Оказывается, она была плохо просвещена в этой области. Интересно, сколько потребуется времени, чтобы картина прошлой ночи померкла в памяти и на кухне снова можно было заниматься привычными делами?

Пока что Эбигейл решила сварить кофе, а затем собрать разбросанную одежду и аккуратно сложить ее. К тому времени, когда проснулся Брукс и абсолютно голый спустился на кухню, порядок был восстановлен, а завтрак готов.

— Ого, оказывается, я бросил одежду внизу. — Явно радуясь своему открытию, он извлек из стопки джинсы и натянул на себя. — Зачем ты вскочила ни свет ни заря и сразу принялась за завтрак?

— Мне нравится вставать рано, и завтрак приготовить тоже нетрудно. У тебя впереди тяжелый день, а потому лучше утром плотно позавтракать. Я приготовила омлет и тосты.

Эбигейл оглянулась и увидела, что Брукс уже успел надеть рубашку и смотрит на нее своими умными, способными менять цвет глазами. Просто смотрит.

— Не надо на меня так смотреть.

— Как?

— Я… — она принялась разливать кофе, — я не знаю.

Брукс подошел сзади и, обняв за талию, поцеловал в щеку.

— По третьему кругу и домой.

— Это бейсбольный термин, но мы не в бейсбол играем, и я не понимаю, что он означает.

Брукс повернул ее к себе и быстро поцеловал в губы:

— Прекрасно понимаешь. Это значит, что причин для паники нет, и не будем забивать себе голову ерундой. А какой у нас сегодня омлет?

— С тремя видами сыра, шпинатом и сладким перцем.

— Вкуснятина! Возьму-ка я для начала тост.

Брукс перемещался по кухне так легко и непринужденно, что казалось, он живет здесь долгие годы. Горло Эбигейл снова сжал панический страх.

— Я не готова… Как бы это точнее выразиться? Я не создана для этого.

— Для чего?

— Для того, что здесь происходит.

— А вот мне это подходит. — Брукс положил ломтики хлеба в тостер и облокотился на кухонный стол. — До встречи с тобой я не был уверен, что создан для семьи, а теперь понимаю, что это именно так. По-моему, ты — тоже. Ладно, поживем — увидим.

— Я не та, за кого ты меня принимаешь.

Брукс, не сводя с нее взгляда, понимающе кивнул:

— В каких-то мелочах — вполне возможно. Но я смотрю на тебя, Эбигейл, слушаю твой голос и понимаю, что по большому счету ты именно тот человек, каким мне кажешься.

— Но даже… — Она чуть было не призналась, что «Эбигейл» — не настоящее имя, но вовремя прикусила язык. Как можно настолько забыться и позволить себе непростительную беспечность? — Есть кое-что, о чем ты не знаешь.

— Понимаю. Только ведь ты хотела сказать совсем другое. Я умею читать мысли. Профессия такая. Знаю, ты кого-то или чего-то боишься. В прошлой жизни тебе здорово досталось. Может, и не раз. И ты предприняла все меры для защиты. Разве можно тебя за это винить?

Пробившийся сквозь стекло луч солнца осветил ореолом темные волосы Брукса, растрепанные со сна.

— Не знаю, что ответить.

— Твой взгляд полон тайн, а на плечи давит такой тяжкий груз, что не знаю, как ты еще можешь жить с этим. Но я верю, что наступит день — и ты поделишься со мной своими секретами и позволишь помочь. И тогда мы сообразим, как поступить.

Эбигейл лишь грустно покачала головой и принялась раскладывать омлет по тарелкам.

— Нам не следует затевать подобные разговоры, а сейчас для них вообще не время. Поторопись, а то опоздаешь на встречу, да и у меня два новых контракта. Так что надо приниматься за работу.

— Поздравляю! Может, привезти чего-нибудь вкусного к ужину, что скажешь?

— Осталась лазанья.

— Тем лучше.

Эбигейл поставила тарелки на стол и, дождавшись, когда тосты выпрыгнут из тостера, с нескрываемым раздражением села за стол.

— Я тебя не приглашала.

— Ну, это уже пройденный этап.

— Я не имею понятия, как вести себя дальше.

Брукс взял тост и, положив на тарелку Эбигейл, сел рядом.

— Попробуй! Очень аппетитно!

— Ты всегда меняешь тему разговора или соглашаешься. Не хочешь возражать и спорить? Уверен, что в конце концов все равно добьешься своего?

— Ты тоже неплохо читаешь мысли и разбираешься в людях. — Брукс принялся за омлет. — Изумительно вкусно. Можешь зарабатывать на жизнь в качестве повара.

— Ты невыносим.

— Знаю, но этот недостаток компенсируют мои невероятная красота и обаяние.

Эбигейл, как ни старалась, не могла сдержать улыбку.

— Ну, не так уж ты и хорош собой.

Брукс рассмеялся и продолжил завтрак.

А когда он уехал, Эбигейл принялась размышлять над выбором, перед которым ее поставила жизнь.

Нет, разумеется, рассказывать Бруксу о своем прошлом нельзя. Но если представить, что она все же рискнет… К чему это приведет?

Ее давно ищут, чтобы допросить по делу об убийстве двух федеральных маршалов. И как официальный представитель власти Брукс будет обязан об этом сообщить. Маловероятно, что ей удастся дожить до дня, когда надо будет дать свидетельские показания. Волковы приложат все силы и найдут способ от нее избавиться. Вполне вероятно, что опять попробуют действовать с помощью своих связей в полиции.

Однако представим обратное: что Брукс поверит ее рассказу и поймет, что если он исполнит свой служебный долг, то поставит под угрозу ее жизнь. Тогда он рискует потерять все: карьеру, родительский дом, друзей.

Эбигейл попыталась представить, как расскажет Бруксу о Джоне и Терри, о Джули. Обо всем, что произошло с той страшной ночи. Нет, даже теоретически невозможно вообразить, как она на это отважится, как поделится своим непосильным бременем.

А Брукс очень добрый и борется за справедливость. Делает все, чтобы правое дело торжествовало. Многими чертами характера он напоминает покойного Джона.

Если Эбигейл признается и обо всем расскажет, вполне вероятно, что, как в свое время Джон, он тоже встанет на ее защиту.

Еще одна причина утаивать свое прошлое и жить дальше скрываясь, как в течение последних двенадцати лет.

И тут Эбигейл напомнила себе, что ситуация изменилась и все стало не таким, как прежде. Благодаря Бруксу. И она сама это позволила.

Итак, если она все же решится поведать свою историю Бруксу, надо снова готовиться к кочевой жизни, снова убегать и менять имя. И не важно, поверит ей Брукс или нет, чаша весов уже сдвинулась с места.

А следовательно, разумнее и логичнее всего и дальше хранить молчание. Страсть утихнет, и постепенно их отношения сойдут на нет, равновесие восстановится, и жизнь вернется в прежнее привычное русло.

Сделанные Эбигейл выводы должны были придать уверенности и успокоить душу, но вместо этого вдруг сделалось совсем скверно, и она почувствовала себя совершенно выбитой из колеи.

18

Запланированные на утро дела в основном решались так, как и предполагал Брукс. Не считая нескольких дополнительных деталей, касающихся юных хулиганов.

Брукс думал, что Джастин и его идиоты-дружки подадут прошение об освобождении под залог и судья назначит сумму, которая слегка ударит по карману их родителей. Однако в результате она оказалась так велика, что удар получился весьма ощутимый.

Понятно, Гарри выступил с возражениями — надо же отрабатывать свой хлеб. Но судья не уступил. Семейство Конроев, хоть и не такое богатое, как Блейки, пользовалось в городке не меньшим авторитетом. А главное, местные жители их гораздо больше любили.

И Брукс пришел к окончательному выводу, что на сей раз Джастин здорово просчитался.

Со своего места в зале судебных заседаний Брукс наблюдал за старшим Блейком, который кипел от гнева, и за презрительно ухмыляющимся сынком. Двое его приятелей, которым тоже предъявили обвинение, сидели с опущенными головами и не поднимали глаз, а на лицах их родителей застыло каменное выражение.

Бруксу стоило большого труда скрыть искреннюю радость, когда судья согласился по просьбе прокурора изъять у троих обвиняемых водительские права. Услышав постановление судьи, папаша Блейк вскочил с места как ужаленный, и тут Брукс не удержался и расплылся в довольной улыбке.

— Какое оскорбление! Не потерплю инсинуаций! Мой сын не собирается бежать из города из-за нелепых обвинений. Требуем, чтобы нам разрешили высказаться в суде.

— Вы получите такую возможность. — Судья Рейнголд, который играл с Блейком по воскресеньям в гольф, стукнул молотком по столу. — И будете соблюдать порядок в зале и уважать суд. Сядьте, Линкольн, и ведите себя как подобает, а иначе я прикажу вас вывести.

— Только не вздумайте мне угрожать из судейского кресла. Это благодаря мне вы носите судейскую мантию.

Глаза судьи Рейнголда гневно блеснули из-под очков в тонкой оправе.

— И пока эта мантия на мне, вам придется проявить к ней уважение. Сядьте и успокойтесь, в противном случае, клянусь всеми святыми, я предъявлю обвинение в неуважительном отношении к суду.

Гарри попытался утихомирить Блейка, но тот грубо оттолкнул адвоката в сторону.

— Я сейчас и правда выражу неуважение.

— Вы это уже сделали. — Рейнголд снова стукнул молотком по столу. — За это налагается штраф в размере пятисот долларов. Попрошу судебного пристава вывести мистера Блейка из зала суда, пока сумма штрафа не дошла до тысячи.

Багровый от гнева Блейк, стиснув зубы, повернулся на каблуках и добровольно направился к выходу. По пути он на мгновение задержался возле Брукса, устремив на того полный ненависти взгляд.

Брукс присутствовал во время всей судебной тяжбы, выслушал предписания и предупреждения и дождался, когда Джастина с приятелями препроводят в камеры, где они останутся до получения суммы залога.