Из толпы донесся пронзительный голос:

— Она имеет право, танцевать с кем захочет и не расплачиваться собственной репутацией! — Это встала на защиту пышная женщина.

— А он имеет право драться за жену, пусть даже и гулящую! — последовал немедленный ответ.

Элайджа услышал беспомощный, растерянный смех Джеммы и невольно улыбнулся — как оказалось, напрасно.

— Ах, так ты еще и смеешься надо мной?! Повторяю: я не сделал ничего такого, чего бы, не захотела твоя жена. Она, хуже, чем гулящая! Она…

Неожиданно совсем рядом раздался хорошо поставленный официальный голос:

— Так-так! И что же здесь происходит?

— А, констебль, — тихо произнес Вильерс.

Констебль нахмурился.

— Мне сообщили, что здесь началась драка, и, кажется, доносились… — Он замолчал.

Ледяной взгляд герцога Вильерса мог бы смутить самого дьявола.

— Должно быть, вы ошиблись. — Он властно посмотрел на толпу. — Господин констебль ошибся, не так ли?

В Воксхолле собиралась самая разная публика. К счастью, многие из посетителей отличались завидной сообразительностью.

— Да вот этот рыжий напился как сапожник, — быстро подтвердила полная особа в первом ряду. — Единственный, кто мог бы выпить больше, — это мой муженек, но сегодня его здесь нет.

— Хм, — озадаченно изрек констебль.

— Полагаю, кто-нибудь из приятелей мог бы увести его отсюда, чтобы он отоспался, — вздохнул Вильерс. — Это вам за ваши труды. — Послышался тихий звон, который неизменно возникает, когда монеты переходят из одной руки в другую.

— Расходимся, расходимся! — энергично распорядился понятливый блюститель порядка. — Нечего здесь стоять. Пьяных давно не видели?

Джемма тихо рассмеялась.

— Отчаянная девчонка. — Элайджа сжал ладони жены.

— Ничего подобного, — возразила она, однако глаза утверждали обратное.

— Сама спровоцировала парня на поцелуй.

— Если бы я хотела добиться твоей ревности, придумала бы что-нибудь поинтереснее. — Джемма забавно надула губки.

Без лишних разговоров Бомон схватил ее в охапку и перекинул через плечо.

— Что ты делаешь?

— Направляюсь туда, где никто не помешает преподать непослушной жене урок покорности.

За спиной раздались одобрительные возгласы.

— Вот это другое дело! Правильно, держите ее в строгости!

— Спасибо, непременно, — отозвался Элайджа.

Джемма едва не задыхалась от смеха. Волосы ее растрепались и закрыли лицо.

— Элайджа!.. — беспомощно окликнула она мужа. — Я выпила слишком много шампанского, чтобы висеть головой вниз.

Элайджа остановился и поставил пленницу на землю. Теперь уже они оказались в одной из укромных аллей, веером расходившихся от оркестрового павильона и тускло освещенных редкими фонарями.

— Честно говоря, не знаю, где мы, — растерянно признался Бомон. — Экипажей что-то не видно. Ты действительно много выпила?

— Это боковая аллея, — пояснила Джемма, усаживаясь на скамейку. — Зря я начала кокетничать с этим рыжим.

— Почему бы и нет? — миролюбиво осведомился супруг.

— Хотелось тебя подразнить: я же знала, что ты смотришь.

— У этого типа имелись все основания поверить, что ты приветствуешь его ухаживания. Ведь ты не ушла, а осталась с ним на площадке.

— Говоришь так, что я сразу начинаю чувствовать себя преступницей. Терпеть не могу это ощущение!

Элайджа быстро сел рядом и посадил Джемму к себе на колени.

— Хорошо, давай обсудим правила нашего брака.

— Правила брака?

— Во-первых, ты не должна целоваться ни с кем, кроме меня.

— Правда? — Должно быть, Джемма уже оправилась от стыда, потому что сумела произнести одно-единственное слово с интонацией глубокой задумчивости.

— Никогда больше.

— Подумаю, пожалуй.

Объятие стало крепче.

— Никаких раздумий и никаких поцелуев.

— В таком случае я изложу второе правило брака.

— Слушаю.

— Ты не должен оставаться равнодушным, если кто-то пытается меня поцеловать, — прошептала Джемма. — Будь то во время танца или когда-нибудь еще.

— Я…

Джемма склонила голову мужу на грудь и заглянула в глаза.

— А третье правило? — спросил Элайджа.

Джемма обняла мужа.

— Никогда не позволять гневу встать между нами.

Элайджа разомкнул объятия, поднялся и бережно, словно хрупкую фарфоровую статуэтку, опустил жену на землю.

— Так и будет, — сказал он. — А теперь пришла пора доставить герцогиню домой — в целости и сохранности. Думаю, тебе будет приятно узнать, что завтра у меня свободный день и мы отправимся с тобой на прогулку.

Глава 12

29 марта


— Едем на Коу-кросс, — сообщил Элайджа следующим утром.

— Где это?

— В Спитлфилдзе.

Джемма растерялась. Квартал Спитлфилдз пользовался мрачной репутацией одного из самых бедных и неблагополучных во всем огромном Лондоне. Грязные доходные дома соседствовали там с сомнительными лавчонками. Торговцы не подчинялись общепринятым правилам; их то и дело обвиняли в бессовестном обмане, вплоть до продажи крысиного мяса. Но разве можно найти правду в районе, насквозь пропахшем жареным луком и прогорклым куриным жиром?

По выщербленным мостовым никогда не ступала нога герцогини. Джемма даже осмелилась подумать, что если в Спитлфилдз когда-нибудь и заглядывали леди, то только особого, миссионерского, склада ума и скорее всего вооруженные на случай необходимой обороны.

— Хочу показать тебе один дом; не такой красивый, как цветочный рынок, но не менее интересный, — пообещал Элайджа обыденным тоном.

— Коу-кросс расположен на окраине квартала? — с надеждой в голосе уточнила Джемма, сознавая собственную трусость.

— Нет, в самом центре. — Герцог помог жене сесть в карету. — Это крошечный переулок, зажатый между сточной канавой и улицей Симпл-Бой-лейн. География бедных районов вообще мало кому известна, — добавил он, хотя Джемма знала об этом.

— Я не готова похвастаться тем, что могу запросто навестить кого-нибудь из местных обитателей, — призналась она. — Кто там живет?

— На Коу-кросс селятся главным образом стекольщики, — пояснил Элайджа.

— Понятно. И?..

— Одно из зданий в переулке принадлежало отцу и досталось мне по наследству.

— Ты владеешь недвижимостью в Спитлфилдзе? — недоверчиво переспросила Джемма. Трудно было ожидать, что моралист и воинствующий защитник бедных сдает в аренду жилье.

— По-твоему, следовало сровнять дом с землей?

Джемма постаралась загладить оплошность.

— Прости, я всего лишь немного удивилась, узнав, что этот район оказался в сфере твоих интересов.

— Кто-то ведь должен заниматься даже трущобами — рассудительно отозвался герцог, но потом все-таки смягчился и ответил по существу: — Строго говоря, комнаты я не сдаю.

— Содержишь сиротский приют? — радостно предположила Джемма. Конечно, как она сразу не догадалась? Элайджа непременно должен заниматься благотворительностью.

— Никаких детей! — отрезал герцог. — Предупреждаю, тебе может не понравиться. Да, я унаследовал заведение от отца и стараюсь его поддерживать. Но все равно стыжусь.

— Если стыдишься, то почему не продашь?

— Не так-то просто это сделать, — туманно заметил Элайджа и добавил: — Нам принадлежит стекольный завод на Кэки-стрит.

— О! — неопределенно отозвалась Джемма. — Крупное производство? И где же оно расположено?

— Здесь, в Спитлфилдзе.

Джемма немного подумала, сняла бриллиантовый кулон — подарок матери — и спрятала в глубокий карман на дверце. Конечно, Элайджа в обиду не даст, но все-таки лучше не рисковать.

— Маффет нас дождется?

— Непременно. Но при желании можно прогуляться пешком.

Гулять в Спитлфилдзе? Ни за что! Ее инстинкт самосохранения работал исправно.

Все вокруг казалось чужим и страшным. Магазины и лавочки сбились в кучу подобно шатким зубам старика: кривые, грязные, с протекающими крышами. Налево и направо тянулись узкие переулки, но дома нависали так низко, что солнце никогда не проникало под темные крыши. Темнота наваливалась густой вязкой массой.

Джемма негромко откашлялась.

— Элайджа…

— Да? — Он упорно продолжал смотреть в окно, хотя, кажется, почти не замечал окрестностей.

— Мне еще ни разу не доводилось бывать в Спитлфилдзе.

— Не волнуйся, ничего плохого не случится, я вполне в состоянии тебя защитить.

Она прикусила губу.

— Здесь безопасно, — успокоил он. — Конечно, по ночам разгуливать не стоит, но и толпы дикарей по улицам не бегают. Спитлфилдз — всего лишь район, где живут бедняки, и ничего больше. Они тоже люди: как могут, стараются заработать на пропитание, создать семью, вырастить детей. Правда, не всегда получается.

— Терпеть не могу, когда ты это делаешь, — серьезно, даже сурово упрекнула Джемма.

— Что именно? — не понял герцог.

— Вселяешь чувство вины, заставляешь чувствовать себя подлой.

— Даже и не думал.

— Наверное, это получается само собой. А ты никогда не устаешь от собственной правильности? От того, что всегда…

На красивом лице герцога появилось неприступно-холодное выражение.

— Всегда? Что всегда?

— Всегда точно знаешь, что надо делать. — Ей хотелось добавить: считаешь себя выше нас, легкомысленных смертных. Но увы, не хватило храбрости.

— Я ничем не лучше и не хуже остальных! — отрезал Элайджа. — Не раз мне случалось идти на компромисс, когда становилось ясно, что справедливый, человечный выбор отброшен за ненадобностью.

Экипаж замедлил ход и остановился.