Лобовое стекло дало трещину, а напротив лица девушки было полностью разбито. Мне стало ясно, что она его разбила своей головой. Ужас какой! Слава Богу, не было открытой раны. Может, у неё было сотрясение мозга… Об этом я уже никогда не узнаю.

Пару минут мы сидели молча. В машине нас осталось трое. Меня трясло с головы до ног, и я не могла произнести ни слова. Спустя пару долгих минут девушка, сидящая впереди, спросила:

– Вы в порядке?

– Я вроде да, – ответила я.

Третья девушка промолчала, было ясно без слов, что ей нужен был врач. Я посмотрела на часы, остался час до начала пары. У меня по теории вероятности зачёт. Мне нужно было срочно в универ!

На трассе кричал водитель маршрутки, потом стал фотографировать вмятины на обеих машинах. Я никак не могла прийти в себя. Так страшно мне ещё никогда не было. Просто шок. Сердце замерло, тяжело дышать. Это в десять раз хуже моих ночных кошмаров. Настоящую аварию нельзя ни с чем сравнить. Это было ужасно, мы все могли погибнуть, если скорость была бы немного больше.

Я не могла понять, что происходит. Только вечером осознала, что чуть не умерла, что могла больше не увидеть близких…

Чудо? Не знаю. Васина машина отлетела на пару метров. Чудом в нас сзади никто не врезался. Чудом.

Мы снова переглянулись. Девушка рядом со мной всё ещё плакала.

– Пипец… – всё, что смогла сказать я.

– Ты же знаешь этого парня? Скажи ему, что нам нужно уходить. Менты весь день ехать будут. Я не собираюсь здесь сидеть! – сердито сказала девушка, сидящая впереди. Уже не помню, как она выглядит, но прекрасно понимаю, что она в тот момент чувствовала. Все были на грани.

Мы посидели ещё пару минут. На улице началась суматоха. Бессвязные слова. Вася даже не подошёл к нам, не проверил, живы ли мы вообще или нет. Он тоже испугался.

Я стала нервничать ещё больше. Потом взяла себя в руки, открыла дверь и вышла. Вдохнула запах разлитого бензина и солярки. Мне было плевать, зато свежий холодный воздух обдул моё лицо, и я убедилась, что жива.

Я могла больше никогда не увидеть снежных сугробов, голубого неба и скоростных дорог… Я могла не увидеть всех тех, кто мне дорог… Я могла не увидеть весь мир.

В тот момент я решила, что не расскажу об этом случае ни одной живой душе. Не хочу, чтобы кто-то переживал за меня. Если мама узнает, она вообще заставит меня ходить пешком в универ. Тридцать километров туда и обратно. Хорошая перспектива. Лучше так, чем лежать под капельницей или, того хуже, в месте потемней…

Вася подошёл ко мне и, наконец, спросил:

– Как ты?

«Хорошо, отлично, замечательно, супер, мистер! – подумала я про себя. – Куда ты смотрел? Мы все могли погибнуть! Идиот!»

– Хм, да хорошо, – соврала я. Как я ещё могу себя чувствовать, когда только что попала в аварию по твоей вине?! Зачем спрашивать, если на моём лице всё написано: отвращение, злость, гнев и жалость. – Мне нужно в универ, если что-то понадобится, позвони.

– Ладно, – ответил он и стал кому-то звонить.

Мы с девочкой, сидящей на переднем сидении, поймали попутку, точнее подошли к остановке, и машина остановилась, чтобы забрать нас. Мужчина за рулём оказался преподом в каком-то ростовском универе и добрым человеком. Он видел, что произошло, и стал нас веселить, говоря, что аварии часто случаются. Легче мне от этого не стало, зато я перестала дрожать от страха. Девушка вышла на пригородном вокзале, а меня довезли до института. Водитель не взял с нас ни копейки и пожелал удачи. Да, теперь она мне понадобится.

Я бы отдала сколько угодно денег, лишь бы оказаться дома. Дома с бабушкой, мамой и Денисом. За чашкой кофе или фруктового чая, забыв обо всём хоть на минуту. Я точно знала, что буду не один день думать о произошедшем. Жуткие мысли долго не оставят меня в покое. Очень долго. Столкновение будет сниться мне снова и снова…

Я успела на зачёт, решила все задачи, которые смогла. Девочки заметили, что со мной что-то не так, а я молча улыбалась. У меня тряслись руки. На второй паре я не выдержала и расплакалась. Около часа не было препода, и я успела рассказать Наташе, Вике, Таням и Даше, что со мной произошло… Я плакала, не останавливаясь. Мне было стыдно за свою слабость. Девочки не обратили на это внимания, просто обняли меня и пытались всячески успокоить. Другая половина группы прекрасно видела, что происходит, но больше никто не подошёл. Вот и хорошо. Меньше лишних вопросов, меньше жалости и лживых улыбок.

У меня появилась ещё одна фобия, ещё один ночной кошмар, но вместе с ужасом появилось и большое желание жить. Мне дан шанс, и я не упущу его!»

(15.12.2011г.)


Даже сейчас на глаза навернулись слёзы, и я быстро вытерла их бумажным платком. Целая пачка лежит у меня под рукой. Я помню каждое мгновение аварии чётко и ясно. Иногда забываю, а иногда вижу во сне.

Первое время я боялась ездить даже в автобусе. Малейшее торможение я воспринимала, как угрозу для жизни. Я боялась засыпать в маршрутках и постоянно смотрела на дорогу. Когда сидела впереди, даже просила водителя ехать аккуратней…

Вася примерно через неделю позвонил мне и сказал, что его на год лишили водительских прав, поэтому он тоже ездит на попутке. Спросил, всё ли со мной в порядке. Сказал, что девочка с ушибленной ногой попала в больницу. А о девочке, которая разбила стекло головой, нам неизвестно. Надеюсь, с ней всё хорошо.

Я привыкла ездить на машине, но после того случая больше никогда не сяду с незнакомыми людьми. Мне дорога моя жизнь. Я ещё ничего не успела сделать, чтобы так рано уйти…

Я всё-таки в тот же день всё рассказала Денису. Он был в ярости. Потребовал номер водителя, но я попросила не звонить. Всем и так тошно. Я понимаю, он переживал и сейчас волнуется, когда я вспоминаю тот ужас… Он прекрасно знает, как сильно я боюсь.


Иногда думаю… Что хуже: физическая боль или моральная травма?

От обеих мы плачем, словно станет легче… Вот только физическая боль проходит через день, неделю, может, месяц, а душевная боль будет жить с нами до конца, иногда затихая, иногда показывая своё истинное лицо. Душевная боль будет жить внутри, оставляя нестираемые следы. Люди, которые причинили эту боль, тоже навсегда останутся с нами…

Иногда лучше разодрать коленку или удариться локтем, чем заводить таких знакомых…


Я и сейчас думаю, что физическая боль – ничто, по сравнению с душевной травмой. Может, потому, что у меня по-настоящему ничего не болело?! Но боль воспоминаний, боль, причинённая кем-то в прошлом, не затихает в настоящем и мучает по ночам. Что может быть хуже?


* * *


На зимних каникулах мы снова стали общаться с Риной. Для меня это уже не было удивительным явлением. Как-то сидя у неё в гостях, я рассказала Карине об аварии. Было сложно делиться этим, но мне было важно рассказать ей. Всё-таки я думала, что мы снова лучшие подруги. Я рассказала ей всё, что помню, а она никак не отреагировала. Сказала только: «Офигеть. У моего знакомого тоже так было…» и начала говорить о своём. Мне было не просто обидно, я ненавидела её за это. Я сто раз пожалела, что рассказала о самом больном и ужасном, что со мной когда-либо случалось в жизни. А ей всё равно. Сейчас я понимаю, что такие друзья мне не нужны!

Странно, что мы вместе встречали Новый год. Наверное, мне хотелось верить, что моя подруга изменится. Большие надежды остались позади.

Наше общение было последним выдохом зимы, агонией. Нам больше нечего друг другу дать, мы топчемся на одном месте вместе. Это нужно было срочно прекращать.


«День рождения Рины мы провели у неё дома вдвоём, с родителями. Я весь день поздравляла её и пела праздничные песни, но я видела по её лицу, что ей скучно со мной, что ей хочется другой компании. Я продолжала улыбаться, потому что хотела, чтобы она почувствовала себя счастливой. Я хотела быть рядом.

Через несколько дней Рина решила повторно отметить день рождения с подружками и позвала меня. Я всячески упиралась, но решила не расстраивать её, и пошла. С девочкой из её группы мне даже было весело. В тот день я поняла, что это больше не моя Рина. Окончательно и бесповоротно. Я стала воспринимать её просто, как подругу, знакомую, с которой можно поболтать и посмеяться…

Сегодня поздравила маму с днём рождения! Через пару дней Новый год и днюха Дениса. Зимой сплошные праздники. Это единственное, что радует меня в такую холодную погоду…»

(26.12.2011г.)


Это была наша последняя зима, проведённая с Риной. Мы провели её так весело, как будто знали печальный исход. Мы были вместе постоянно, каждый день на каникулах. Катались на санках с горки и даже на картонках или просто на попе. Сначала было стыдно, ведь там обычно катаются только дети, а потом привыкли и нас уже принимали за своих. Подумаешь, по восемнадцать лет девочкам, но порадоваться зиме ещё никто не запрещал. Как я ни уговаривала Дениса покататься с нами, он не соглашался, зато Рома один раз съехал с горы, потом весь вечер возмущался, что у него мокрое пальто. Нам было так же легко и весело, как летом. Я считала Дениса, Рину и Рому самыми близкими людьми после родителей. Они были моей второй семьёй, пока всё не разрушилось в один миг…


«Настал долгожданный Новый 2012 год! Обычно я подвожу итоги прошедшего года, но в этот раз я так делать не буду. Не хочу ничего заканчивать и ни с кем прощаться!

Мы шикарно провели новогоднюю ночь. Как обычно, отмечали у меня. Денис, я, Рина, Рома и несколько знакомых – вот вся наша компания. Рома попросил их позвать, я не возразила.

Днём мы с Кариной готовили вкусняшки к празднику, потом приехал Денис, и мы дружно поздравили его с девятнадцатилетием. Рома пришёл ближе к вечеру, а потом и его друзья.

По старой схеме мы пели песни, а Денис играл на гитаре, потом поиграли в картишки и пофоткались. Ближе к полуночи накрыли на стол. После боя курантов вышли на улицу посмотреть салюты и фейерверки. Даже встретили во дворе Антона.