Соня Мармеладова - Моя девушка на выходные

Я не поверила, но собрав вещи и выйдя на задний двор, действительно увидела вертолёт на небольшой площадке. Крутящиеся лопасти создавали ветерок и поднимали пыль. Уши закладывало…

— Садитесь скорее, — поторопил мэр. — Я закрою дом.

Ольшанский потянул меня за руку. Это было самое удивительное приключение в моей жизни…

Всю дорогу я не отлипала от окна: дух от высоты и видов захватывало. И Ольшанский меня не трогал, давая возможность насладиться моим первым в жизни полётом на вертолёте.

Приземлились на пяточке рядом оставленными машинами, благо вертолёту много места не нужно. Спрыгнула на землю, поправляя на плече рюкзак и, улыбнувшись, повернулась к мэру.

…охрана забирала вещи.

— Спасибо, Владимир Олегович, — улыбнулась неловко.

— И тебе, — кивнул он в ответ. — Кстати… в следующее воскресенье состоится одно мероприятие, на котором я бы хотел вас с Яром видеть. Приглашение пришлют в пятницу, форма одежды парадная, отказ не принимается. Всё ясно?

— Так точно… — хлопая глазами, отозвалась я и перевела взгляд на мажора. Тот лишь непонимающе пожал плечами и направился к нашей машине.

— И что это было? — недоумённо спросила, когда села в салон, бросив рюкзак назад.

— Приглашение, — вставляя ключ в замок зажигая, произнёс он. — Это, наверное, наш последний шанс убедить отца, что ты мне не подходишь, и мне ещё рано жениться… — добавил задумчиво и медленно выехал на трассу.

— Хм… — изрекла в ответ и почему-то снова уснула, хотя казалось, выспалась впрок.

Проснулась оттого, что меня трясут за плечи.

— Рит, очнись! Ты горишь, — перед глазами расплывалось обеспокоенное лицо Ольшанского.

Твою мать…

Когда девушка в бреду…

— Цепляйся, болезная, — усмехается, Ольшанский, подставляя шею, но я услышала в его голосе нешуточную тревогу.

Ухватилась за него ослабевшими вдруг руками и позволила вынести себя из машины, словно настоящую принцессу. Хотела заупрямиться, но чётко осознала, что на ватных ногах самостоятельно стоять не смогу.

Мажор поставил тачку на сигнализацию и уверенным шагом понёс меня к парадной, забыв мой рюкзак на заднем сиденье.

Набрал номер квартиры на домофоне, удерживая меня почти одной рукой, и под мелодию Моцарта, тихо вымолвил:

— Прости…

— За что? — прохрипела слабо. Мажор ответил грустной улыбкой, а я выдавила из себя усмешку.

Мы оба понимали, чем эта простуда может для меня обернуться. Завтра тренировка и узнай тренер о моей болезни, сразу отстранит без лишних разговоров. Не попаду на отборочные — прощай чемпионат России.

Под угрозой срыва моя давняя и я надеялась сбыточная мечта. Ольшанский это знал. Я видела это по обеспокоенному и виноватому взгляду и впервые, чёрт возьми, задумалась серьёзно над тем, как хорошо он меня знает.

В лифте поставил меня на ноги и прислонил к стене, придерживая.

— Ты только давай, кони не двинь, хорошо, — кажется, серьёзно произнёс он.

— Ты дурак? — отозвалась вяло, переведя на него взгляд. — Получила переохлаждение, вот и результат. Завтра буду бодрой поняшкой.

— Ага… — невесело отозвался он, ероша волосы. И когда двери лифта раздвинулись, снова подхватил меня на руки.

Дима уже ждал нас на лестничной клетке, недовольно скрестив руки на груди.

— Почему ты… — начал было он и запнулся. — Что происходит?

— Не сейчас, — раздражённо отмахнулся Ольшанский, занося меня в квартиру. — Помоги ей раздеться и принеси холодные влажные тряпки. Я позвоню семейному врачу, — бережно передал меня в руки парня и отошёл, доставая из кармана телефон.

Дима отнёс меня в комнату и, уложив на кровать, стал раздевать.

— Рит, может, скорую?

Сглотнула, ощущая сухость во рту, и мотнула головой.

— Не, если информация о вызове дойдёт до куратора, он доложит тренеру. Думаю, личный врач мэра справится не хуже. Лучше дай воды…

Дима кивнул и вышел, а я, предприняв усилие, стянула с себя футболку, сразу же ощутив озноб и полезла под одеяло.

— Куда ты собралась? — укоризненно произнёс оказавшийся рядом Ольшанский. — Нельзя греться. Температура слишком высокая. Сергей Викторович сказал максимально охладить тебя и не давать греться до его приезда.

— Но мне холодно, — застонала в ответ пытаясь уползти от этого тирана. На живот опустилась холодная ладонь, заставив меня блаженно выдохнуть. Господи, это самое прекрасное, что я ощущала за последнее время. — Да, детка, держи меня так…

Над ухом раздался смешок и следом недовольный голос моего парня.

— Яр, она же почти раздетая, тебе лучше уйти.

— Я что, лифчика никогда не видел? — невозмутимо отозвался мажор, даже не думая убирать свою прохладную руку с моего живота.

Истерический смешок сорвался непроизвольно.

— Да она бредит! — раздражённо процедил Дима и положил мне на лоб мокрую тряпку.

— Нужно обтереть её, — произнёс Ольшанский. — Подмышками и под коленями, на сгибе локтей.

— Мы даже температуру не мерили, — упрямо возразил Дима. — Что ты с ней сделал?

— Так давай померим, — ровно согласился мажор, проигнорировав последний вопрос.

Подмышку мне сунули ледяной градусник. А меня откровенно трясло, кожа стала похожей на мрамор.

… я по-прежнему пыталась утащить уголок одеяла.

— Яр, спасибо за помощь, но думаю, мы дальше сами справимся, — натянуто произнёс Дима.

— Не сомневаюсь в этом, — невозмутимо отозвался Ольшанский, а в голосе слышалась сталь. Этот если что-то решил, с места не сдвинется. Упрямый, зараза… — О, тридцать девять и девять. Ещё вопросы есть?

— Откуда такая высокая температура? — уже тише и спокойнее спросил Дима. — Почему вы оба были недоступны?

— Соколовский… — в голосе мажора скользнуло раздражение. — Мы были в непроходимом лесу, в куевой хучи километров от цивилизации, где нет сотовых вышек. Конечно, мы были недоступны, а Рита… в реку упала, вода ледяная, начало мая всё-таки, вот и результат…

Дальше я слышала смутно, потому что начала проваливаться в сон. Передо мной мелькали тени, эхом звучали голоса, потом меня вертели, сажали и только укол в пятую точку ощутила сполна, и кажется, послала доброго доктора туда, откуда мы с мажором недавно вернулись. В лес.

***

Сергей Викторович настоятельно рекомендовал обратиться в больницу, сделать снимок лёгких, но Яр знал, что Меньшикова, если бы могла, отказалась неприменно. Эта упрямица ни за что не поедет в больницу. Не станет рисковать предстоящими отборочными играми.

Рассчитавшись с врачом, взял ключи от машины, барсетку с документами и заглянул в комнату, где рядом со спящей «красавицей» сидел Соколовский.

— Дай ключи от домофона.

— Зачем? — не понял тот, нахмурившись.

— Сгоняю в круглосуточную аптеку и магаз за клюквой. Сделаем футболистке морс.

— Я думаю, это лишнее…

— А ты не думай, — беззлобно осадил Яр. — Если до утра на ноги Меньшикову не поставим, она нас обоих в рулон скатает и морс уже из нас выжмет. Серьёзно не понимаешь, сколько для неё футбол значит?

Соколовский вздохнул и поднялся. Взял с этажерки ключи и протянул со словами:

— Когда всё это уже закончится? Когда вернёшь мне девушку?

— Соскучился? — усмехнулся, не скрывая сарказма. — Не дрейфь. В субботу благотворительный вечер, если после него отец не угомонится, дальше буду действовать сам.

— Ладно… — нехотя согласился парень и проводил до двери, хотя Яр и так знал где она находится…

Подарок…

Проснулась оттого, что голова разрывается на осколки и подозрительно звенит. Только через минуту непонятной возни, пока я пыталась осознать, что со мной: умерла или по мне топтались слоны, я всё же заметила орущий телефон.

Кое-как приняла вызов и нажала кнопку громкой связи.

— Да… — голос отвратительно хрипел, заставляя меня морщиться. В бронхи, словно тону воды налили. Всё булькало и свистело.

— Рит, я не стал тебя будить на пары и попросил старосту прикрыть, но скоро у тебя тренировка… — мне показалось Дима чем-то недоволен, но сейчас я не в силах анализировать его эмоциональное состояние.

— Да… — повторила снова и потёрла опухшие веки. — А где… где Ольшанский?

— Тебя только это волнует? — спросил раздражённо.

— Нет… — отозвалась сипло и попыталась сесть. — Меня волнует, как я доберусь. А у него тачка, — хотя на самом деле, мне просто хотелось знать, где этот оболтус. Почему-то это казалось важным. Я ведь помню… смутно, но помню, как он нёс меня домой, как суетился. Уверена, мажор полночи проторчал тут и отдал врачу круглую сумму за его услуги.

— Я могу вызвать тебе такси, — примирительно произнёс Дима и, прочистив горло, добавил: — Лекарство на прикроватной тумбе, выпей обязательно.

— Ага, не нужно такси… спасибо, — вымученно поблагодарила и сбросила вызов. Схватилась за голову, но боль не стихла и взгляд расплывался.

Сколько сейчас вообще времени? Взглянула на телефон и шумно застонала.

— Чёрт… всего час… — остался один грёбанный час, а я даже встать не могу.

На глаза непроизвольно выступили слёзы. Дурной знак. И температура похоже снова поднимается. Ольшанский блин… убью!.. хотя, я же сама в воду прыгнула, он меня не заставлял. Но всё равно гад.

Стоило о нём подумать, как в дверь позвонили. Сначала позвонили, а потом в замке щёлкнул ключ. Дима что ли вернулся? Так быстро?

Не успела спустить свою больную тушку с кровати, как в комнату вошёл… мажор.