— Привет, — нагло, как ни в чем не бывало тянется ко мне, целуя в щеку, но так бессовестно и по-детски наивно думая, что я не замечу, что ее губы не спроста соскользнули к краешку моих поджатых губ. То ли от воспоминаний о былом скандале с ней, то ли заурядная антипатия, всегда присутствовала к Лесе, но мне после навязанного поцелуя, еще больше и быстрей хочется от нее избавиться.

— Вся на спорте?! Молодец, — в знак одобрения хлопаю по плечу, еще влажному после душа, стремительно одергивая руку, дабы не создавать неловкостей и не подпитывать Леськины иллюзии.

Обойти преграду в её лице не получается, девушка ближе подходит ко мне, слегка оттеснив в угол. Каким-то жадным движением протягивает ко мне руку. Тонкими пальчиками, она любезно убирает волосы с моего лба, осторожно задевая ноготком бровь, хитро закусывая нижнюю губу. Все уловки обольщения в одном флаконе. И смешно, и в то же время, грустно, от того что Леся надеется поймать меня на крючок банальными завлекушками.

Вот только меня не было в списке Леськиных достижений.

— Прости, — вдруг спохватившись, в извиняющемся жесте прикладывает ладонь к груди, но думается мне, данное артистичное выступление направлено — на обращение моего внимания на размеры почти неприкрытой, главной девичьей гордости. — Я же не Гошка, я себя слишком люблю… забочусь о своей фигуре и здоровье. Подбросишь домой?

— Кстати, как она? — игнорируя её вопрос, задаю свой, а тот меня волнует по-настоящему.

С самого дня рождения Маргариты мы толком не общаемся, изредка видимся на работе, перекидываясь дежурными "привет", "пока", но не более. Она продолжает меня сторониться, я в глубине души этому рад, хотя беспокоиться за неё и интересоваться через знакомых, так и продолжаю. Мало ли что, эта прекрасная головка ещё придумает.

— Отлично. Что с ней станется? Развлекается наша малышка за городом.

Скрыть лёгкое раздражение у Леси не выходит и слова окрашенные нотками едкой зависти, выстреливают буквально, как у ядовитой змеи.

— Ты же знаешь где она?

— Знаю, — подозрительно прищуривается Леся, всем своим видом показывая, что работать информатором “за так” она не будет.

А то что ей нужно, мне разбазаривать именно на нее не очень и хочется. Вот только чёртово любопытство на пару с волнением за нашу общую подругу, бежит впереди паровоза, упрашивая любым доступным методом, выудить у Леськи информацию.

— Скажешь? — вторя ее тону, лукаво растягиваю слова и губы в притворной ухмылке.

Касаюсь запястья, нежно проводя пальцем над краем напульсника, пульс под которым вдруг пускается в резкий галоп от неожиданного, но заманчивого недвусмысленного прикосновения. Бесспорно такие движения с моей стороны, Леське очень льстят и нравятся. Видно, как она манерно ведет хрупкими плечиками, влажным язычком проходится по накрашенным губам, а сама так и норовит, прижаться ко мне грудью.

— А что мне за это светит? — с вызовом и обычной усмешкой в голосе спрашивает она, выдыхая лукавый вопрос, мне в подбородок, кожей которого я чувствую липкую влагу её помады.

— Ты хочешь чего-то конкретного? — подныриваю ладонью под пояс тренировочных штанов, ощутив что Леся, телом рвётся навстречу моей руки, выставленной чисто на автомате, а не от большого желания.

Леся с тихим спокойствием, запрокидывает голову, чтобы уставиться на меня холодными голубыми глазами. Красивыми, обрамленными густыми ресницами, но такими пустыми, безэмоциональными, что я перевожу взгляд на грудь, за малым на каждом вдохе не выпрыгивающую из тесного спортивного белья. Задержавшись непозволительно долго на пышных формах, скольжу по шее вверх. Леся молчаливо смотрит, просчитывая в уме последующие действия и продолжая изучать мое лицо вблизи, словно задавшись целью высмотреть на нём возможные варианты моего поощрения.

— Свидание. Кино, например..

— А секс устроит? — выдаю первое пришедшее на ум, ведь при виде шикарной фигурки, грех думать о чём-то целомудренное. Тем более, что Леся очень восприимчива к призывному мужскому свисту — она может отдаться без лишних разговор, разве что для проформы слегка покочевряжится.

— Как продолжение третьего свидания, вполне.

— Я согласен, — киваю утвердительно. — Где Крайнова?

— На дне рождение.

— У кого? — спрашиваю я зачем-то, заранее догадываясь о содержании ответа.

— А ты что так переживаешь? Может хватить ей сопли подтирать? — небрежно накидывает толстовку, затем прячет под капюшоном завитые локоны. — Вот посмотри, как ей без тебя живётся.

Сочные краски снимка на экране телефона болезненно бьют по глазам, но и им не под силу довести меня до дурноты, а вот поза Маргариты — на коленях перед Котовым, просто удар под дых.

— Адрес?!

— Я не знаю. Меня туда не приглашали, — потупив взгляд, старается не смотреть на меня.

— Адрес говори и поехали, я тебя приглашаю.

Тяну Лесю за руку, понимая что груб и навязчив, но уже не в состоянии удержать внутри злость. Она будто спазмом стискивает непослушные пальцы на девичьем запястье, на котором вероятнее всего уже сейчас появились следы моей грубости. Очередной нажим запросто переломит её хрупкие кости и мою адекватность.

— Дачный посёлок в Ленина, при въезде первый поворот налево, улица Рябиновая кажется. Но я не поеду, извини. Мне проблемы не нужны.

Первые капли дождя бьют отрезвляюще, скатываясь по шее за воротник кожаной куртки, но как ни странно не приводя расшатанную нервную систему в порядок.

Легче мне становится только когда я выезжаю на федеральную трассу, ловя поток холодного ветра, хотя отголоски лёгкой паники всё ещё будоражат душу. Люблю скорость, визг тормозов, запах резины, которая шлифует гладкий асфальт. А вот Крайнову ненавижу, всеми фибрами души ненавижу. За то что реагирую на нее, на каждый ее поступок, на каждое действие, не имея возможности выкинуть из головы, забыть и не отвечать. И пусть сама выпутывается. Но нет же. Мчусь на выручку, моля об одном, чтобы она не успела совершить глупость.

Грохот музыки долбит по вискам, воздух — крепкая смесь сигаретного дыма, клубничного или дынного, раскуренного кальяном. Вокруг полно пьяных и просто неадекватов под кайфом, а оценив всю обстановку, нервно сглатываю, не понимая что в таком месте забыла Марго.

Из-за закрытой двери доносится хриплое и злое: — Сука…она меня укусила.

И этот грубый тон придаёт мне ещё больше ускорения. Дверь сдаётся под одним ударом с ноги. Адреналин бурлит в крови, как лава в кратере вулкана при виде той, к кому я сорвавшись будто бешеный, несся не разбирая дороги. И то, что я вижу — сворачивает мне кровь.

Глава 31 "Выгодный обмен"

Максим

Пытаюсь сфокусировать взгляд, но пелена перед глазами не дает разглядеть всей картины и лишь спустя короткий секундный перерыв мои глаза привыкают к мареву, висящему в комнате. Сквозь него различаю ёрзающую на диване Маргариту, руки которой стянуты ремнем, а ноги крепко зажаты коленями, сидящего сверху неё Пашки Котова.

Джинсы хоть и расстегнуты, но пока ещё на ней, а вот наверху, кроме кружевного белья ничего нет.

Мрачнею от увиденного, кожей ощущая стянутость, словно в грязи извалялся, и та проникла в мышцы, отравив их низостью поступка над беззащитной девушкой.

Какой надо быть мразью, чтобы такое творить?!

На автомате, и не задумываясь над тем, что могу навредить Маргарите, вскидываю руку, резко кидая гермак в сторону резвящихся на диване. Шлем с характерным треском пластика прилетает Пашке в голову, который не был готов к этому дерзкому нападению.

Он прикладывает ладонь к месту ушиба, недовольно скривив губы и поспешно сползая на свободный край дивана, не обращая внимания на то, как запуганная жертва отползает в противоположную сторону. И пока он прикуривает сигарету, Марго всхлипывая освобождает свои запястья, нервно пытаясь прикрыть грудь изодранной тканью.

— Маргарита пойдёт со мной, — говорю ровным тоном, пока еще не впуская в голос скрытую угрозу, но готовясь к худшему.

Справиться один на один не составит труда, но сейчас соперничать с компанией парней в изрядном подпитии все равно что бороться с ветряными мельницами. Есть явный шанс огрести по полной, но давать заднюю не в моих правилах. Тем более после того, как Паше прилетело, с "прощанием славянки" провожать меня не станут, скорее мне светит похоронный марш.

— Уверен? — равнодушно спрашивает Паша.

— Уверен, — холодно соглашаюсь я, переводя взгляд на его пальцы, в которых зажат фильтр недокуренной сигареты, и сизый дымок поднимается вверх. Как же хочется затолкать этот окурок ему в глотку, кулаком, а желательно пяткой грязной кроссовки.

Его движения без видимого напряжения, что несомненно играет в плюс, но не соответствует тому, чего он добивается. А он намерен показать своё превосходство, свой триумф, сдобренный осознанием, что здесь он хозяин положения.

— Я сейчас твою мажористую рожу разочарую. Понял, олень?

Дергается в мою сторону самый долговязый, но в попытке ухватить меня за шиворот терпит полное фиаско. Напряженная рука соскальзывает с мокрой кожанки и тот уверованный в своей силе, совершает огромную ошибку, думая что мажористые олени не имеют опыта ведения рукопашного. Он усмехаясь, не заботится ни о первом ударе, ни о выставлении защиты, чем откровенно меня злит. Несомненно против него я знатный доходяга, но в дворовых драках укладывал и не такие шкафы.

Коротким ударом в живот, заставляю его с протяжным вскриком сгорбиться. Не теряя времени, делаю захват шеи сбоку, сгибая руку в локте и удовлетворенно наслаждаясь хриплым дыханием, скрипом собственной куртки и бессилием противника под собой.

То ли его губит самоуверенность, то ли меня подпитывает беспокойство за Маргариту, но я не даю и мизерного шанса противнику мне противостоять.