И я не ошиблась. Подруга кинула быстрый взгляд в мою сторону, а затем снова уставилась в тарелку, но этой секунды мне хватило, чтобы прочувствовать всю степень ее подавленности и грусти.

– Я не знаю, Ева, – прошептала она. – Я запуталась. Наверное, ты права, и мне следовало бы радоваться, но… – покачала головой, – кажется, в глубине души, сама не осознавая до конца, надеялась на другой исход.

– Ты так сильно его любишь, что готова родить от него ребенка?

– Да.

Я еле расслышала ее ответ, даже подалась немного вперед, чтобы убедиться, что Маша действительно ответила на мой вопрос утвердительно.

– Да, я готова родить от него ребенка, – сказала она немного позже, но на этот раз твердо, нисколько не вызывая сомнения, что абсолютно уверена в своих убеждениях.

Как бы я хотела помочь своей самой близкой подруге. Но каким образом? Понятия не имела, как помочь самой себе. Мы практически были в одной и той же ситуации – обе любим мужчин, с которыми совместного будущего у нас не может быть. Хотя…

– Маша, а в чем, собственно, весь драматизм вашей ситуации? Ты его любишь – это я поняла. Окей, предположим, таких же сильных чувств он к тебе не испытывает, но девушка ты у нас неглупая, да к тому же красивая, поэтому, как минимум, симпатию ты у него вызываешь, это уж точно. Ты свободна, он холост, твой отец, я уверена, не будет против ваших отношений, так в чем же проблема?

Подруга аккуратно промокнула салфеткой губы и отложила ее в сторону.

– Он сказал, что мы не можем быть вместе, но о причинах умолчал.

Странный тип и, судя по возрасту, довольно взрослый мужчина, который мог хотя бы разъяснить молодой девушке, почему они не могут продолжать отношения, раз очевидных препятствий тому нет.

– Думаю, причины существуют, Маша, и довольно веские, но раз уж он не посчитал нужным подробно о них рассказать, значит, есть на то мотивы.

– Он хороший, Ев, – зачем-то она сказала.

– Знаю. Ты бы не влюбилась в мудака.

Мы улыбнулись друг другу.

– Да и твой отец не подпустил бы к тебе на такое долгое время человека, которому бы не доверял на все сто процентов.

– Возможно ты права. – Маша отодвинула тарелку с десертом. – Давай лучше сменим тему.

– А давай, – поддержала ее, улыбнувшись.

– Я вот думаю, может, сходим завтра после работы в спа? В будние дни обычно у них свободно, и, если ты согласна, я позвоню им, чтобы записаться на процедуры.

Эм.

– Извини, но я не смогу. Может, на следующей неделе сходим? Я уже договорилась с Пашей о встрече.

Багровый румянец покрывает лицо и шею, а уши словно в огне горят, а все потому, что я не умею лгать. Ни на какую встречу с Пашей завтра не пойду. Наглая ложь, которую на ходу придумала, чтобы избежать похода в салон, потому что на моей коже все еще были следы, которые оставил Добровольский. И если Маша их вдруг увидит, то вряд ли смогу объяснить их происхождение. Кстати, по тем же причинам на следующее утро после ночи, проведенной с Игорем, сразу же уехала из его дома, даже не позавтракав, ссылаясь на внезапный звонок бабушки, которой понадобилась моя помощь.

Очередная ложь.

На столе завибрировал телефон, оповещая о входящем звонке. Маша, взглянув на экран смартфона, улыбнулась и ответила:

– Привет, пап.

Тук-тук – сердце глухо делает несколько ударов.

– Хорошо. У тебя как?.. А мы с Евой как раз обедаем… Угу…

Услышав что-то в ответ, она заулыбалась еще шире.

– Замечательная идея. Мы в кафе «Жираф», это всего лишь в квартале вниз по улице от нашего офиса. Ярко-желтая вывеска… Ждем.

Маша закончила разговор и посмотрела на меня.

– Ты не будешь против, если к нам папа присоединится?

– Нет конечно.

На этот раз я не лукавила. Несмотря на нервозность, которую понемногу начала чувствовать, действительно безумно хотела его увидеть. В предвкушении от предстоящей встречи вдруг стало очень жарко. Это ощущение накатило не неожиданно, а вполне закономерно. Я уже привыкла, что всего лишь от одной мысли о нем мое тело реагировало именно таким образом. И будь я сейчас в какой-нибудь Антарктиде, уверена, все ледники вокруг меня начали бы без промедления таять.

Он шел уверено, совсем не торопился, и стоило лишь разочек взглянуть на него, как все вокруг замирало и во всем мире оставались только мы одни. А еще краски становились ярче и запахи ощущались острее…

– Привет, пап, очень рада, что ты нашел время к нам присоединиться. Неожиданно, но приятно.

Маша поцеловала отца в гладковыбритую щеку.

Я помню, какой колючей она может быть. Например, когда он целовал грудь, оставляя покраснения на нежной коже или когда яростно сминал мои губы, вдалбливаясь языком в рот.

– Здравствуй, Ева.

– Добрый день, Игорь Андреевич.

Я искренне улыбнулась ему, но, не выдержав давящий взгляд, снова уткнулась в свою тарелку.

К нам подошел официант и принял заказ Добровольского. Между отцом и дочерью завязался разговор, в основном о работе, впечатлениями о которой Маша делилась.

– Мне все очень нравится, но все-таки хотелось бы поучаствовать в более масштабных проектах, и я буду тебе очень признательна, если ты намекнешь Петру Сергеевичу, чтобы он не боялся загружать меня более сложной работой.

– Ты сама об этом можешь ему сообщить. Не маленькая уже. Кстати, могу предложить поприсутствовать завтра на переговорах с партнерами из Японии, только хочу сразу предупредить, что они могут затянуться до позднего вечера. – Глаза цвета темной хвои в упор посмотрели на меня. – Ты тоже можешь присоединиться, Ева, если есть желание узнать для себя что-то новое.

– Я…

– Было бы здорово, Ева! Соглашайся. Не думаю, что Паша будет против, если ты отменишь свидание с ним. По мне, причина вполне уважительная.

Маша заискивающе улыбается мне, а я сквозь землю готова провалиться в момент, когда натыкаюсь на немигающий и ничего не выражающий холодный взгляд Добровольского.

***

Шасси еще не коснулись бетона взлетно-посадочной полосы, а я уже был готов сорваться с места, чтобы поскорей оказаться в офисе. Машина ждала у трапа, когда Бомбардиер плавно остановился в зоне, предназначенной для частных самолетов. Буквально вылетел из салона, даже не поблагодарив пилотов за мягкую посадку, как обычно это делал.

Костя, почувствовав мое нетерпение и стремление оказаться побыстрее на работе, без лишних слов тронулся, максимально стараясь не нарушать правила дорожного движения. Знал, что за лихачество на дорогах мог лишиться премии.

Поездка выдалась продуктивной. С немцами всегда было приятно работать, они так же, как и я, ценили четкость, прямо высказывали свою позицию, избегая намеков или недоговоренностей, что в совокупности позволяло заключать сделки в кратчайшие сроки.

Планировал вернуться через три дня, но, благодаря обоюдному согласию по самым главным пунктам договора, смог освободиться на день раньше. Домой тянуло как никогда прежде.

Нет, не так. Тянуло не домой, а к Еве – сладкой и до боли желанной.

Ночь, которую мы провели вместе, расставила все точки над i. Не мог насмотреться на своего рыжего ангела, когда покидал теплую постель и ее, нежную, податливую и отзывчивую. Не хотел уходить, и даже мысль мелькнула перенести переговоры на следующий день. И это оказалось настолько непривычным и пугающим, что, как последний трус, молниеносно покинул ее спальню, испугавшись, насколько легко подобная идея возникла в моей голове, норовя разрушить привычный мир, в котором все идет четко по строгому плану.

Парадокс в том, что я всегда любил женщин опытных, знающих, как доставить удовольствие своему партнеру и как получить его взамен, женщин, которые не стеснялись требовать воплотить их самые смелые сексуальные фантазии. А Ева была их полной противоположностью, и это нарушало мои личные каноны и сбивало привычные представления о моем образе жизни.

Я всегда старался быть честным, в первую очередь перед самим собой. И когда Еве в тот самый первый раз своей открытой непосредственностью удалось разбить в прах привычные для меня устои и заставить податься неконтролируемому порыву обладать ею без промедлений, понял, что проиграл битву. Только признаться в этом самому себе не хватало смелости. Она подарила всю свою неподдельную нежность и безграничную любовь, а взамен сразу после этого услышала просьбу немедленно покинуть мой дом.

Любая на ее месте устроила бы истерику или хотя бы пролила слезинку для приличия, изображая «оскорбленную невинность», но только не Ева, девочка-слово, которая обещала не предъявлять никаких претензий. С искусственной улыбкой на лице быстро собрала вещи и, пряча глаза, в которых затаилась невыносимая боль, тихо прикрыла за собой входную дверь. Я ведь прекрасно понимал, что она надеялась на другой исход той ночи, и все равно даже не соизволил быть более мягким и человечным, что ли.

А потом работа без выходных и бесконечные деловые встречи вытеснили ежедневной рутиной воспоминания о той ночи. Мы иногда виделись, но, глядя на нее, убеждался в правильности своего решения забыть все, что между нами было, и участвовать в ее жизни лишь когда понадобится моя помощь. И я с неимоверным усилием все-таки придерживался своего решения… пока не увидел хрупкую фигурку, облаченную в розовую пижаму, шорты которой едва прикрывали ее упругий зад. Стояла, прислонившись лбом к двери моей спальни, а когда почувствовала постороннее присутствие, медленно развернулась. Червонным золотом волосы легкой волной легли на острые плечи, покрытые россыпью веснушек, которые смог распознать даже в тусклом свете ночных светильников. Ева всегда заплетала волосы в косу или укладывала в низкий узел на затылке, но, помню, что тогда, увидев их распущенными, почувствовал острое желание зарыться пятерней, чтобы почувствовать их тяжесть. Представил, как она склоняется надо мной, обхватив крепкими ногами, а медный водопад обрамляет ее красивое лицо, касается кожи на маленькой груди и моего тела…