иногда, если честно, очень хотелось почувствовать себя настоящей девочкой. Но жизнь решала иначе, и делала из меня настоящего мужика с яйцами с кулак. И я даже благодарна ей, что выросла закалённой личностью, которая не ревет над Хатико и Титаником, которая не читает модные журналы, и не пищит от Бибера и Йена Сомерхолдера.

После работы я снова напросилась к Лере, потому что идти домой еще не было никакого желания. Хотя, когда оно у меня последний раз было? Лера, узнав, что я иду ужинать в кафе с парнем разрешила надеть мне ее платье, даже помогла накраситься. Она час пытала меня вопросами «кто он?», но я не сдалась. Слишком громкая фамилия у моего спутника. Пусть останется таинственным незнакомцем. По случаю моего выхода в свет даже решила снять очки и воспользоваться линзами, которые валяются у меня без дела.