Маркиза нервно жевала кекс.

— Никогда не опущусь до его уровня!

— Полагаю, вам просто не довелось встретить мужчину, которого вы сочли бы равным своему Анри, — успокоила Джемма. — Лично я настолько привередлива в отношении мужчин, что с трудом переношу, когда маркиз де Пертюи начинает старательно подбирать каждый кусочек и вычищать тарелку. Ну и аппетит, скажу я вам! Прекрасное качество в мужчине, — добавила она весьма Неубедительно.

— Хотите сказать, что Анри толстый? — насторожилась Луиза.

— Нет-нет, что вы! — запротестовала Джемма. — Мужчине в его возрасте пристало иметь солидный живот. Некое свидетельство серьезности намерений, основательности и прочих подобных достоинств. — Она поспешно вскочила. — Ах, до чего же чудесно мы поболтали! Я бы с удовольствием предложила вам свою модистку, но беда в том, что никогда и никому не называю ни ее имени, ни адреса — даже самым близким из подруг. В Лондоне ей нет равных, а если заплатить в три раза больше, она умудряется создавать платья из воздуха, иногда даже на следующий день!

Луизе удалось изобразить равнодушие. Половина Лондона знала, что герцогиня Бомон частенько наведывалась в модное заведение мадам Монтескье, что на Бонд-стрит.

— Надеюсь на скорую встречу, маркиза! — радостно прощебетала Джемма. — Завтра вечером мы собираемся в Воксхолл-Гарденз. Надеюсь, вы там будете?

— Непременно, — ответила маркиза.

Глава 6

По дороге домой Джемма вспомнила, что не успела решить последний номер из сборника «Сто шахматных задач». Войдя в холл, она сбросила пелерину на руки Фаулу и направилась в библиотеку, где на столе неизменно ждала шахматная доска.

— Ваша светлость, — почтительно окликнул ее дворецкий, — у вас посетители.

Но Джемма уже жила в мире клеток и фигур.

— Я сейчас не могу ни с кем разговаривать. Немного побуду в библиотеке.

— Ваши перчатки, — напомнил Фаул с многозначительной улыбкой.

— О! — Джемма поспешно их сняла и отдала дворецкому.

— Герцог Вильерс ждет, — сообщил Фаул ей вслед.

Джемма обернулась, не в силах сдержать внезапный приступ раздражения.

— Здесь Вильерс? Какого черта ему надо?

— Герцог приехал с визитом, — сдержанно пояснил слуга. — А поскольку в гостиной собрались леди — кстати, они все еще там, — то попросил разрешения посидеть в библиотеке. Перед шахматной доской.

— Понятно, — кивнула Джемма. — Полагаю, всем посетительницам лучше немедленно отправиться домой. — Она на мгновение задумалась. — Они знают, что приехал Вильерс?

— Думаю, что нет.

— Замечательно! — Герцогиня снова повернулась в сторону библиотеки. — Что-то голова разболелась. Будьте добры, передайте мои извинения. А примерно через час можете принести легкий ленч.

Едва Джемма открыла дверь, герцог Вильерс немедленно поднялся из-за стола. Этот человек представлял собой странное смешение галантности с необузданным бунтарством. Он с презрением относился к увлечению париками и даже не пудрил волосы, а всего лишь заплетал их в небольшую косичку и перевязывал лентой. И в то же время одежда его неизменно поражала великолепием.

Внешне герцог Вильерс чрезвычайно отличался от герцога Бомона. Прежде всего, ему не досталось ни капли той поразительной красоты, которой природа щедро наградила друга: лицо выглядело слишком грубым, чтобы казаться аристократичным, а глаза смотрели чересчур пристально и холодно, чтобы, привлекать и очаровывать. Он ни во что не ставил мнение света и не искал одобрения окружающих. Унаследованное от деда и отца место в палате лордов его не интересовало. Джемма знала лишь одну истинную страсть Леопольда, которую разделяла в полной мере: шахматы.

Сейчас при виде герцога в душе шевельнулась зависть: чувство, в отношении мужчин почти неведомое. А причиной столь низменного и греховного переживания послужил необыкновенный камзол гостя.

— Вы превзошли самого себя, Вильерс, — заметила герцогиня вместо приветствия. — Кремовый шелк с вишневой отделкой. С ума сойти! Настоящее произведение искусства! Что за буйная фантазия!

Вильерс ответил вежливым поклоном.

— Как видите, осмелился помечтать, хотя портной решительно отказывался выполнять заказ. Судя по всему, просто боялся, что сразу измажусь или вымокну под дождем.

Джемма рассмеялась:

— Разве хотя бы одна капля смеет упасть на его светлость герцога Вильерса?

— Ни в коем случае, — ответил гость с лукавой усмешкой. — Дождь и грязь — это то, что приключается исключительно с другими, так же как грех и банкротство.

— Увы, если стремитесь избежать пятен греха, то лучше обратитесь за советом к кому-нибудь другому. — Джемма устроилась перед доской. — Дело в том, что мне до святости далеко.

— На мой взгляд, в этом и заключается одно из ваших главных достоинств, — добродушно отозвался герцог. — Единственное, в чем я чувствую себя вполне уверенно, — это искусство одеваться. А поскольку вы также обладаете отменным вкусом, то в данном случае советы ни к чему. Кстати, прелестный парик.

— Очаровательный, — согласилась Джемма, раздумывая, стоит ли затевать разговор о здоровье Элайджи. Нет, лучше не рисковать. Еще, чего доброго, снова потекут слезы. Даже думать страшно.

Она начала быстро расставлять фигуры в исходную позицию.

— Когда я обращалась к вам в последний раз, вы наотрез отказались играть. Надеюсь, нынешнее появление за доской означает, что запрет снят?

— Ваш супруг сообщил, что вы решили отменить последний поединок турнира, — с тяжелым вздохом отозвался герцог.

Джемма подняла голову и внимательно на него посмотрела.

— Вы обсуждали с Элайджей наш матч?

— Но ведь последняя игра должна была состояться с завязанными глазами, причем в постели, — печально произнес Вильерс. — Если бы вы только знали, как больно терять надежду!

— Но ведь я сдалась! Вы победили! Разве это не столь же прекрасно, как лежать с завязанными глазами?

— К собственному великому изумлению, не могу согласиться с утверждением, — с серьезным видом возразил гость.

— Что ж, в таком случае порадую вас блестящей партией. — Джемма поставила на место последнюю пешку. — Уступаю право играть белыми фигурами — под цвет камзола.

— Мой камзол цвета жирных сливок, — слегка вздрогнув от отвращения, поправил герцог. — Он не может быть белым. Ненавижу белый шелк, а белый атлас и вообще видеть не могу. Сразу вспоминаются ангелы, святые и прочие зловещие существа.

— Не вижу в ангелах ничего плохого, — пожала плечами Джемма. — Покрытые перышками крылья очень даже симпатичны. Вот, правда, нимб больше похож на неудачную шляпку.

— В таком случае повод моего сегодняшнего визита должен вам понравиться. — Вильерс сделал ход пешкой. — Хочу заслужить собственный нимб.

— Какой кошмар! — прошептала Джемма. Некоторое время игра продолжалась в полном молчании. Герцог выдвинул ладью, а соперница поставила слона, угрожая пешке.

— Возникла трудноразрешимая проблема, — Вильерс стремительно бросил в бой коня.

Герцогиня вопросительно вскинула брови.

— Неужели и вы, великий и могучий Вильерс, впали в самое плебейское из всех человеческих состояний?

Гость вздохнул.

— Задачка ужасно скучная и утомительная, в ином случае уже давно бы с ней разобрался.

— Все неприятности невеселы. Правда, мне всегда казалось, что не обремененный ответственностью неженатый мужчина меньше всех подвержен мирской суете.

— В том-то и дело, что, не имея жены, я умудрился обзавестись кое-какими обязательствами. Сам того не заметив, впал в респектабельность.

— Впали? — насмешливо фыркнула Джемма. — Знаете ли, учитывая количество внебрачных детей, вам следует хвастаться как раз ее отсутствием.

— Фу, как вульгарно! — обиделся герцог. — Недостойно ваших изящных уст.

Джемма улыбнулась:

— О, вульгарность вносит в беседу свежую струю. Насколько я поняла, проблема заключается в детях. Хотя, рожденные вне брака и отосланные с глаз долой, какие трудности они могут создавать?

— До недавнего времени и мне так казалось. — Герцог задумчиво повертел в пальцах только что, сбитую пешку.

— Но?

— Если помните, в прошлом году, после неудачной дуэли, я долго и тяжело болел. И вот тогда, по малодушию, дал обещание относительно детей.

— Предсмертное обещание! Хуже и быть ничего не может.

— Ну вот, а теперь вульгарность усугубилась недоброжелательностью, — шутливо осудил герцог.

— Согласна, — кивнула Джемма. — Так кому же вы успели наобещать лишнего? Что-то не припомню сплетен о присутствии возле одра священников.

— Мисс Шарлотте Татлок.

Не успев сдержаться, Джемма насмешливо сморщилась.

— О, эту особу трудно назвать пуританкой.

— Той самой, которая потратила на обожание вашего супруга немало времени и сил, — добавил герцог. — Видите ли, в горячечном бреду я умудрился сделать ей предложение.

— Рада, что она его не приняла, — удовлетворенно заключила Джемма.

— А кто сказал, что не приняла?

— Во время бала в честь Двенадцатой ночи я случайно зашла в собственную гостиную и обнаружила означенную особу в страстных объятиях вашего наследника. Леди не настолько интересна, чтобы целоваться с ним, а выйти замуж за вас.

— В таком случае, почему вы так испугались, что её погоня за Бомоном завершится успехом?

— Ничуть не испугалась. Никогда не позволила бы себе столь буржуазного чувства, как ревность.

— О, только не отпирайтесь понапрасну! — воскликнул Вильерс. — Вы смотрели на бедного Элайджу, как крыса на кусок сыра. Вот уж действительно — собака на сене. «Мне он не нужен, но все равно никому не отдам».

— Давайте лучше вернемся к вашим проблемам. — Джемма атаковала белую ладью.