Только тогда Шина заметила, что женщина, стоящая рядом с Челлоном, — хозяйка дома, Бриджет О'Дэниелс, и поняла, чем вызван такой язвительный тон Барбары. Бриджет щебетала не переставая и выглядела крайне оживленной, в то время как Челлон слушал ее со снисходительно-насмешливой улыбкой.

Если Челлон действительно так богат, как расписывает Барбара, то он должен любить спорт, подумала Шина. Его ровный загар и сильное, мускулистое тело говорили об активной жизни. На вид Челлону было немного за тридцать. Его густые русые волосы выгорели на солнце и приобрели соломенный оттенок. Черты лица были, пожалуй, слишком резкими, чтобы считаться красивыми в общепринятом смысле слова, но выражение лица говорило о сильном характере и не могло не произвести впечатления. Неудивительно, что Бриджет так очарована. Незнакомец был одет в элегантный бежевый костюм-тройку безупречного покроя.

Неожиданно объект их любопытства перевел взгляд, как бы почувствовав, что его рассматривают, и в упор посмотрел на Шину. Девушка испытала настоящее потрясение, словно ее ударило током. Глаза Челлона излучали янтарно-золотистый свет, а взгляд был цепким и пристальным, как у охотящегося льва. На какой-то момент Шина вопреки реальности почувствовала себя газелью, пойманной и покоренной этим львом.

В глазах незнакомца не было удивления, когда он поймал взгляд Шины. Казалось, он ждал этого момента. Шина почувствовала, как под этим смелым, властным взглядом по спине побежали мурашки, но почему-то не могла отвести глаз.

Насмешливо улыбаясь, Челлон приподнял свой стакан в молчаливом приветствии.

Шина вспыхнула от смущения и поскорее отвернулась. Господи, да что с ней происходит, почему она не может отвести глаз от этого мужчины и ведет себя, как школьница на своем первом балу? Перед тем, как отвернуться, она успела заметить в жесте Челлона и снисходительную усмешку и вызов.

Нет сомнения, огорченно подумала она, что этот человек давно привык к ошеломляющему впечатлению, которое его мужское обаяние производит на женщин. Ну что ж, ей надо быть поосторожнее, чтобы не подкреплять и дальше его самоуверенности.

Барбара О'Дэниелс наблюдала за ней горящими от любопытства глазами.

— Кажется, он действительно узнал тебя, — возбужденно заметила она. — Знаешь, это турне сделало тебя знаменитой! — Затем, осознав, что сказала нечто не совсем тактичное, быстро заискивающе добавила: — Я не хочу сказать, конечно, что ты раньше не была известна. Вся Европа знает «Скорбящего ирландского голубя». Просто мой отец говорит, что певец не может считаться звездой международного масштаба, пока его не признают американские слушатели.

— Твой отец совершенно прав, — успокоила ее Шина. — И мой дядя никогда бы не дал согласие на это турне, если бы не разделял его мнения.

— Слава Богу, что ты не относишься к распространенному типу взбалмошных артистов, — с облегчением воскликнула Барбара. — Отец был бы в ярости, если бы я тебя обидела! Сегодняшний концерт имел невероятный успех, так что завтра все билеты будут проданы мгновенно. Он считает, что ты просто великолепна!

— Твой отец слишком добр ко мне. Я рада, что не разочаровала его.

— Да что ты! — заверила ее Барбара. — Ты действительно хорошо поешь. Твой низковатый грудной голос мог бы быть чертовски сексуальным, если бы у тебя был другой репертуар. Сколько можно петь эти слезливые песенки. — Она тут же осеклась, сообразив, что опять говорит не то. — Боже, ну вот я опять! Ты, наверное, заметила, что дипломатия — не мой конек.

— Пожалуй, ты права, — осторожно подтвердила Шина, сдерживая улыбку.

— Понимаешь, просто я больше увлекаюсь роком, чем народными песнями, — извиняющимся тоном пояснила Барбара. Она явно была смущена и нервно осматривала зал, ища достойные пути отступления. Увидев в другом конце Шона Рейли, она облегченно вздохнула. — А вот и рыжий красавчик — помощник твоего дяди. Пойду-ка я предложу ему немного обольстительного американского гостеприимства. — Вдруг она с беспокойством взглянула на Шину. — Надеюсь, я не вторгаюсь на твою территорию?

— Что? — изумленно переспросила Шина. — Ну что ты, конечно, нет! Мы с Шоном просто друзья. — Она и правда никогда не воспринимала Шона в каком-то ином смысле. Он был помощником ее дяди, продолжением той силы, которая тщательно оберегала ее, ограждая от внешнего мира. Проследив за взглядом Барбары и посмотрев на Шона как бы со стороны, она с удивлением отметила, что он и правда привлекателен. В его движениях сквозила непринужденная грация. Темно-рыжие волосы, ярко-голубые глаза и высокая стройная фигура привлекали к себе внимание.

— Замечательно! — довольно заметила Барбара. — Тогда, с твоего позволения, я отчаливаю на охоту. — Она исчезла в толпе.

Шина смотрела ей вслед, чувствуя себя ужасно одинокой в переполненной людьми комнате. В помещении стояла невероятная духота, и стены словно начинали давить на нее. Несомненно, она выполнила на сегодня свой долг и может с чистой совестью пойти в гостиницу. За этот вечер ее представили по меньшей мере сотне людей, и ее улыбка словно намертво приклеилась к осунувшемуся лицу. Она уже собиралась подойти к Шону и узнать, где ее дядя, когда почувствовала, что кто-то взял ее под руку.

— Пошли, маленькая голубка, — тихо произнес глубокий мужской голос ей на ухо. — Пора убираться отсюда к черту!

Шина никогда раньше не слышала этого голоса, но ей даже не пришлось поворачивать голову, чтобы понять, кто это. Невзирая на то, что она протестующе дернулась, Челлон решительно провел ее через весь зал к выходу на террасу. Когда он открыл двери и вывел ее наружу, единственное, что она сообразила сказать, было:

— Но ведь идет дождь!

— Не о чем беспокоиться, — мрачно усмехаясь, ответил он. — Вы не растаете в реальном мире, что бы вам ни говорил ваш дядя. — С этими словами Рэнд Челлон закрыл стеклянную дверь, которая захлопнулась со щелчком, словно бы поставившим точку в их споре.

Шина негодующе подняла на него глаза: растерянность в ней постепенно сменялась возмущением. Подумать только, что за наглость, вот так тащить ее за собой, совершенно не считаясь с ее желаниями!

— Вам, возможно, и доставляет удовольствие стоять под дождем, мистер Челлон, — ледяным тоном сказала она, — но мне нет. Если вы будете так добры и освободите мою руку, то я хотела бы вернуться в зал.

— Черта с два вы хотели бы, — с холодной резкостью произнес Челлон. — Я видел сейчас выражение вашего лица. Вы готовы бежать куда угодно, чтобы только не возвращаться в эту парилку.

— До чего вы уверены в своей проницательности! — едко заметила Шина. — И почему же вы решили, что способны понять мысли абсолютно незнакомого вам человека?

— Надо же, у вас практически нет акцента, пока вас что-то не расстроит, — рассеянно заметил он. — Впрочем, неудивительно, ведь ваша мать была американкой, не так ли?

Шина была потрясена.

— Откуда вы знаете, что моя мать американка?

Его улыбка была подобна золотистой вспышке на поверхности темной бронзы.

— Я знаю о вас почти все, маленькая голубка. Мы далеко не чужие. Мне показалось, что сегодня вы это поняли, разве не так?

— Не знаю, о чем вы говорите, — ответила Шина, насторожившись.

— Думаю, вы все отлично знаете, — возразил Челлон. — Насколько я понимаю, вы заметили уже в Майами, что я слежу за вами.

— В Сан-Франциско, — машинально поправила Шина, пытаясь собрать воедино разбегающиеся мысли. — Следите? — слабым голосом переспросила она. — Я думала, это просто совпадение. Я и не представляла, что имею в вашем лице такого преданного поклонника.

Челлон отрицательно покачал головой.

— Я побывал на всех ваших концертах, начиная с Хьюстона, но не могу сказать, что я ваш поклонник. — Он грустно усмехнулся. — Честно говоря, я ненавижу ваши представления. — Он насмешливо улыбнулся, когда она вскинула голову с видом почти детской обиды. — Успокойся, маленькая голубка, — произнес он ласково. — Дело в том, что я никогда не получал удовольствия от присутствия на похоронах, даже если главной плакальщицей и является такая хорошенькая девушка. Я люблю жизнь, а не смерть.

— Если вы уже высказали все свои оскорбления, то я хотела бы вас покинуть, — проговорила Шина, сама не своя от гнева. — Кстати, мистер Челлон, мне глубоко безразлично, что вы любите, а что нет!

— Ничего, скоро это вам не будет безразлично, голубка. Уверяю вас, я приложу все силы, чтобы научить вас разделять мои пристрастия. — Он мягко улыбнулся. — А что до вашего ухода, то я скоро позволю вам уйти, по крайней мере, на время. Пока еще я не намерен посадить вас в клетку, птенчик. Я просто подумал, что сейчас самое время представиться, потому что я заметил, что вас начало немного нервировать, когда вы поняли наконец, что я вас преследую.

— Вы просто ненормальный! — ахнула Шина. — Вас надо поместить в сумасшедший дом! Нельзя же преследовать кого-то просто по своей прихоти!

Его улыбка стала еще шире при виде ее разгневанного лица. Казалось, он откровенно развлекается.

— Когда вы будете так же богаты, как я, дорогая, то вас никто не назовет ненормальной, что бы вы ни делали, разве что немного эксцентричной. А кроме того, вы скоро сами убедитесь, что я могу поступать так, как мне заблагорассудится.

— Но только не со мной! Я вообще не понимаю, чего ради можно следовать за незнакомой женщиной по всей стране?

Челлон лениво улыбнулся.

— Мне очень хочется рассказать вам, но вы, как мне кажется, еще не готовы воспринять мои слова. Скажем только, что я всегда провожу очень тщательную рекогносцировку перед тем, как предпринять наступление. Уже после вашего второго концерта я знал, что мне предстоит серьезная борьба, и чтобы обеспечить в ней победу, от меня потребуется приложить максимум усилий.

— Борьба? — изумленно переспросила Шина. — Какая борьба?

— Не сейчас, любовь моя, — нежно произнес он, и его глаза сверкнули мягким золотистым светом. — Когда придет время, вы все поймете. — Он ласково прижал свою твердую горячую ладонь к ее нежной щеке. — Можно сказать, что я собираюсь превратить мою скорбящую голубку в жаворонка.