- Что, правда, целка? – ухмыльнулся, бегая по моему лицу сальными глазами. – И даже здесь? – на губы опустились его пальцы. – Давай, пососи их, покажи мне, как сосут целки, - хохотнул, а рука поползла уже по моей ноге, к бедру.

  - Боишься? – уловил, значит, что тело мое задрожало, а сама – только закрыла глаза, чтобы хоть не видеть перед собой еще одной мерзкой рожи.

   - Правильно боишься, - рука остановилась прямо у кромки трусиков, больно сжав бедро. – После Кобры ты уже ни в одном месте целкой не останешься…

   В ужасе снова дернулась, - но тот только осклабился.

   - Правильно все понимаешь, - навис совсем близко над моим лицом, переместив руку на ягодицы. – Ни в одном месте. Но ты не бойся. После него зато никто тебя больше не тронет. И бабла такого отвалит, что, блядь, на полжизни хватит, - ну, если скромно, конечно. Не обидит.

   - Отпустите, а? – цепляюсь за его взгляд, как за последнюю надежду. Ну, - а вдруг?

- Вы же люди! Вы же понимать должны! Случайно мы здесь оказались, а ваши девушки, наверняка скоро приедут! Вот они и рады будут и время с вами провести, и деньгам вашим! А я… Я вообще девственность до свадьбы, для мужа берегу! Отпустите! Пожалуйста!

   - Ладно, Золушка, не ссы, - может, и девки еще и приедут, может, и Кобра тебя еще и не захочет. Возни с вами, неумехами, - пальцы пробежались по моим губами, прижимая их до боли. – Только , блядь, не выеживайся и настроение нам праздничное не порть, - и так сидим здесь невесело. Иди за стол, и, блядь, - улыбайся. А там видно будет…

   Ноги подкосились, тело, кажется, совсем обмякло. Но… Зато появилась надежда, что все еще обойдется! И в чем-то он прав, - нужно присесть за стол, раз они собираются праздновать, а там… Поулыбаюсь, сделаю вид, что смирилась, а потом, может, и выскользнуть из этого дома удастся!

   - Почему Золушка? – выдыхаю осипшим голосом. Черт знает, почему задаю идиотский вопрос. Хотя… Как-то же надо усыпить их бдительность.

   - Потому что не хер по ночам по балам шастать, - хмыкнул урод, хлопая меня по задним округлостям. – И ножка у тебя совсем маленькая. И туфельку ты, я смотрю, потеряла, - усмехается, сальным взглядом скользя по моим ногам.

   А я и не заметила… Да тут – не то, что туфельку, тут себя саму не заметишь!

   - Не боись, вон она, у порога, - хмыкает, а после…

   Наклоняется, хватает огромной рукой мою туфельку, и привстав на одно колено, надевает мне на ногу.

  - Закоченела вся, - хрипит, сжимая мою лодыжку. – К камину сядешь. Просушиться и согреться тебе надо.

   И, забросив меня на плечо, так и тащит в гостиную, к столу.     А я – только сжимаю кулаки, чтобы не взвыть от ужаса и безысходности.

   Стол действительно ломится от тех самых блюд, ароматы которых долетали до коридора. Но я выхватываю взглядом троих, не считая Серого и Ивана, сидящих за столом мужиков – и мне становится совсем дурно.

   Их будто под копирку делали, - все одинаковые, огромные, раскачанные, бритоголовые и изукрашенные шрамами на лицах. У каждого такие ладони, что одним щелчком, кажется, шею свернуть могут. И ржут, - похабно, жутко, когда меня вносят в комнату.

   Зато девчонки, я смотрю, уже успели освоиться.

   Что-то жуют, смеются над очередной похабной шуткой.

   Рука Серого, замечаю, уже на колене у Лики, - а она и не думает ее стряхивать, наоборот, протягивает ему свой пустой бокал, в который он тут же подливает шампанского.

   Они что – до сих пор не поняли, зачем нас сюда притащили?

   Не видят разве, что это же бандиты, а совсем не добрые самаритяне, готовые с радостью приютить и накормить заблудившихся случайно девчонок? Да что с ними такое?

- Я рядом с Юлей сяду, - цепляюсь руками в плечо несущего меня Ивана. – Там, - киваю головой, - не удивлюсь, если именами нашими никто и не поинтересовался, - ну, конечно, их же всех здесь совсем другое интересует! 

      Удивительно, что он даже меня слушает. Кивает только огромной бритой головой, оскалившись в похотливой ухмылке, и опускает меня на стул рядом с подругой, а не между этими верзилами, у которых уже от похоти даже ноздри раздуваются, разве что дым из них не идет.

   Сам усаживается рядом, с каким-то звериным рычанием всовывает мне в руки бокал, наполненный до краев шипящей жидкостью.

   – Пей, - хрипло звучит приказ.

   Руки дрожат, но я послушно пригубляю шампанское.

   – До дна пей! – недоволен, злится, даже кулак сжимает.

   И неотрывно при этом смотрит на мои губы… Тут не то, что пить под таким взглядом, тут под стол спрятаться хочется!

   Расплескиваю половину, тяжело дыша.

   В доме слишком сильно натоплено, никак нельзя пить, вон, девчонки уже совсем поплыли. А мне еще ясность сознания сохранять надо! Что-то придумать, чтобы сбежать отсюда!

   Надеяться, что эти мужики просто перепьются и заснут?

Меня бьет нервный смешок, на такое надеяться уж точно нечего! Эти, судя по комплекции, способны и бочками спирт хлестать, и ничего им от этого не будет!

   Незаметно выскользнуть отсюда?

   Черт, и это бесполезно! Далеко я не убегу, тем более в лесу, в туфлях этих. Да я в два счета в сугробах увязну!

   – Закусывай! – горилла одаривает меня подобием улыбки, от которой внутри все холодеет еще больше. – Давай, ешь, - подталкивает мне прямо под нос уже наполненную тарелку. – Нам ты в отключке вообще без интереса. Огонек должен быть в девке!

   О, Господи…

   А, может, это решение? Притвориться, что отключилась? По-настоящему никак до такого состояния доходить нельзя! Но если сыграть, притвориться… Может быть, я им реально стану неинтересна? Во всех смыслах! Да даже если они меня просто вышвырнут за дверь, пусть на мороз, пусть в снег, пусть я дороги не знаю! Только бы не дошло до того, чего они ждут, так похотливо скалясь и разглядывая нас!

   – Юля, - наклоняюсь к уху подруги, как только верзила переключает свое внимание с моих губ, ног и отворачивается. – Надо что-то решать!

  – В туалет сейчас попросимся, - одними губами отвечает она, кивая.

   Но тут же начинает заливисто смеяться над чем-то, что во второе ухо ей нашептывает один из головорезов.

   – Куда? – сидящий рядом Иван резко сжимает мое колено, стоит мне только подняться.

   А мне-то казалось, что он увлекся беседой. Даже не смотрел ведь в мою сторону! А реакция –вон, молниеносная!

   И от этого становится совсем жутко. Такие точно не перепьются и не дадут прошмыгнуть у себя под носом…

   – Мне нужно… - так и остаюсь стоять, переминаясь с ноги на ногу. – Ну… Вы понимаете…

   – В нужник, что ли? – не знаю, что смешного, но на его вопрос комнату оглашает дикий прямо хохот.

   Хотя, у них здесь вообще все дикое. Как и они сами. Просто дикие звери, иначе и не скажешь. Чему я только удивляюсь? Звери же, самые настоящие!

   – А краснеешь как вкусно! – хохочет Иван, отпуская наконец мою ногу, после чего я хоть выдохнуть наконец-то могу. – Сладко… Хочу твое смущение на вкус попробовать…

   Отшатываюсь, зажмурившись, хоть он даже и не тянется. Новый грохот хохота оглушает.

   – Идем, проведу, - подымается и я с ужасом смотрю на огромную грудь, до которой только и достаю. Нереально сбежать. Такой пальцем одним задавит!

– Я… С подругой вместе, - дергаю Юльку за плечо.

   Да что ж такое? Она так увлеклась притворством в расслабленную беседу, что даже, кажется, и не заметила вообще, что я поднялась!

   – Юль…

   – По одиночке не научились туда ходить? – снова хохочет кто-то из верзил.

   Но мне не важно. Ничего не важно. Лишь бы благополучно дойти, а то сопровождение этого головореза совсем не радует! Хотя… Может, еще и обойдется, кажется, он из них самый безобидный еще!

   Спиной чувствую его прожигающий взгляд, пока мы добираемся до туалета. Дорога на вечность растягивается, хотя тут совсем близко, сразу при выходе. Но когда идешь, а тебя ощупывают наглые взгляды, и ты чувствуешь себя в полной власти чужих людей, чьи намерения слишком понятны и безрадостны, даже двадцать шагов становятся вечностью!

   – Уфффф, - наконец-то выдыхаю и расслабляюсь, плеснув в лицо ледяной водой и прижавшись лбом к двери. Теперь хоть как-то дышать можно, когда мы с Юлькой закрылись вдвоем, оторвавшись от уголовников.

   – Что делать будем, Юль?

   – А что делать? – подруга, как ни в чем ни бывало, вертится у зеркала, поправляя поплывшую тушь.

   – Выход же должен быть! Нельзя вот так просто сдаваться!

Дергаю окошко, пусть и узенькое, пусть мы и без верхней одежды, но это, похоже, наш единственный шанс.

   – Да помоги же, черт! Видишь же, не поддается!

   Странное окно, никогда таких не видела. Как в поезде, дергать вниз нужно.

      – И что? – Юлька и не думает помогать, даже не пытается. Облокачивается о стену и смотрит на мои потуги с насмешкой. – Ты решила замерзнуть насмерть, но сохранить девичью честь? Пффф! Идиотизм!

   – Юля! Причем тут честь? Ты что, не понимаешь? Это тебе не парни наши! Это же бандиты! Да они неизвестно, что  с нами сделают!

   – Я тебя умоляю! – закатывает глаза. – Они ж даже лучше! Это не бандюки какие-то с улицы, между прочим, Дашка! Они на солидного человека работают! С такими если замутить, точно в шоколаде будем!

   – С ума сошла! – встряхиваю Юльку, дергая за плечи. – Какой шоколад? Какое замутить? Да они нас изнасилуют же! А-ну немедленно трезвей! Под холодную воду тебя, что ли, с головой засунуть?

   Хотя идея, конечно, самая идиотская. Куда ей потом на мороз с мокрой головой?

   – Дура ты, - шипит Юлька, пока я возвращаюсь к неподдающемуся окну. – Они нам только за эту ночь такие бабки отвалят! Смотри вот, - вытаскивает из захваченной по дороге сумочки толстую пачку явно не родных наших купюр. – Это уже дали, задаток. А после обещали в два раза больше! Каждой! Ну, а если им с нами понравится… Можно же потом и не раз встретиться!