Тата Чепурнова - Моя крайность

— Мы оба с тобой в этом не сильны, но чем раньше начнём притирку, тем быстрее достигнет идеального результата. А скрытность не должна портить того, к чему мы так страдая шли. Придёт время и я всё расскажу. Просто ещё не отболело, до сих пор отравляет, — в упор смотрю на Маргариту, затаившую дыхание, слушающую сумбурное объяснение. — Еще не время делиться этой болью, она пока что моя.

Марго крепко цепляется пальчиками в мои напряженные плечи, тут же успокаивая бурю, всколыхнувшую ненужные воспоминания.

— Пойдем спать, мне холодно без тебя.

Марго

— Ключ только от верхнего замка, — сняв со своего брелка, Максим цепляет коротенький ключ на мою связку. — Сегодня сделаю дубликат от основного, домофоном пользуйся пока по-старинке. Код не забыла?

— В6, — тянусь к нему, чтобы обнять, а еще лучше попросить остаться. С отдыха нас выдернули раньше времени, Макса вызвали на подмену и он почему-то не смог отказать, хотя от законного отпуска оставалось целых два дня. Ещё два дня вместе нам бы не помешали, время проведенное вдвоём, как волшебство, теперь остаётся лишь в памяти. — Не хочу оставаться одна, мне будет скучно.

Продолжаю висеть у него на шее, вдыхая запах кожи, перебирая и взъерошивая на затылке, только что расчесанные волосы, ощущая как Макс еле заметно вздрагивает от моих лёгких поцелуев. Но не лишает себя удовольствия, а наоборот охотно подставляет губы для жарких поцелуев.

— Не скучай, — нехотя отстраняется от меня, приглаживает руками наведенный беспорядок на голове, поправляет куртку и вскользь целует, чтобы больше не соблазняться. — Вечером отпразднуем твой переезд, а на неделе перевезем остальные твои вещи ко мне.

С его уходом время тянется как назло медленно и мучительно, в холостяцкой квартире оказывается наведен практически идеальный порядок. Лишь слой пыли красноречиво говорит о недельном отсутствии хозяина и, пустой холодильник напоминает об этом же.

Когда с мини-уборкой и раскладыванием моего мизерного багажа покончено, я валюсь на кровать, стремительно проваливаясь в сон. Спустя каких-то несколько минут моего наверстывания ночного недосыпа, телефон навязчиво отзывается сигналом входящего вызова и не теряя настойчивости, звонивший для успеха собственного мероприятия, кидает вдогонку сообщения на все имеющиеся мессенджеры.

Нам надо встретиться, СРОЧНО! Приходи в "Zerno". ЖДУ — гласит повторяющаяся просьба ЛЕСИ, ИМПУЛЬСИВНО толкающая меня на встречу.

Войдя в кофейню, я без особого труда обнаруживаю Лесю за самым дальним столиком у окна. Вжавшись в высокую спинку кресла, она скучающе разглядывает прохожих, но что-то в её кротости сильно настораживает, неприятным холодком пройдясь вдоль позвоночника. А приближаясь к ней, подозрения нарастают, словно снежный ком. На столе нет ни привычных атрибутов — пепельницы и сигарет, ни кофе. Такие разительные перемены просто сигнализируют о приближении чего-то тревожного.

— Привет, — воодушевившись моим приходом, она меняет позу, придвигаясь поближе к столу. Расположив руки на столешнице, крепко сжимает ладонями чашку, то ли в надежде согреть бледно-синие кончики пальцев, хотя видно, что чай заказан давно и вероятнее всего успел остыть. То ли пытаясь скрыть дрожь, обычно несвойственную Лесе.

— Привет, — равнодушно отзываюсь, присаживаясь напротив неё, заворожено наблюдая, как она постукивает ноготками по стеклокерамике, резким ритмом накаляя обстановку донельзя. Звенящая тишина изредка прерывается сводящим с ума стуком, а я представляю что эти звуки, как удары по гвоздям, забиваемым в крышку гроба, нашей скоропостижно почившей дружбы.

— Спасибо, что пришла. Я не задержу надолго, — устало потирает переносицу, опуская взгляд в полупустую чашку. — Заказать что-нибудь?

— Нет, — решительным отказом подвожу черту под возможной перспективой засидеться с Лесей за одним столом больше, чем я себе наметила. — Что случилось?

— Гош, отпусти Максима, — без предисловий выговаривает Леся, резко вскинув голову, впивается в меня недобрым взглядом раскрасневшихся глаз, что я чувствую себя виноватой. Бледное лицо без привычного на нем макияжа, растеряло сейчас всю неземную элегантность, подтвердив опасения — простого разговора не светит. — Ты такая красивая, сильная, ты и без него всего добьешься. А я без него пропаду.

Закусывает губу, кривится, но зрительного контакта не разрывает, заглядывая в самую душу, роясь в ней бесцеремонно в поисках совести, с которой я должна договориться и исполнить то, чего не хочу. Не желаю делать, обретя наконец-то счастье.

— Я люблю его и…

— Лесь, я его не держала и не держу. Он взрослый человек и сам решает с кем быть. Это неправильно за его спиной вести разговоры в подобном контексте, — слова с трудом слетают с вдруг пересохших губ, всё больше выдавая моё волнение частыми заминка и, нервными паузами между фраз. И как бы я не хотела казаться уверенной в себе, а главное в чувствах Макеева, тревожность не спешит меня покидать ни на секунду.

Она любит, а я нет. Так получается? Я должна передать трофей в руки той, которая первая удостоилась чести быть заваленной Макеевым на лопатки.

Тишина, повисшая в пространстве между нами, подстегивает ещё сильнее истерику, растущую в груди. А дрогнувший Леськин голос, как спусковой крючок выпускает контрольный в голову.

— Пожалуйста…я тебя очень прошу, — сдерживать слезы у Леси больше не получается. — Я, итак, сейчас выгляжу жалкой, умоляя отступить, а через несколько месяцев мне будет ещё труднее соперничать с тобой. Но я не только за себя прошу.

Я моргнув, пытаюсь сориентироваться, чтобы заставить себя говорить. Хоть что-то ответить ей, или понять смысл ранее сказанных слов, вкрученных в меня страшным предчувствием.

Леся истерично всхлипывая, продолжает привлекать к нам слишком много ненужного внимания. Равнодушие присутствующих резко меняется и сочувствующие взгляды, обращенные на мою обливающуюся слезами спутницу, будто укоряют меня, а не жалеют ее. Даже в этой ситуации нет никакой вселенской справедливости, мне самой впору зареветь, но как назло в уголках глаз нет предательски пощипывающей влаги.

Между нами небольшое расстояние, а ощущается целая пропасть. Мы далеки друг от друга, но проклятое рваное дыхание подруги обжигает, покусывает кожу лица праведным гневом. Она плачет, я натужно растягиваю уголки губ в глуповатую улыбку, насмехаясь скорее над собой и новым ударом судьбы.

— Вот, — тонкие наманикюренные пальчики подрагивая, двигают в мою сторону маленький файлик, внутри которого лежит тест. Две ярко-красные полоски, словно физически оставляют на сердце глубокие раны. — Гошка, я беременна… от Макеева.

Максим

Настораживает абсолютно все, начиная с неотвеченных Маргаритой звонков и заканчивая спортивной сумкой, которая по идеи должна быть разобрана, а не стоять практически на пороге, с неким намеком на отчаянный протест. Знать бы на что вдруг направлены эти показательные выступления. Попытки отыскать ответы путем самокопания, не приносят никаких результатов, лишь сильнее подталкивают на разведку.

В квартире относительно тихо, лишь где-то в ее глубине фоновым звучанием играет музыка. На устроенный для меня романтический ужин походит мало, да и я с осторожностью пробую на вкус такое предположение, ведь сюрприз сюрпризом, но Марго так тщательно не стала бы шифроваться, да еще и с упакованным багажом.

Хочется поскорее развеять сомнения, обнять свою девочку и удостовериться, что она скучала так же сильно, как и я, считающий минуты до конца рабочего дня. Скинув кеды, даже не утруждаясь развязыванием шнурков и легонько отпинав их в угол, спешу на кухню.

Словарного запаса не хватит, чтобы описать увиденную картину, да и язык сейчас вряд ли пошевелится во вмиг пересохшем рту. Свет погашен, на столе фрукты, два бокала и зажженные свечи, бросающие пляшущие блики от слабых огоньков.

— Ты начала праздновать без меня? — приподнимаю бутылку с шампанским, качнув ею пару раз, подмечаю изрядную опустошенность. Да и по неуверенным движениям рук, которыми Марго принимает цветы, более чем понятно, она слегка пьяна, а еще чем-то расстроена, ведь не спешит даже взглянуть на меня. Положение тупиковое и если разговор сейчас не склеится, то вполне возможно сумка, набитая вещами покинет мою квартиру вместе с неразговорчивой хозяйкой.

— Да-а, — протяжно тянет короткое слово, начиная обрывать лепестки пионов, безжалостно бросая их себе под ноги. — Повод более чем достойный, чтобы напиться и забыться.

— Поделишься? — без какой-либо иронии интересуюсь я, действительно, сгорая от любопытства по какой причине столь позднее, а главное единоличное распитие игристого.

— Ты скоро станешь папой, — всхлипнув, Марго поднимает на меня глаза, раскрасневшиеся и потухшие, но по их отсутствующему выражению я ничего не могу понять. Я в принципе не понимаю о чем идет речь.

О каком отцовстве она толкует? С момента нашей близости проходит чуть меньше недели. Не нужно быть супер прошаренным, чтобы понимать что узнать о беременности спустя такой короткий срок — невозможно, даже если она и случилась в тот самый первый раз, когда я забыл напрочь о средствах контрацепции. В Маргошины экстрасенсорные способности верится ещё меньше, чисто интуитивно почувствовать себя в положение — из разряда фантастики.

— Это шутка такая? — забрав из её рук, только что подаренный букет, которому грозит преждевременно лишиться всех листьев и лепестков, откладываю его на стол, от греха подальше. Хорошо все таки, что Марго не любит розы, получить ими по лицу куда болезненнее, а видимо такие мысли бродили в симпатичной головке. — Маргош?! — крепко обхватив тонкие запястья, без особого нажима, но с определённым напором тяну к себе. Маргарита нехотя встаёт напротив меня и не пытаясь сделать шаг мне навстречу. — Давай не будем накалять обстановку и переживать из-за того, что пока нам неизвестно на все сто. Хотя … малыш это здорово, — тянусь за поцелуем. Ранее подобные мысли свели бы меня с ума, а сейчас они усиленно разжигают удовольствие от одного лишь представления, каково это держать собственного ребенка на руках. — Мелкая копия, сделанная с любовью, — с придыханием выплескиваю зародившиеся во мне эмоции.